– Ах да, кое-что ещё. Тебе придется встречаться со мной уже без этих воспоминаний. Сначала ты вернешь их законному владельцу, иначе никаких свиданий. А если у тебя не получится завоевать меня своими силами…
– Белл, что ты творишь? – прошипел сквозь зубы Ром.
Жан-Люк сжал кулаки, но сказал:
– Ладно. Я буду ходить с тобой на свидания без воспоминаний.
– Кто знает, вдруг ты меня разлюбишь сразу же, как только вернешь Рому память. Возможно, тебе и на одно свидание не захочется идти.
– Я по-прежнему буду хотеть тебя, – заверил меня Жан-Люк. – И свиданий.
Я спокойно кивнула, хотя внутри меня тряслись все поджилки:
– Значит, договорились: три свидания.
– Ты ещё помолвлена? – спросил он, бросая быстрый взгляд на мою руку.
– Не-а, – ответила я, не сумев изгнать тоску из голоса. Кольцо пока что было на месте. Нужно поскорее снять его. – Не официально.
– Белл. – Новое предупреждение от Рома.
Я продолжила:
– Я лгала, есть кое-что ещё. Раз теперь мы одна дружная семья и поддерживаем друг друга, нам бы хотелось, чтобы ты помог остановить Осушающую сучку. – Когда-то я думала, что Жан-Люк в ПИРе – это кошмар. Теперь нет. Нам потребуется любая возможная помощь.
Жан-Люк не стал раздумывать.
– Да, – кивнул он. – Ради тебя сделаю все.
– Оставь себе эти гребаные воспоминания, – внезапно заорал Ром. – Ты не будешь с ней встречаться! И не будешь с нами в одной команде!
Мне показалось, что Ром хотел оттолкнуть меня и броситься на Жан-Люка, а то и вырвать ему глотку, но я быстро встала перед ним и умоляюще посмотрела ему в глаза:
– Нам нужно это сделать, Ром. Ради тебя. Ради нас.
Оставалось надеяться, что это не станет причиной нашего разрыва.
Жан-Люк взял меня за запястья и аккуратно отодвинул в сторону. Это ещё больше разъярило Рома, и из его горла вырвался новый звериный рык. Едва я ушла с дороги, мужчины накинулись друг на друга и клубком покатились по полу. Метались кулаки, клацали зубы, летали ноги.
Я отошла к стене, глядя, как кожа Рома начала превращаться в черный мех по мере того, как зверь овладевал им. Мне нужен страх, способный заморозить их, пока они не поубивали друг друга. «Поубивали друг друга – да, подойдет». Этот образ вызвал внутри меня ледяную бурю, утихомирившую клокочущий внутри гнев.
Но едва ледяной шар успел сформироваться в руке, как Жан-Люк растворился в воздухе. Я замерла, слишком ошарашенная, чтобы двигаться. Ром тоже застыл, наполовину человек, наполовину кот.
– Жан-Люк? – позвала я. Я знала, где он, знала, чем занят, но частично волновалась, что это не сработает.
Но внезапно Жан-Люк материализовался и отошел от тела Рома. Тот рухнул на землю, жадно хватая ртом воздух. Жан-Люк тоже тяжело дышал. Он поднял на меня залитое потом лицо.
– Готово, – сказал он и тут же свалился.
Мы поместили противников в разных комнатах, расположенных через коридор друг от друга, и привязали обоих к кроватям. Я поочередно проверяла их, выжидая. Жизненные показатели были в норме, поэтому я не переживала. Мне просто было невтерпеж. Снова. В те минуты вся моя жизнь, казалось, сосредоточилась на пробуждении Рома.
Наконец, спустя час, он пришел в себя.
– Белл! – От его рева почти затряслись стены. – Белл!
Я находилась в коридоре между двумя комнатами. Услышав его (а кто бы не услышал?), я с бешено бьющимся сердцем поспешила вперед. А едва переступила порог, как взгляд сразу нашел Рома. Глаза его горели, губы растянулись, обнажив острые сверкающие зубы. Он боролся с путами и уже почти вырвался на свободу. И все время выкрикивал мое имя.
Но, заметив меня, замер:
– Белл. – Это прозвучало так, словно вместо него говорил внутренний зверь, гортанно и измученно, больше не исступленно, но готовясь к атаке. – Освободи меня. Сейчас же.
Я медленно подошла к кровати. Меня трясло. Помнит ли он меня? Любит ли снова? Из-за слез, застивших глаза, я сумела ослабить веревки лишь с нескольких попыток. Ром тут же заключил меня в объятия, прижимая к себе:
– О боже, милая, мне так жаль. Прости за все, через что тебе пришлось из-за меня пройти. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Я люблю тебя. Я так тебя люблю. Без тебя я умру. Не могу поверить, что так с тобой обращался. О боже, детка, прости меня.
Он говорил искренне. Он вспомнил! Я изо всех сил обняла его в ответ, и слезы хлынули потоком:
– Не могу поверить, что ты вернулся. Ты на самом деле вернулся!
– И больше никуда не уйду. – Ром осыпал поцелуями мое лицо, шею, а затем перекатил меня на спину, придавил к матрасу и навис надо мной со свирепым выражением лица. – Скажи, что простила меня. Или, если не можешь, скажи, что дашь мне шанс искупить вину. Я сделаю все. Хочешь цветов, конфет, белья? Они твои. Я ненавижу себя за то, что сотворил с тобой. Я люблю тебя больше всего в этом проклятом мире, и знать, что я причинил тебе такую боль…
Подбородок дрожал, и мне было сложно выдавить из себя слова:
– Ты уже покупал мне белье, хотя позже решил, что мне лучше ходить без него. Тем не менее все, чего я хочу и всегда хотела, – это твое сердце. – «Ты же должна заставить его потрудиться, чтобы получить прощение, помнишь?»
– О, детка, оно твое. – Ром крепко поцеловал меня. – Я так тебя люблю – Ещё один поцелуй. – Не могу выразить словами, как я жалею о том, через что тебе пришлось пройти. – Снова поцелуй. – Я так сильно тебя люблю.
Я запустила пальцы в его волосы, улыбаясь, хихикая и все ещё рыдая как глупая лейка. Я так долго с нетерпением ждала этой минуты. И теперь она настала. Ром мой. Мы вместе, в объятиях друг друга.
– Теперь тебе не придется ходить на свидания с этим человеком. – В голосе Рома прозвучало презрение, хотя одновременно он нежно вытирал мои слезы подушечкой пальца. – Не плачь, милая, пожалуйста, не плачь.
Возникшее головокружение лопнуло, как волшебный шарик, а улыбка померкла.
– Я не стану отказываться от своих слов. Буду встречаться с ним, как и обещала.
Наши взгляды скрестились, в глазах любимого пылал огонь.
– Белл.
– Ром. – Даже его сексуальность не заставит меня изменить решение. – Это произойдет, так что свыкнись с мыслью.
На лице Рома заиграли желваки, и он сощурился:
– Я готов умолять.
Я растеклась. Ром умоляет? Так трогательно. Но…
– Мое решение не изменится. Я не только стану ходить с ним на свидания, но и с радостью приму его в команду. Он знает Осушающую шалаву лучше любого из нас.
Ром стал таким тихим и неподвижным, что мне показалось, будто он снова потерял сознание. Его сердце ровно билось, и стук отдавался у меня в груди. Его зрачки превратились в точки, что дало мне понять, как Ром близок к превращению в зверя.
