Я услышала шелест ткани и поняла, что Элейн снимает перчатки, возможно, засовывает их в карманы.
– Береги себя, – раздался в кругу серьезный и мрачный голос Таннера.
– Непременно. – Должно быть, она вытянула руку и сжала звенья в пальцах, потому что внезапно я услышала тихий звон цепей. Затем до меня донесся тихий вздох. Звон усилился. Элейн втягивала энергию в себя, подальше от забора.
Кто-то – Таннер? – очевидно взволнованно переминался с ноги на ногу.
Я пошарила вокруг, пока не нащупала друга, и сжала его ладонь, утешая. Затем достала кусачки, которые Ром дал мне перед уходом со взлетно-посадочной площадки. Меня трясло, но я двигалась быстро, не желая, чтобы Элейн держалась за забор дольше необходимого.
«Ты управляешь огнем. Ты можешь вызывать бури. Электричество – это пустяк. Пожалуйста, пусть оно окажется пустяком».
В момент, когда металл кусачек коснулся забора, я почувствовала, как меня пронзило током до самого сердца.
Я подавила вопль.
Должно быть, Элейн поглощала энергию с удвоенной силой, потому что я почувствовала, как разряды уходят из моего тела обратно в забор, а потом, судя по звону цепей, снова к ней. Я успокоилась. Если бы Элейн не ослабила воздействие тока, думаю, я бы прямо здесь и свалилась, обессиленная до конца ночи. А в тот миг я вспотела, кожа горела, а мышцы сокращались при вспышках пульсирующей в венах боли.
С помощью Ганса я прорезала в заборе круг, достаточно большой, что даже такой крупный мужчина как Ром мог бы пройти сквозь него. Закончив, я отвалилась от забора.
– Готово.
Элейн тоже рухнула на землю. Мы обе лежали неподвижно и тяжело дышали.
– Ты в порядке? – спросил Таннер.
– Я…
– Не ты, – оборвал он.
– Погоди… секундочку, – пробормотала Элейн.
– Спасибо за беспокойство, – проворчала я.
– Белл, как… – одновременно начали Ром и Жан-Люк. И резко замолчали.
Тут же Ром упал рядом со мной на колени. Он видел в темноте лучше, чем кто-либо из моих знакомых, не считая Ганса. Ром протянул руку, взял меня за подбородок, шикнул и отдернул пальцы.
– Что такое? – встревожившись, потребовала я ответа.
– Ты током бьешься!
– Элейн тоже, – зашипев от боли, добавил Таннер. – Даже сквозь одежду чувствуется.
Я повернулась на его голос. В паре метров от меня виднелись искорки, поднимающиеся от тела Элейн – золотистое мерцание, словно вокруг неё летали светлячки. Милые. Возможно, смертоносные. Они так же кружили надо мной.
– Как ты? – спросил Ром, вновь привлекая мое внимание.
Из-за искорок я видела его взволнованное лицо.
– Нормально. Но, черт возьми, Коди терпит это каждый день. Не знаю, как он до сих пор жив.
Жан-Люк встал на колени с другой стороны. Он следил за обменом репликами между мной и Ромом, в его глазах плескался гнев.
– Если что-то нужно, дай мне знать.
– Дай мне знать, – коротко поправил Ром.
Я медленно села, потерла виски. Накатывало головокружение.
– Довольно. Я готова к действию.
Ром покачал головой.
– Охранники тебя заметят. Вам с Элейн придется остаться здесь, пока вы не перестанете искрить.
О, черт, нет.
Прежде, чем я успела запротестовать, Ром вложил мне в руку пистолет. От тока металл завибрировал.
– Стреляй в любого, кто подойдет.
Я забормотала, пытаясь встать. Мышцы не слушались, колени подгибались под весом туловища.
– Без тени Ганса мы станем живыми мишенями.
– Коди позаботился о камерах. Остается только охрана. Если вы будете лежать без движения, то издалека сойдете за камни. Ладно, за камни, над которыми порхают светлячки, но все равно камни. Поверь мне, все будет в порядке. Если вам хоть что-то угрожало, я бы не оставил тебя здесь. Значит, когда мы перебьем парней на парапете, то помашем вам, и вы добежите до нас. – Едва замолчав, он тут же отдал приказ: – Команда, вперед!
Никто не стал возражать, что меня удивило. Я ожидала, что Жан-Люк захочет остаться со мной, а Таннер – с Элейн. Но они, очевидно, думали, что здесь мы в безопасности, и им уже не терпелось начать бой.
Они пролезли через проделанную нами дыру в заборе и исчезли в тенях Ганса как темные призраки.
– Что за хреновы шуточки? – выдохнула я, переворачиваясь на живот, чтобы лучше мимикрировать под камень.
Элейн сделала то же самое.
– Мы им понадобимся, – сердито зашептала она. – То есть, по плану я должна была опустошить по максимуму охранников, чтобы снизить угрозу. А сейчас ребят намного меньше, чем противников. Им придется стрелять, а это громко, даже с глушителями.
Сказать, что их меньше – не сказать ничего. По сути, Ром там один. Таннер только учился стрелять (как следует), и я не знала, есть ли хоть какие-то боевые навыки у юных Теневых братьев. Жан-Люку было наплевать, жив Ром или нет. И хотя я верила, что Ром справится, я знала: без него наша команда обречена. Нам нужно сохранить его живым и здоровым, без повреждений.
– Мы не можем просто сидеть здесь, – сказала я, изучая каменистый крутой склон.
– Точно. Таннер нуждается во мне. Он ещё не совсем оправился, хотя и не признается.
Забор и парапет разделяли метров тридцать пять, затем нужно было забраться по лестнице наверх.
– Нам придется спешить, и наши тела, вероятно, возненавидят нас, но если мы будем правильно двигаться, охранникам покажется, что мы – светлячки.
– Ну-у, из-за ламп они увидят не только искры, но и нас.
Верно.
– Черт. И что же нам делать?
В живот впивались камни и сучки. Земля была твердой и холодной, и насмешливо напоминала, что сейчас я ничем не помогаю друзьям. Хуже того, чем больше утекало времени, тем меньше помощи мы с Элейн сможем им оказать. Ром, наверное, уже ринулся в гущу сражения.
– Может, покидаем камни в лампы? – предложила Элейн. – Это приглушит свет.
– Но тем самым мы выдадим себя. Хотя… – У меня появилась идея. – Я устрою грозу. Нас будет сложнее увидеть, если дождь зальет охранникам глаза. А еще мы попробуем разбить ближнюю к нам лампу, и они, может быть, подумают, что это молния, а не незваный гость.
Элейн протянула руку, нашаривая камень покрупнее:
– Ты занимайся дождем, а я примусь за лампу.
– Считай готово.
Впервые в жизни я не сетовала, мол, не знаю, как сделать то, что от меня требуется. Я закрыла глаза и представила, что Рома и Таннера застрелили в бою. Что Лексис и Шерридан нанесен непоправимый ущерб. Что бедная сиротка Санни плачет у меня на плече. Подбородок задрожал. На глазах выступили слезы.
Несколько капель дождя упали мне на голову и зашипели. Ай. Вот так чувствует себя Коди, когда касается воды? Я старалась направить струйки дождя подальше от нас с Элейн, одновременно делая все, чтобы усугубить свою печаль.
