Четыре штуки.
Марика смотрела на них, как цирковая собачка, готовая встать на задние лапы, станцевать, тявкнуть, взвизгнуть или сосчитать кубики — сделать что угодно, лишь бы получить кусочек.
— Хоть одну. Ну, хоть половинку. Я не ела с самого утра…
Мужчина, одетый в черную спортивную куртку и тонкую вязаную шапку, к мольбе остался глух. Рядом с костром на сумке лежала надломленная буханка хлеба.
Хлеб, сосиски… Где он взял их? Здесь нет ни денег, ни магазинов, куда можно зайти и сказать: «Дайте».
Угли распространяли вокруг себя драгоценный жар, хотелось подойти ближе и протянуть к огню озябшие руки.
— Где вы взяли еду? Скажите, и я сама туда схожу.
— Вы привыкли, чтобы вам все рассказывали и объясняли?
— Вы имеете в виду «на блюдце» подавали?
— Именно.
— Нет, не привыкла. Так где вы взяли сосиски?
Вместо ответа незнакомец невозмутимо опустился на корточки — плотные джинсы на коленях натянулись, — снял кожаную перчатку, бросил на снег и принялся неторопливо покручивать прутья — сосиски зашкворчали громче.
Марика почувствовала, как от голода голова пошла кругом: еда так близко, но не подойти и не взять. Едким гейзером взметнулось отчаяние.
— Хоть хлеба отломите! Полкорки! Создателем молю, неужели вам жалко?! Или еды дайте, или расскажите, где ее найти.
Только сейчас она заметила, что глаза у незнакомца серые, брови и щетина темные, а глаза светлые — редкое сочетание. Светлые и равнодушные, как кусок пасмурного неба.
Мужчина поднялся, расправил плечи и хмуро взглянул на гостью — взгляд тяжелый и холодный, с таким «да» не говорят. Да и мягко зазвучавший голос не умалил жесткости слов.
— Дамочка, вы, вообще, зачем сюда пришли? Нет, не к костру, — пояснил он, увидев наведенный прицелом винтовки на мясо голодный взгляд, — на Уровень? Давайте подумаем вместе, вы ведь не пришли сюда, чтобы просить за других, с такими желаниями на «Магию» не пускают, таков закон, значит, вы пришли просить что-то для себя. Судя по тому, что вы молоды и больной не выглядите, то хотите либо денег, либо славы, либо знаменитости, либо чтобы вас любили. Чего еще помимо этого желают женщины? Улучшить внешний вид, уменьшить бедра, увеличить грудь, изменить цвет глаз, «загустить» волосы…
Марика от злости сделалась пунцовой.
— У меня прекрасная грудь и шикарные волосы…
— Да мне плевать и на то, и на другое. Чего бы вы ни пожелали, вы хотели бы стать счастливее, правильно? Так вот и боритесь за это. Включайте голову, выдержку и волю; ищите еду, думайте, анализируйте, слушайте, учитесь, подстраивайтесь. Неужели вы думали, что ступите сюда, и под ногами расстелется красный ковер со стрелками, а приставленный лично вам повар будет готовить завтрак, обед и ужин? Да еще и на выбор из меню?
— Я всего лишь попросила одну сосиску, вы, жадина!
Жесткая линия губ уползла вбок, искривилась в усмешку.
— Жадина? Поверьте, иногда первое впечатление ошибочно. Однажды вы будете благодарить меня за то, что не накормил вас и тем самым помог.
— Вы не просто жадина! Вы жадина с непомерно раздутым самомнением!
С дрожащим подбородком Марика смотрела не на мистера «вся-еда-моя-и-не-проси», а на подрумянившиеся, готовые к употреблению, чуть скукожившиеся сосиски; смотрела, как на любимого, в последний раз, прощаясь: в глазах слезы, в горле ком, в желудке бунт. Еще секунда, и нагрянет истерика. Чтобы не провоцировать неадекватную реакцию (Подбежать/схватить/сожрать!), она кое-как заставила себя развернуться и двинуться в направлении «от костра».
В ответ на брошенную в спину фразу «Обращайте внимание на знаки!», прошипела: «Пошел к черту!..», передернула плечами и зашагала быстрее.
Перед глазами стояли похожие на камыши, склонившиеся над костром прутья с сосисками.
Ни одной красной точки — тишина и спокойствие; за последние три часа экстренных вызовов о помощи не поступало. Полнейшая благодать.
Майк Морэн держал в руках отломленный кусок хлеба и задумчиво смотрел на электронную карту.
Как ее сюда занесло? Гостью?
Тропа проходит выше, эта поляна надежно скрыта от глаз, дым относит ветром в безлюдную сторону — он просчитал.
Обычно Уровень ведет путников стандартными путями (за последние несколько лет Майк досконально изучил их все), но эта сбилась с курса. Должно быть, а судя по одежде, именно так оно и было, она банально свалилась с горы и выбралась прямо к его стоянке.
М-да. Случается.
Хлеб на морозе сделался чуть твердым и изумительно вкусным, Морэн сдвинул с прута на ломоть пахнущее дымом мясо, откусил и принялся жевать.
Костер тонко посвистывал — из веток выпаривалась влага — и потрескивал мелкими рассыпавшимися угольками. Величественные ели застыли у кромки поляны немыми стражниками, их верхушки постепенно окрашивались золотым.
Упала, значит… Тем лучше для нее. Доберется до первой критической отметки уже этим вечером и, если не будет дурой, сможет провести ночь не на снегу. Первую ночь на Уровне вообще мало кто переживает — не хватает стойкости. Чуть что, сразу хватаются за «кнопку».
По карте медленно перемещались помеченные разными цветами объекты, один из них, судя по скорости, через пару часов приблизится к тому отвесу, откуда скатилась незнакомка.
Как, кстати, ее имя?
Палец коснулся поверхности экрана.
«Марика Леви. Время вхождения на Уровень — 12:06. В наличие пять зерен».
Пять зерен?
Майк присвистнул (кто после этого жадина?) и покачал головой: больше зерен, сложнее идти.
Посмотрим, через сколько ты взвоешь, дамочка…
График напротив ее имени вздымался бугорком; проводник вгляделся внимательнее. Когда она успела кому-то помочь, ведь пересеклась только с одним путником? Значит, Уровень начал тестировать с первых шагов, ох, несладко придется этой Марике, несладко. Ждать ему сигнала в ближайшие несколько часов — как пить дать, запросит девчонка о помощи. Видал он таких, наглых и вредных, долго они не держатся.
Доедая последнюю, уже остывшую сосиску, он нехотя вспомнил полные мольбы карие глаза и подумал о том, что всем хочется получить желаемое, но не всем для этого почему-то хочется прилагать усилия.
Что ж, жизнь есть жизнь: кто-то научится, кто-то нет.
Прутья полетели в костер, хлеб, замотанный в ткань, отправился в сумку, зашипели присыпанные снегом угли.
Спрятав планшет в сумку, Майк поблагодарил поляну за тишину и спокойствие, посмотрел в небо, позволил себе на несколько секунд мысленно слиться с природой, постоял так, пропитанный ощущением тихого безмолвного величия, затем поправил шапку и зашагал в сторону еловой чащи.
