— Ты что-то сделал, чтобы я себя так чувствовала?
Спросила она, не успев как следует обдумать это. Он не разрешал ей ничего спрашивать. Вместо ответа, он наклонил голову, волчий жест, но не разорвал зрительный контакт, хотя в его запахе не ощущалось вызова. Ей даже показалось, что он точно также изумился, как и она.
— Не думаю. Может быть, но не специально.
Он придал ее лицу чашевидную форму двумя руками. У были него такие большие и грубые ладони, они даже немного дрожали. Он наклонился, положив подбородок на верхушку ее головы.
— Я никогда ничего подобного не чувствовал.
…
Он мог бы вечно так сидеть, даже не смотря на боль в коленях. Он никогда ничего подобного не чувствовал — естественно, не с женщиной, с которой знаком меньше двадцати четырех часов. Он не знал, что делать, да и не хотел ничего делать, он был готов отложить все на неопределенное время до тех пор, пока мог так сидеть перед ней.
Но, конечно, вскоре ему придется что-то сделать, потому что, если он не ошибался, то к ним кто-то поднимался по лестнице. Четыре лестничных пролета, видимо, не задержали злоумышленников. Он закрыл глаза, и его брат-волк принюхался к запахам, пробуя инденфицировать их новых гостей. Стук в дверь.
Анна дернулась, резко втянув воздух. Часть его радовалась, что он смог отвлечь ее настолько, что она не заметила приближения посетителей. А другая часть заволновалась о ее уязвимости.
Неохотно он отдалился от нее.
— Входи, Изобель.
Дверь открылась и показалась голова супруги Лео. Она бросила взгляд на Анну и злобно усмехнулась.
— Я прервала что-то интересное?
Ему всегда нравилась Изобель, хотя он старался не показывать этого. Как палач отца, он давно научился не увлекаться никем, которого ему, возможно, когда-нибудь придется убить, что сделало его круг друзей очень маленьким: а точнее, состоящим из одного только отца и брата.
Анна встала и застенчиво улыбнулась Изобель, хотя все еще легко можно было заметить, как она потрясена. Тем не менее, к его удивлению, она сказала:
— Именно так. Но все равно входи.
Как только она получила приглашение, то сразу же понеслась словно мартовский ветер, одновременно закрывая дверь и протягивая руку Чарльзу.
— Чарльз, снова рада тебя видеть.
Он взял предложенную руку и наклонился к ней, слегка ее поцеловав. От нее пахло корицей и гвоздиками. Он и забыл, что она душится духами с глазной точностью, присущей лишь оборотням. Достаточно сильно, чтобы замаскировать себя и дать в каком-то роде защиту от острых носов ее соплеменников-волков. Даже если она будет очень сильно взволнована, то никто этого не узнает из-за парфюма.
— Вы прекрасно выглядите, — сказал он, зная, что именно этого она и ждала.
И оказался прав.
— А мне следует выглядеть нервной, — сказала она, проведя рукой, которую поцеловал Чарльз, как расческой, по волосам, при этом распушив ее перистые волосы, скрепленные огромным количеством всяких заколок. Это делало ее похожей на сказочную принцессу. Она была ниже Анны и, пожалуй, слишком тонкокостной, но Чарльз никогда ошибочно не принимал ее за хрупкую. — Прибежал Джастин, бормоча о какой-то ерунде с встречей сегодня вечером. Было так несвязно — почему же ты довел мальчика до такого состояния? — я пообещала Лео, что зайду за более точными сведениями.
Поэтому то они и не стали друзьями.
— Лео получил мое послание? — Спросил Чарльз.
Она кивнула.
— И сильно напугался, и что, как я ему честно ответила, не красило его. — Она наклонилась вперед и слишком по-свойски сжала его руку. — Что принесло тебя на нашу территорию, Чарльз?
Он отстранился. Ему не нравились касания, о чем он почти забыл за время, проведенное с Анной.
Его Анной.
С трудом он перенес внимание к делу.
— Я приехал, чтобы встретиться с Лео сегодня вечером.
Обычно дружелюбное лицо Изобель огрубело, он ожидал вспышки гнева. Изобель была также сильно известна своим характером, как и красотой. Она была одной из немногих людей, кто может взорваться при Марроке и выйти сухим из воды (отец Чарльза тоже не остался к ней равнодушным). Но она ничего ему не сказала. Вместо этого она повернула голову в сторону Анны, которую, как он внезапно понял, до этого просто игнорировала. А когда вернула свой пристальный взгляд Чарльзу, то начала говорить, но не ему.
— Моя дорогая Анна, и что же ты ему нарассказывала? Жалобы о своем месте в стае? Выбери себе супруга, если не нравится. Я уже это тебе говорила. Уверена, что Джастин взял бы тебя.
В голосе не слышалось яда. Возможно, что если бы Чарльз не встретился с Джастином прежде, то не заметил бы, как побледнело лицо Анны. И, возможно, не услышал бы угрозы.
Анна ничем не ответила.
Изобель продолжала смотреть на Чарльза, хотя осторожничала и не встречалась с ним глазами. Он знал, что она изучала его реакцию, но прекрасно понимал, что его лицо ничего не выражало — он уже был готов к способу, каким его собрат волк возрастал в гневе, подталкивающем защищать Анну.
— Ты с ним спишь? — Спросила Изобель. — Он хороший любовник, не так ли?
У Изобель был супруг, но она все равно часто ходила на сторону, и Лео позволял ей удовлетворять любые свои желания, по-настоящему уникальная ситуация среди оборотней. Но при этом она сама ревнивой не была; Лео также поглядывал на других женщин. Чарльзу всегда казалось, что это были ненастоящие отношения, но они держались уже довольно долго. Когда она однажды начала с ним заигрывать, то он спокойно ей отвечал тем же, понимая, что он сам ей не нужен. Поэтому и не удивился, когда она стала уговаривать его попросить отца разрешить расширить Лео свою территорию. И приняла его отказ с чудовищной долей юмора.
Для них двоих секс ничего не значил, но не для Анны.
— Слушай и внимай, Изобель, — велел он ей. Позволив проникнуть в голос немного силы, он продолжил: — Возвращайся домой и передай Лео, что я поговорю с ним сегодня вечером.
В ее глазах засветился гнев, но она лишь передернула плечами.
— Я — не мой отец, — уже мягче проговорил он. — Ты ведь не хочешь проделывать со мной те же трюки.
Страх охладил ее — и его тоже. Духи, возможно, и скрывали ее запах, но не расширенные глаза вместе со сжатыми кулаками. Ему не нравилось пугать людей — не всегда.
— Изобель, иди домой. И проглоти свое любопытство.
Он закрыл за ней дверь и на мгновение упер на нее взор, не желая смотреть на Анну — хотя сам понятия не имел, с чего же чувствовал себя таким виноватым за что-то, что совершил за долго до того, как встретил ее.
— Ты собираешься ее убить?
