В воздух дружно взлетели магические светлячки. Тусклый, мерцающий свет, исходивший от них, придал странный вид остаткам резных колонн, едва различимому барельефу на стенах, каменным глыбам, разбросанным по растрескавшимся плитам. Дрожащие на листьях капли влаги казались почему-то красными, как кровь.
Алистер невольно замер, осматриваясь. Его спутники тоже притихли.
Внезапно воздух прорезала длинная ветвистая молнии, рассеивая окружающий сумрак, и выхватывал из темноты широкую лестницу, статую из розового мрамора, лежащую у ее подножия, и женскую фигуру на самом верху, у входа в храм.
Вдруг показалось, что они находятся не на развалинах древнего святилища, а возле не тронутого временем действующего храма, и на ступенях их встречает верховная жрица, строгая и величественная. Но все это длилось лишь миг — десятки новых светлячков устремились ввысь, и иллюзия рассеялась.
Все те же камни, покосившиеся колонны, разбитые статуи, а между ними — старуха в поношенном, почти ветхом платье, больше похожая на нищенку, чем на жрицу.
Это еще кто? Что она делает ночью в лесу, совершенно одна?
Видимо, подобный вопрос пришел в голову не только Алистеру.
— Ты кто такая? — рявкнул Курт. Как любой военный, он всегда и во всем требовал ясности.
— Живу я здесь, добрые господа, — низко склонилась женщина, выпрямилась, и невнятно забормотала: — Берегу покой этого дома. От лиха, бед… от злых людей.
Не просто нищенка, а еще и безумная, судя по всему.
— Прямо вот здесь в руинах и живешь? — недоверчиво прищурился Алистер. — Одна? Кто тебя кормит? Защищает? Помогает?
— Ал, расслабься. Оставь бедняжку в покое, и хоть на время забудь о работе, — рассмеялся король. Положил руку ему на плечо. — Не у себя в допросной. Сегодня мы развлекаемся, просто развлекаемся, и ждем чудес. Приятных, разумеется.
— Тем, кто верит в богиню, не нужна защита в ее доме, — словно не слыша слов его величества, произнесла женщина.
Голос у нее был теперь не старческим, а звучным, мелодичным. И Алистеру снова показалось, что он участвует в каком-то заранее спланированном представлении.
К Гхирху все, Тимир прав: он не в департаменте, а в кругу друзей, и ночь только началась.
Клеменс, оживившись, радостно выдвинулся вперед.
— Так ты поклоняешься Ирате? Может, еще и жрицей себя считаешь? Какая удачная встреча. Это ведь ты волей своей богини даришь желающим любовь прекрасных дев? Вечную.
— Упаси Солнцеликий! Так долго нам не надо, — опять вмешался Курт. — А вот на ночь — самое то. Хотя... Вечная любовь на ночь. М-м-м... От такого никто не отказался бы. Верно я говорю?
— Еще бы...
— Показывай своих красавиц. Где они прячутся?
— Да где им прятаться? Тут только пыль и камни, — подхватили веселые пьяные голоса.
— . Каждому богиня позволяет увидеть то, что он достоин видеть. Кому-то храм, кому-то лишь камни, а кое-кому — судьбу.
Нищенка по-птичьи склонила голову набок и неожиданно обвела собравшихся насмешливым взглядом.
— Значит, вы ищете истинную любовь, добрые господа? Хм… Когда-то подобных вам было много, нескончаемой вереницей они шли и шли сюда в поисках счастья. А сейчас все забыли… Боятся любить, смеются над чувствами, даже в этом ищут выгоду. Что ж.... Ирата милостива и ни одну просьбу не оставляет без ответа. Если вы, конечно, готовы платить за свой выбор.
— Всегда готовы, — Теренс подмигнул женщине и, достав, из кармана увесистый кошель с золотом, бросил к ее ногам. — Здесь больше, чем ты могла рассчитывать. Надеюсь, хватит на любовь по самому высшему разряду?
— И сдачи не надо, — осклабился Курт.
— Точно! Пусть за эти деньги Алистеру что-нибудь особенное подыщет. Сегодня его праздник, — поддержал кто-то, и все наперебой бросились упражняться в остроумии:
— Вечную любовь на сдачу...
— Избранницу со скидкой…
— Ал, кого предпочитаешь? Блондинку? Брюнетку? Рыжую? Уверен, у здешней «богини» все девочки хороши.
— Жрица, что молчишь? Если угодишь, все твое.
— Угодить нетрудно, лишь бы потом не пожалеть, — задумчиво протянула старуха. И резко выпрямилась. — Пора. Каждый получит то, что заслужил.
Она замолчала, и тучи раздвинулись, открывая темно-синее, усыпанное звездами небо и полную луну, — словно только и ждали этого сигнала. А женщина развернулась и скрылась в храме, жестом предложив следовать за ней.
Как бы ни был Алистер пьян, а выработанная годами профессиональная осторожность брала свое. Интуиция вопила, предупреждая о возможных неприятностях, а он привык ей доверять.
— Ал, иди, — Тимир дружески хлопнул его по спине. — И хватит во всем искать подвох. Это приказ.
Остальные поддержали, призывая не портить игру. И он шагнул вперед, через узкий провал, заменявший давно исчезнувшую дверь. За ним, громко переговариваясь и посмеиваясь, последовали предвкушающие веселье друзья.
В помещении тускло горели светильники, позволяя оглядеться.
Полуразрушенный зал. Стены со следами росписи, кое-где еще сохранившей яркие цвета и четкие линии. Пробитый купол. Покрытый пылью мозаичный пол. Покосившиеся арки, ведущие куда-то в темноту.
«Жрица» остановилась у невысоко мраморного постамента — простого и невзрачного, без единого украшения. Поманила к себе Алистера и, когда он подошел, начала вполголоса бормотать.
Долгое время ничего не происходило. Старуха продолжала бубнить что-то невнятное, приятели недоуменно переговаривались, король хмурился, Клеменс озадаченно пожимал плечами. И Алистер, наконец, не выдержал.
— Скоро это представление закончится?
— Представление? А вот как раз только что закончилось, — женщина перевела на него взгляд, и глаза ее насмешливо, почти торжествующе блеснули. — Или только начинается… Это как посмотреть.
Алистер непонимающе сдвинул брови, собираясь переспросить, что она имеет в виду, но тут в одной из арок возникла девичья фигурка в длинном белом платье, с наброшенной на лицо вуалью. Помедлила и, неуверенно ступая, двинулась вперед.
— Ну, наконец-то, я уже, признаться, заскучать успел…
То, что случилось дальше, запомнилось четко — до последнего слова, звука, жеста. Даже вздоха.
Вопрос «жрицы».
Затянутая в перчатку узкая рука на постаменте, от которой он, почему-то, не мог отвести взгляда.
Шутки приятелей, советующих обязательно взять подарок.
Его решительное «принимаю».
Дрогнувшие под его ладонью тонкие пальцы…
И молния, что ударила из-под купола.
Хмель из головы выветрился почти мгновенно. Все присутствующие были магами, и каждый в тот миг почувствовал силу и мощь опутавшего зал заклинания.
Молния угасла, стоявшая рядом незнакомка покачнулась…
Первым желанием было броситься к ней, подхватить, а потом Алистер взглянул на свою ладонь и не сдержал ругательства. Многолучевая звезда в круге. Он сразу узнал знак Ираты и мгновенно понял, что это значит.
Он женат. Женат, Гхирх побери. И на ком?
В душе медленно закипало бешенство.
Он вглядывался в застывшую у алтаря женскую фигурку, но, как ни старался, рассмотреть не получалось. Черты лица под полупрозрачной вуалью расплывались, туманились, понять, как выглядит «дар» богини, было совершенно невозможно. А когда Алистер потянулся, чтобы, наконец, сорвать мешающую ему тряпку, девушка отступила, хрипло выкрикнула что-то невразумительное, открыла портал и исчезла.
Да-да, вот так, взяла — и исчезла. Оставив его наедине с собственной яростью, брачной татуировкой, медленно угасавшей на ладони, и в одночасье рухнувшими планами. А главное, он ничего не знал о ней. Абсолютно ничего. Ни имени, ни возраста, ни положения. Из какого она города или… Она можеть быть даже из другой страны.
Гхирхова задница! Да он даже не знал, как она выглядит.
***
Рассвет Алистер встретил в своем рабочем кабинете.
Разговор с его величеством и Клеменсом многое объяснил и… окончательно все запутал. Да, Ленс по поручению короля, действительно, организовал целое представление в развалинах храма Ираты. Разгоряченная спиртным компания должна была обнаружить там «жрицу богини» и стайку прекрасных, на все готовых дев, забрать их, а затем отвести своих «избранниц» в охотничий замок. Жрицу изображала хозяйка «Сада цветов» — лучшего столичного дома удовольствий. Вернее, должна была изображать.
