— Я просто предложил ему немного позаботиться о тебе. Для укрепления кровной связи.
— Оу, — кивнула я. Звучало восхитительно. — Ну, это была хорошая идея.
— Знаю. А теперь раздевайся.
— Что, прости? — я замерла, вытаращившись на него. — Я не буду раздеваться перед тобой.
— Почему? — не глядя на меня, он вылил в воду целую бутыль пены для ванны.
— Доминик!
Он пошло усмехнулся.
— Ладно, ангел. Я могу отвернуться, если тебе так легче.
— Конечно. Ты можешь отвернуться и выйти из ванной, чтобы дать мне немного уединения, как порядочный человек.
— Меня можно назвать по-разному, но уж точно не порядочным человеком. К тому же, мне дали строгий приказ не отходить от тебя ни на шаг, забыла? — он выпрямился и развернулся лицом ко мне, и я поняла, что он не сдастся. Он засунул руки в карманы своих чёрных брюк и ждал моего неизбежного повиновения.
Возможно, это не так уж и плохо. По крайней мере, я сейчас с ним и собираюсь принять эту восхитительную ванну, а не сижу в подземелье с Мезом и Деймоном.
Гм. Деймон.
Я проглотила ком, застрявший в горле, когда я вспомнила, с какой лёгкостью Энгель рассёк его на две части. Если он мог сделать так с Воскрешённым, боюсь представить, что он может сделать со мной. Меня бросило в дрожь от этой мысли.
— Вода отличная, тёплая, — уговаривал меня Доминик, ошибочно приняв мою дрожь за реакцию на температуру.
— Неважно. Ладно, — в конце концов согласилась я, хотя это было ожидаемо.
Ухмыльнувшись, он направился ко мне, его взгляд скользнул по моему лицу. Доминик остановился всего в нескольких дюймах от меня. Я как будто приросла к полу. Его ладонь взметнулась вверх, и он нежно провёл костяшками по моей щеке.
Я вздрогнула от этой странной смеси удовольствия и боли.
— Ему повезло, что он уже мёртв, — произнёс Доминик сквозь стиснутые зубы.
— Всё настолько плохо? — спросила я и вдруг заметила за его спиной зеркало над раковиной. Я моргнула, не веря своим глазам. Я просто долбанное страшилище! Половина лица у меня опухла, увеличившись вдвое, а правый глаз не открывался.
— О боже, — в ужасе взвыла я.
— Всё заживёт, ангел.
— Я уродина, — я замотала головой и обошла Доминика, направляясь к зеркалу. Чем ближе я подходила, тем хуже себя чувствовала. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на своё отражение. Чем я стала? Я даже не узнаю себя больше!
Доминик встал за моей спиной. Он не касался меня, но каким-то образом я всё же ощущала его присутствие.
— Всё заживёт, — повторил он. Его дыхание щекотало моё плечо.
— А что насчёт всего остального, Доминик?
Что насчёт всех тех разбитых осколков, из которых теперь состою я сама? Всех тех шрамов, которые видно невооружённым глазом, и тех, которые нет? Что будет со мной, если я когда-нибудь сумею выбраться отсюда? Смогу ли я когда-нибудь забыть весь тот ужас, что испытала здесь? Смогу ли я стать прежней?
— И это тоже заживёт, — уверенно сказал он. — Время лечит всё. Ты либо найдёшь способ забыть, либо научишься жить с этим.
Я опустила глаза в пол и кивнула, каким-то образом принимая его слова как непреложную истину.
— Давай, ангел, снимай платье и забирайся в ванну, — шёпотом приказал он, отчего внутри меня растеклось тепло.
Это было знакомое чувство и в то же время каким-то образом совершенно новое и необычное от него.
Я повернула голову и посмотрела на него через плечо, охотно желая подчиниться всем его приказам.
— Поможешь расстегнуть молнию?
Он неторопливо моргнул, выражая согласие. Его руки легли мне на талию, провели вверх по спине вдоль молнии, словно он никогда прежде не видел такого хитрого изобретения. Ха. Готова спорить, в своё время он расстёгивал их множество раз. Тщательно всё изучив, он осторожно потянул замочек одной рукой, медленно и спокойно, тогда как второй рукой он провёл по моей обнажённой коже. Я снова вздрогнула.
— Знаешь, а я ведь могу сделать так, чтобы всё зажило намного быстрее, — предложил он вкрадчивым шёпотом. — Это несложно.
— Знаю.
— Тебе даже понравится.
— Знаю, — ответила я, не раздумывая. Именно этого я и боюсь.
Моё платье спадает, открывая всю спину и немного больше. Я придерживаю его спереди, крепко прижимая к груди, чтобы оно не соскользнуло, полностью обнажая меня.
— Спасибо, — сказала я, разворачиваясь к нему. Странно, но я не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Момент был слишком интимным. Слишком откровенным.
Он взял мой подбородок и заставил взглянуть на него. Его глаза смотрели на меня пугающе пристально. Что-то зарождалось глубоко внутри этих чёрных, как уголь, глаз. Что-то, похожее на пламя или жажду.
Может, даже нечто большее.
Я внезапно чувствую потребность сказать ему что-нибудь. Поблагодарить, или простить, или… Не знаю. Я уже ни в чём не уверена.
— Доминик, я…
— Дай мне знать, когда можно будет, — тихо сказал и отвернулся.
Я кивнула, облегчённо выдохнула — оказывается, всё это время я не дышала — и подошла к ванне, всё ещё прижимая платье к себе. Бросив быстрый взгляд через плечо, чтобы удостовериться, что он не подглядывает, я позволяю платью упасть на пол и сажусь в ванну, чувствуя, как горячая вода и густая белая пена обволакивают меня, покусывают открытые раны и, в то же время, согревают моё холодное тело.
— Можешь повернуться, — сказала я, как только устроилась поудобнее и убедилась, что всё моё тело скрыто под пеной.
Он развернулся и ухмыльнулся представшему зрелищу. Судя по всему, ему понравилось увиденное.
Мои щёки вспыхнули в ответ.
— Прекрати пялиться на меня.
Ещё один смешок доносится до моих ушей.
— Поверь мне, ангел, я пытаюсь, — сказал Доминик, подходя ко мне и присаживаясь на табурет возле ванны. Он взял губку и окунул в воду. — Повернись спиной.
— Ой, да не нужно, — сказала я, замотав головой, отказываясь от этой жуткой затеи. — Я сама могу…
— Повернись, — приказал он.
Мне стоило бы оказать хоть какое-то сопротивление, возразить как-нибудь, но я не стала. Я прокрутилась на пятой точке, открыв ему полный доступ к моей спине. Я согнула колени, прижимая их к груди. Что-то царапало в груди, некое тревожное чувство, когда я поняла, как расслабленно я чувствую себя рядом с ним.
Он сжал губку, выдавливая излишнюю воду на мою измученную спину. Я пыталась не вздрогнуть, держаться неподвижно, но боль оказалась слишком острой, чтобы стерпеть. Деймон со своей дубинкой постарался на славу.
Стараясь не задевать больные места, Доминик взял мои волосы и перекинул через одно плечо. Он ничего не говорил и даже не шевелился, я могла только предполагать, что он рассматривает шрамы на моей спине.
— Позволь мне исцелить тебя, ангел, — попросил он. В его словах было столько эмоций, сколько я никогда от него не замечала. И под исцелением он подразумевал, что я должна выпить его кровь.
— Я не хочу этого, — проблеяла я.
— Знаешь, я ведь мог бы использовать внушение на тебе, если бы захотел.
Я развернулась и посмотрела на него. Моё сердце неслось вскачь.
— Врёшь.
— Я не вру, ангел.
— Ты не можешь внушить мне, — смело говорю я, хотя глубоко внутри надеюсь, что он подтвердит это. Что да, это ложь.
Прямо сейчас мне это нужнее воздуха.
— Я абсолютно уверен, что могу.
Моя кожа покрылась мурашками от холодка, пробежавшего по позвоночнику.
— Хочешь сказать, мы уже связаны?
— Да, ангел. Именно это я и пытаюсь сказать, — он наклонил голову в сторону в задумчивости. — Хотя связь и не такая сильная, как могла бы быть, но она определённо есть.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую.
— Серьёзно? — я непроизвольно качнулась ближе к нему, любопытство брало надо мной верх, и я спросила, заинтригованная: — И как она ощущается?
— Так, будто ты моя.
Моё сердце замерло на мгновение и затем забилось с удвоенным рвением. Не знаю, как к этому относиться.
