каждым днем, ежедневно и ежечасно принимая заботу девушки по отношению к себе, он невольно привязывался к ней и проникался все больше. Она была строга и молчалива, редко разговаривала с ним просто так, только если он задавал вопросы, что пока ему делать было тяжело, но ее руки были невероятно нежны с ним. Они мягко поддерживали его за спину, когда нужно было пить отвар, меняли повязку на голове, легко и нежно прикасались к его лбу, чтобы проверить есть ли у него жар или нет. Он тянулся за этими руками, как бездомная собака, но наталкивался на холодные глаза девушки и потухал. С каждым днем он узнавал Литару все больше и больше, учил ее привычки и особенности. Она была чистоплотна, хижина, была очень уютной и теплой, Сама Литара всегда была одета в чистую опрятную одежду, и даже невзлюбивший его Данте не вонял псиной как всякая другая собака. Из своего угла Даллан наблюдал, как девушка работает по дому, готовит обед или моет полы, стирает белье. Очень часто, по вечерам, она варила зелья, которые разливала по глиняным горшочкам, и закрывала деревянными крышками. Она обвязывала горловины грубой веревочкой, навешивая ярлычки из дешевой желтой бумаги, на которых красивым каллиграфически почерком выводила названия зелий и краткое описания по их использованию. Горшочки она складывала в большие корзины. Даллан уже знал к кому он попал, Литара — ведьма, ведьма, которая варит зелья и успешно продает их в ближайших деревнях и даже городке. Этим объяснялся видимый достаток в доме девушки. Два дня назад, Даллан наблюдал как Литара открыла люк ведущий в ледник и достала тушку курицы, попутно объяснив:
— Своих кур я не трогаю, их и так не много, и все они несут яйца, поэтому покупаю тушки в деревне, как баранину и многое другое.
Тушку курицы, Литара сварила в большом котелке, и по всей хижине пошел приятный запах куриного бульона, в который девушка добавила специальные травки. Все это время, кроме зелий, в рот Даллану ничего не попадало. Ощутив аппетитный запах Даллан почувствовал сильный голод и в животе громко заурчало. Литара усмехнувшись налила полную тарелку бульона и взяв ложку подошла к кровати мужчины.
— Я сам могу.
— Вот это точно нет, — с сомнением протянула Литара и присела с краю, набрав в ложку бульона.
В сотый раз Даллан покраснел, но признался себе, что ему очень приятно, что девушка так заботится о нем, почему-то, даже не помнив ничего о своей прошлой жизни, он был уверен, что никто и никогда так не заботился о нем. Он съел почти всю тарелку, и в изнеможении откинулся на подушку, прикрыв глаза. Литара однако не уходила и продолжала сидеть на краю его постели. Даллан открыл один глаз, и девушка увидев это по-доброму усмехнулась. Даллан улыбнулся ей в ответ.
— Даллан. — Позвала его Литара, — Даллан.
Он открыл глаза и сфокусировал на лице девушке взгляд.
— Даллан, завтра утром я уйду.
— Что? — Вырвалось у него.
— Раз в два месяца я хожу в деревню отношу горшочки с зельями, пришло время идти, люди ждут меня. Меня не будет пять дней, тебе придется справляться самому.
Глава 4
— Пять дней? — воскликнул Даллан невольно, — так долго? Нет… я конечно справлюсь. Со всем справлюсь. Но как же ты пойдешь одна, зима…
— Два дня пути в деревню и два дня обратно, привал обустроен мной еще в первую зиму. Есть хорошая, теплая землянка, очаг и заготовлены дрова, даже есть припасы, и набор простой посуды. Дорога в деревню давно отмечена зарубками на деревьях, а за то время, что я тут живу практически превратилась в видимую невооруженным глазом тропу, которую можно легко найти и не заплутать в лесу. Я не могу не пойти, они ждут меня, сейчас зима, многие болеют и нуждаются в моих зельях, а тебе нужна новая одежда, боюсь, что старая, то в чем я тебя нашла, непригодна для зимы и для Куронского леса. Со мной пойдет Данто
— Но как, ты же пойдешь одна… ночь… — Даллан был в сомнениях, он поймал себя на том, что боится не за себя, а за девушку, которая так помогла ему, спасла от смерти и выходила. А теперь она собиралась иди в лес, совершенно одна, когда стоят такие морозы что по утрам приходится разбивать ледяную корку в колодце.
— Все будет хорошо, я хожу в деревню постоянно, при необходимости жители приходят ко мне сами, если нужна моя срочная помощь. Я оставлю в сенях приготовленную еду и дрова на то время, что меня не будет, пока лишний раз на мороз не выходи. Не хотелось бы вновь выхаживать тебя.
Даллан смутился, всего несколько дней как он самостоятельно поднимался с кровати и мог выходить, чтобы справить естественные надобности, после чего долго лежал в постели и выравнивал дыхание, так как и это давалось ему с большим трудом. Забота девушки была очень приятна ему, и необъяснимо наполняла его теплом с пальцев ног до макушки, свою тяжелую болезнь он стал воспринимать философски, но некоторые моменты по-прежнему вызывали жгучий стыд. И все чаще и чаще он ловил себя на том, что испытывает к самому себе раздражение и злость на свою затянувшуюся беспомощность.
— Ну вот и договорились, — сказала Литара, — завтра, рано утром, я уйду. И вернусь к вечеру пятого дня.
Незаметно день клонился к вечеру. Близилась ночь. Даллан, даже смог встать и помочь Литаре занести к печи дрова. Закончив все приготовления Литара стала готовиться ко сну, но сначала решила достать выстиранную и высушенную одежду Даллана. Она отдала ему брюки, рубашку и куртку от которой толку в такие морозы все равно не было. У двери на вбитые в стену крюки она повесила второй имеющийся у нее огромный овечий тулуп, а под ним на пол поставила валенки, которые Даллану были тесноваты, но носить их
