Глава 8
На этот раз хозяин остался дома. Теперь уходить не было смысла – дом для будущей семьи найден, переезд завершен. Жизнь Марка вошла в привычное русло. Он перестал видеть гостью, она, казалось, избегала его. Впрочем, после сцены с минетом это было и не удивительно. Принимала пищу гостья у себя, еду относил ей хозяин, оставаясь при этом в комнате долгое время.
Марк понимал, что занимается глупостями, но не мог не изводить себя мыслями о том, чем эти двое занимались при закрытых дверях. Сердце ныло, в голове стоял шум при любой сцене, нарисованной воспитанным на книгах живым воображением.
Двое суток прошли, как в огне. Марк медленно сгорал в пламени своей ревности. Теперь попытки хозяина унизить свою сексуальную игрушку разбивались о ее равнодушие. Марку все равно было, что сделают с его телом. Он устал жить такой жизнью.
Механически выполняя приказы хозяина, он напрасно ждал появления рядом гостьи. «Дурак, – горько твердил он сам себе, – она использовала тебя по назначению, сняла напряжение. Больше ты ей не нужен. Забудь. Отпусти». Не получалось ни забыть, ни отпустить.
На третий день хозяин, зайдя утром к гостье с завтраком, вышел от нее сияющий, довольно хлопнул Марка по заду и снова куда-то ушел.
Буквально через несколько минут в гостиную, где тщетно пытался читать Марк, зашла гостья.
– Нам нужно поговорить, – произнесла она нейтральным тоном, отводя глаза. – Иди за мной.
Марк повиновался. Он шел за ней по коридору и думал только о необходимости скрывать свои чувства. Она не должна была узнать, что у него на сердце. Не нужно это никому, и ей – в первую очередь. Свободная состоятельная человеческая женщина не пара грязному ларту.
Последние двое суток Тэя провела в своей спальне, не появляясь даже за обеденным столом. Еду ей приносил Аристарх, со смиренным видом пытавшийся вымолить прощение. Тэя встречала его с равнодушием, забирала поднос с пищей и снова закрывалась у себя. В душе бурлили эмоции, грозившие затопить Тэю с головой.
У нее оказалось достаточно времени, чтобы подумать, разобраться в себе, и сделанные выводы пугали. Тэя с трудом представляла себе, как улетит с этой гадкой планеты, и не была уверена, что сможет вернуться к нормальному, привычному образу жизни. Аристарх ее не интересовал. А вот при мысли о ларте у нее начинало сносить крышу. Марк… Она стала звать его по имени, таким образом стерев социальными различия между ними обоими.
Первую ночь в новом доме ей снова снился тот же самый кошмар, что и тогда, когда она только прилетела на эту сволочную планету. Опять Тэя видела постельные сцены, прилюдные унижения, в подробностях, ощущала смесь отчаяния и дикой душевной боли. Опять она вынырнула из сна, словно из глубокого, затягивающего болота, хватая ртом воздух, вся мокрая от пота. Но если в первый раз реакции на сон не последовало, то теперь у Тэи случилась настоящая истерика: больше часа рыданий и всхлипываний, тихих, почти неслышных, чтобы ни в коем случае не услышал Аристарх.
Двое суток Тэя сидела в комнате, думала, рассуждала, пыталась принять решение. Двое суток болело сердце. Если бы можно было вколоть под кожу больше чипов, Тэя, не раздумывая, сделала бы это. Увы. Одна поездка – один чип, на всякий случай, про запас.
Утром третьего дня снова пришел Аристарх.
– Вы все еще сердитесь, – покаянно вздохнул он. – Тэя, если я только могу исправить свою оплошность…
– Свидание, – резко перебила она его, – в самом романтичном месте этого города. Выбор за вами.
Он выскочил из ее комнаты, счастливый, как ребенок, впервые попавший на соседнюю планету. Тэя дождалась, пока хлопнет входная дверь, глубоко вздохнула и, стараясь не обращать внимания на дрожь в руках, вышла в коридор.
Им с Марком просто необходимо было поговорить.
Дверь в спальню закрылась, отрезав от них двоих остальной мир. Марк стоял у стены и наблюдал, как гостья достала из сумки и демонстративно поставила на стол небольшой ренистол, устройство от прослушки. Такие вещицы можно было найти скорее у работников служб безопасности, чем у журналистки.
– Аристарх уверял, что моя комната не прослушивается домашним искусственным интеллектом, – ренистол, включенный, заработал, тихо жужжа. – Понятия не имею, верить ему или нет, но я хочу знать, что наш с тобой разговор никто не услышит. – И, чуть помедлив, гостья кивнула на одно из кресел у стола. – Сядь, пожалуйста.
Марк повиновался, опустился в кресло, поборол желание нервно сжать руками подлокотники. Он страшился этого разговора. Не зная, что именно услышит, он боялся выдать собственные эмоции, обуревавшие его. Страх, желание, надежда, горечь, ревность – чего только ни было сейчас в душе.
– Марк, – позвала гостья, и он, не совладав с собой, вздрогнул, первый раз услышав свое имя из ее уст, – Марк, посмотри на меня. Пожалуйста.
Дрессировка – великая вещь. Выдрессированный годами наказаний и унижений, Марк поднял глаза быстрее, чем понял, что от него хотят.
Гостья смотрела на него внимательно и ожидающе, словно хотела увидеть что-то свое, понятное лишь ей. В голубых глазах затаилось какое-то чувство, не известное Марку, напрягавшее его свое неопознанностью.
– Аристарх позвал меня замуж. Я еще не согласилась, – фразы сыпались резкими ударами хлыста – Марк воспринимал их именно так – и обжигали душу с каждым разом все сильней. – Если я соглашусь, то останусь здесь надолго. Так как переезжать в столицу Галактического Союза он не захочет. Моя работа – не самое важное в моей жизни. Я могу ею пренебречь. Но у меня вопрос: Марк, ты хотел бы видеть меня в своей жизни?
Марк почувствовал, как горло перехватывает спазм. Гостья смотрела ему в глаза, он прилагал все усилия, чтобы казаться спокойным, но осознавал, что не может произнести ни слова. В груди начало жечь, там, в районе сердца, словно разгорелся пожар, сжигавший все внутренности. Видеть ее в своей жизни? То есть знать, что она делит постель с его хозяином, отвечает на его поцелуи и ласки, и не иметь возможности самому прикоснуться к ней? Боль и горечь затопили душу.
– Марк? – настойчиво позвала гостья, и он кое-как вытолкнул из себя:
– Как прикажете, госпожа.
Игрушка. Всего лишь постельная игрушка. Ни на что другое он рассчитывать не мог.
Тэя видела: с Марком что-то происходило. Он отчаянно пытался скрыть обуревавшие его чувства. Выходило плохо. Нет, конечно, если не присматриваться, то и не заметишь. Но Тэя присматривалась, пыталась понять, в чем дело. Можно было согласиться на предложение Аристарха, но рушить жизнь Марка Тэя не собиралась. Если он будет против нее в жизни его хозяина, то она отговорится работой, вернется в Готрану, постарается забыть эти дни… И Марка… В крайнем случае, проведет следующий месяц на какой-нибудь далекой планете, с казино, проститутами и выпивкой. Способы забыть несчастную любовь не менялись век от века. Но сначала Тэя все же должна была узнать, что думает и чувствует Марк. А он молчал. Молчал и пытался скрыть эмоции.
– Марк? – позвала она.
– Как прикажете, госпожа, – буквально выдавил он из себя.
Тэя недоуменно моргнула. Все складывалось совсем не так, как она себе вообразила. Похоже, своим разговором она задела какие-то чувства в душе Марка. Понять бы еще, какие…
«Ларт как робот, – уверял Тэю один из сотрудников, любитель и ценитель этой расы, – чтобы добиться чего-то путного от него, нужно задать ему программу. Чтобы узнать что-то – правильно поставить вопрос». За последние дни Тэя удостоверилась, что на роботов ларты походили мало, разве что скрытностью. Задать вопрос? Знать бы, какой… «Что случилось? Что ты чувствуешь? Что происходит?», – на любой из этих вопросов можно ответить, не солгав и не сказав правду.
– Я не понимаю твоей реакции, – осторожно подбирая слова, начала Тэя. – Ты пытаешься спрятать эмоции и чувства, но я вижу, что что-то не так. В чем дело, Марк? Скажи мне правду, пожалуйста. Что не так с моими словами? Ты не хочешь, чтобы я выходила за Аристарха? Хорошо, не выйду, улечу назад. Но только скажи. Правду. Пожалуйста.
