же перебил его, сверкнув ясными очами и снова сев на царственный трон свой, и как ни в чем не бывало уточнил.
— Даже интересно какое такое дело, что ты изволил женится на лягушке? А стрела… Стрела эта проклятая!?
Ваня хитро разулыбался, приосанившись:
— Стрела к ее, так сказать, ногам упасть изволила. – Протянул он тоном довольного кота, что даже я сомневаться стала. Может он того, сам ее подкинул?
— Прям сама? – Поднял бровь царь, неизвестно чего ожидая, впрочем, кто его знает?
— Прям да.
И вот тут Царю-батюшке по всем законом жанров нужно было начать горевать да думать, как бы дела делать, кабы на лягушке сынка любимого не женить, но и тут он оказался не промах. Батя моего Ивана снова заржал так, что на сей раз от этого хохота оконные рамы танцевать изволили.
— Да, Ванюша! И ведь обещал мамке твоей, а она… Эх, коза! Как знала ведь! Вот ведьма моя! И обещал ведь, обещал! Как знала, что ты весёлым уродишься, но сегодня… — И чуть погодя, успокоившись, спросил отец сына, сразу перейдя к делу. — К Яге ходили? – Что-то в бормотаниях царя насторожило меня, особенно часть с обещанием, и ведь Ванечка все понял. А что понял, и не сказал. А ну и фиг с ним!
— Ходили. – Кивнул мой суженный, почесав затылок тем временем, хитро как-то усмехнувшись.
— И че старая карга сказала?
— Счастливой семейной жизни пожелала. – И вот тут я уже не смогла сдержать так и рвущийся комментарий, тихо пробормотав, но из-за хорошей акустики меня изволили услышать все:
— Благословила прям от души.
— Ага и в душу. – Весело вторил мне Иван, ухмыльнувшись. – Мальков пятерых пообещала!
Но неожиданно это весьма сильно позабавило Царя-батюшку, отчего он снова усмехнулся, на сей раз обратившись ко мне:
— Даже так… — Выражение лица его сильно вытянулось при словах этих. На меня он уже глянул иным взором: — Так значит, ты у нас Руса?
— Да, сир.
— Весьма необычное имя. – Хитро стрельнул он глазами.
Тем не менее я не растерялась, притворно выдохнув:
— Родители затейники, сир. Каким нарекли, такое и несу. – Я уж было подумала, что его Величество после такого осерчать может, как вдруг он выдал с улыбкой на лице:
— А нравишься ты мне! – И тут же глянул на сына. – Она и правда прикольная!
И вот тут уж я думала на сей раз осерчать изволит Иван, раз его план пошёл прахом, но то ли он лицом своим владел превосходно, то ли я чего-то не поняла, но мой спутник лишь спокойно поднял руку вверх и решил уточнить:
— Батя, так…
— Говоришь, стрела сама упала? – Погладил Царь бороду свою, призадумавшись о чем-то. – А титул какой есть, краса?
И ведь нужно было смолчать здесь, как и во многих, многих других моментах, но это был мой звёздный час, оттого я решила, что раз уж врать, то прям по крупному, поэтому самодовольно выдохнула, как будто это само собою разумеющиеся:
— Царевна-лягушка, сир. – Откуда я это взяла, я даже сама не поняла в тот момент, но сказанное обратно не воротишь.
— Ах, вон оно как! – Обрадовано захлопал руками Царь, ехидно посмеиваясь, отчего свита вновь как-то весьма испуганно отошла к стеночке. — Даже тут ты братцев переплюнул, сын. Те бояр да купцовых дочек ко мне приволокли, и только ты, мой сокол ясный, целую Царевну притащил. – Под конец прикрикнул он, и вот вновь, невозможно было в стороне остаться, поэтому я уверенно выдохнула:
— Он очень старался.
— Ох, нравишься ты мне, нравишься! – Указал на меня пальцем Царь, весело рассмеявшись, отчего бояре наконец отмерли и уж было хотели вставить свои пять копеек, да только Ванечка неожиданно усмехнулся.
— Так может сам и женишься?
— Я не против. – Обрадованно воскликнула я, сразу уточнив. — А корона будет? – Кто же от царя целого отказываться будет?
— Будет. Когда царица новая появляется ее драгоценностями одаривают. Корона ее сапфирами да рубинами сиять должна. – У меня от такого аж слюна изо рта потекла. – Мамка, когда они женились, целую диадему заказала да с гранатами изысканными. Выделиться решила.
— Правда?
— Конечно. Это незыблемое правило. А кокошник, его же тоже при желании украсить можно! – Кивнул мне Ванечка, отчего улыбка царская чего-то померкла. – Мы же не бедные. Вот, например, у бати знаешь сколько под…
Как неожиданно царь резво вскочил, нависнув над нами горою:
— Так! Все! Достали оба! Идите с глаз моих, и готовьтесь к свадьбе! Благословляю вас и все такое!
— Но, сир… — Неожиданно фальцетом заблеял один из бояр, устав видимо от цирка этого. – Она же лягушка! – Махнул он в мою сторону, ожидая видимо, что после его слов царь тут же прозреет, но тот только глянул на того, как на идиота, но несчастного спас Ванечка, как-то подозрительно ласково молвив:
— Бать, а твоё благословение… Знаешь, прям слово в слово как у Яги. – Уж не знаю, что так Царя разозлило, да только он аж красным сделался:
— Значит так…
— А на долгую и семейную жизнь да деток побольше благословишь? – Добил его видимо контрольным уж очень весёлый Иван, что аж глаз царский изволил дёрнуться, как снова бояр слово взял:
— Нас засмеют! – И столько отчаянья там было, в этом крике, что батенька женихов наших схватился за голову, сквозь зубы пробормотав:
— Значится так… Пошли оба, и чтобы по утру к свадьбе готовы были! – Благо Ванечка спорить не стал, тут же развернулся и пошёл в сторону выхода, но меня вот все один вопрос беспокоил. – А теперь вы… — Очевидно обернулся он к своей свите, благо мы этого уже не слышали.
— Так а корона все-таки будет? Ну хотя бы кокошник!
Глава 7. Любимые братья
Изба, что выделили мне пред торжеством была типичной без всяких там изысков, но мне как лягушке много и не надо было. Зеркало хорошее, да умывальник, где ополоснуться можно было уже неплохим-таким оазисом для меня в нынешней ипостаси.
Сейчас же я была занята совсем иным занятием:
— Довольна? – Весело уточнил Ванечка своим обычным голосом, решённым там всяких царских ноток
