Настин болезненный вскрик оборвал ход моих мыслей. Я затормозил в метрах двадцати, столкнувшись взглядом с главой гибридов. А потом согнулся от боли.
Инстинкты. Рефлексы. Зов.
Бредовые привычки.
И адская боль.
О, да!
Она мне нужна.
Боль, чтобы жить.
Я растворился в нише водонапорной башни, закрыл глаза. А ведь я сейчас чуть было не потерял себя. Опять!
Треснул кулаком в кирпичную кладку так, что та немного осыпалась, а потом спокойно зашагал прочь от девушки с ее проблемами.
Единственное, что я хотел – это размазать сплетников по стенке.
Ха! А ведь я еще недавно переживал, что у меня больше нет цели.
Кем бы ты ни был, мой зложелатель, спасибо тебе. Ты подкинул мне повод жить.
***
Настя
– У тебя перелом плюсневой кости. Понадобится операция, – Альбина посмотрела на меня с сочувствием.
Стопа опухла, на глазах синела и разрасталась гематома.
Теперь понятно, почему Альбина с Леоном не стали слушать кошачью медсестру и накладывать гипс на месте. Оборудование гибридов показало, что я не так уж легко отделалась.
– Ну вот, дотанцевалась со всякими медведями, – раздраженно заявил Саша, сел на кушетку рядом со мной и положил руку на мою здоровую ногу.
– Твой дед – медведь! – напомнил глава гибридов сыну.
Мы с ним, хоть и такие разные близнецы, всегда чувствовали друг друга. Когда были маленькие у нас было у каждого свое “я”, но также, наравне с ним, было и “мы”. Эта очень тонкая и интересная связь и мышление, которое могут понять только те, кто родились вместе.
Мама рассказывала, что из-за короткой беременности сверхом сроком в шесть месяцев, Саша родился богатырем-оборотнем, а я – недоношенной и человеком. А все потому, что мама встретилась с папой, будучи беременной и на грани смерти. Благодаря крови папы она выжила, а мы стали теми, кем стали.
И я сейчас чувствовала, что Сашу что-то беспокоит.
– Не переживай. Все со мной в порядке будет. Конечно, не как на сверхах заживет, но тоже не навсегда.
Брат посмотрел на меня так, будто был пойман с поличным.
Ага. Кажется, он думал совсем не обо мне.
И его вопрос только это подтвердил:
– Тебе Лина ничего не говорила? Она домой поехала?
– Что? Нет.
И тут я поняла, что потеряла момент, когда подруга растворилась в толпе гостей. С одной стороны, это было обычным делом – она пошла искать очередную любовь, которая примет ее такой, какая она есть, но с другой, о моей травме точно узнал каждый сверх на празднике. А Лина так рядом и не появилась.
Ну я и подруга! Даже не заметила, что ее рядом нет.
И это точно ненормально.
Я посмотрела в глаза брата. Сейчас мы разделяли одни мысли и тревоги, совершенно точно.
Я попыталась встать.
– И куда ты собралась, юная леди? – папа одним взглядом уложил меня обратно.
– Лина пропала.
– Я найду, – только и сказал он.
И вышел, доставая телефон на ходу.
– Не переживай. Наверное, нашла себе парня, – мама улыбнулась.
В ее глазах застыла тревога.
Она, как и я, знала, что Лина, несмотря на кажущуюся ветреность, очень домашняя и ранимая девушка. И что она никогда бы так не исчезла.
– Мам. Это не про Лину.
– Мало ли. Гормоны в голову ударили, влюбилась с первого взгляда. Ночь длинная, но утро светлое, все прояснит…
Саша зло вскочил на ноги и крикнул:
– Чушь!
Мы с мамой переглянулись.
– А ты что так волнуешься? – мама внимательно посмотрела на моего брата.
– Потому что это Линка. Потому что она пропала. Нет повода? – Сашка был весь на нервозе, взгляд метался к двери, будто он хотел убежать, но не мог.
И тут мы с мамой переглянулись. Похоже, мы думаем об одном и том же.
Но не успели мы и вздохнуть, как дверь резко распахнулась.
– Нашли заколку Лины в кустах и следы борьбы.
У меня сердце пропустило удар, а Саша побледнел.
– Что разнюхали? Есть следы? – осипшим голосом спросил брат.
Папа бросил на меня странный взгляд и сказал:
– Есть следы. Тени.
– Тень не оставляет следов! – я почти крикнула это.
– Я знаю. И оттого дело принимает куда более серьезный оборот.
В палате повисла тишина, такая плотная от беспокойства за девушку, что можно было потрогать.
Три дня спустя
Настя
Я ввалилась в съемную квартиру, сползла по стенке на коридорный пуфик и загнанно посмотрела на черный от пыли гипсовый сапожок на правой ноге.
– Где же ты, Линка? – прошептала я.
Уже не хотелось плакать. Хотелось орать. Жестокое время бежало с немыслимой скоростью. Уже прошло более двух суток, как пропала подруга, и критическая цифра три висела плахой над головой.
Статистика после трех дней плохая. Очень. Я старалась не думать о плохом, но плохое само лезло в голову.
В эти дни никто не мог уложить меня на силу в кровать, чтобы соблюдать прописанный постельный режим. Я должна была участвовать во всем: в поисках, в мозговых штурмах, в розыске зацепок. И мы находили улики. Улики, косвенно указывающие на Тень.
И это злило еще больше!
Ведь и я, и моя семья знала, что наемник ни при чем. Но вот клан все больше сомневался с каждой минутой, с каждым ложным “доказательством”.
А что Тень?
Он пропал.
Будто назло.
Хотя я знала его – он пошел искать Лину.
И он найдет.
Правда?
Я тяжело выдохнула, и вдруг услышала шум в комнате. Я рванула на звук, свалив пуфик, подтягивая за собой больную ногу. С надеждой залетела в комнату и никого не увидела.
– Лина! – позвала я.
А в ответ тишина.
Будь я оборотнем, давно бы уже по запаху поняла, кто здесь. А если даже спрятал запах, то могла бы сказать по звуку дыхания, где спрятался таинственный гость.
Это точно не Тень. Он бесшумный, словно двигался в вакууме. Линка бы не пряталась. Значит, у меня незваные гости.
– Кто здесь?
Я пыталась, но не могла вспомнить, была ли вообще закрыта дверь, когда я вошла. Не удивительно в моем состоянии. Я почти не спала в эти дни!
Так кто там? Тишина пугала. С ногой в гипсе далеко не убежишь.
– Кто здесь?! – крикнула я еще раз.
И тут мой взгляд упал на старый лакированный деревянный стол у которого зияла совершенно новая дыра по центру.
Я тут же узнала авторский подчерк!
– Сеня, е-мое!
– Не е-мое, а ядрен батон! – тут же вылез парень из-за дивана. Как он поместился в крохотную щель между ним и стеной – загадка.
Медолис покосился на стол и втянул голову в плечи:
– Прости, ядрен батон! Нервничал.
Он всегда выедал серединку у столов. Как-то я спросила, почему не края, а Сеня мудро ответил, что уважает окружающих. Что на края тарелки ставят, сидят с краю, а вот серединка бывает и пустует.
А мне плевать было на стол. Я сейчас совсем не за него переживала.
– Ты что тут делаешь?
Медолис наклонился и выволок из-за дивана спортивную сумку:
– Я из дома ушел, ядрен батон. Почти все в моем клане верят, что это Тень свихнулся от пилюлю Леона. А это не так! Ведь так, Насть? Не так! Ты-то знаешь!
Под конец своей горячей речи Сеня кричал. Глаза выпучил, раскраснелся весь, руками размахался.
– Не так, – согласилась я, и медолис нервно выдохнул, запустил пальцы в огненный чуб и поставил его торчком.
– Вот и я им говорю, а они не слушают, ядрен батон! Будем с тобой репутацию Тени защищать, да?
Я смотрела на толстую сумку, набитую так, что молнии еле держались.
– А мама знает?
Ядрен батон задрал нос к потолку.
Я достала телефон.
– Я напишу, что ты у меня, чтобы не волновались.
– Эй! И ты туда же, ядрен батон?
– Я тебя не выгоняю, но родители не должны тебя терять.
Медолис надулся, сел на подлокотник дивана и недовольно сложил руки на груди.
– Тогда я не поделюсь зацепкой, ядрен батон,– вдруг сказал парень.
Мои пальцы застыли над сенсорной клавиатурой телефона.
