— Господи! — выкрикивает Стан, глядя на замок.
Полчища грязных и вонючих оборотней со всех сторон облепили его. До нас не доносится звук разбитого стекла или другие звуки нападения, но зато я отчётливо слышу выстрелы. Быструю и чёткую очередь выстрелов.
— Они внутри. Отпусти меня, Томáс! Там Ромá! Там вампиры! Отпусти! Они в сговоре с низшими оборотнями! Отпусти! — визжу я.
— Держи её. Держи, пока я не уйду. Когда-нибудь мы всё равно встретимся, Русó. Я всегда буду любить тебя. Ты моя семья, — Стан дарит мне мягкую улыбку, и я кричу во всё горло.
— Нет! Стан! Нет! — Я брыкаюсь и выгибаюсь в руках Томáса, наблюдая за тем, как Стан молниеносно залетает обратно в тоннель. Я кричу и плачу одновременно. Моё сердце разрывается от боли. Я бью Томáса ладонями и кулаками, а он уносит меня прочь.
— Нет! Стан! Вернись! Стан! — мой вопль тонет в вое оборотней, словно окруживших нас. Но я плачу, понимая, что мой друг никогда не вернётся. Это просто самоубийство. То, что я сделала, это самоубийство. Мы бы не выиграли при таком раскладе.
Стан…
Мои ноги подкашиваются, когда я чувствую землю. Опускаясь на колени, я закрываю лицо руками и горько плачу. Только не Стан. Только не он. Это невыносимо больно осознавать, что он умрёт из-за меня и моего бессилия. Меня словно разрывает внутри на части. Я скулю и кричу, чтобы хоть как-то выплеснуть то отчаяние, сотрясающее моё тело.
— Флорина, надо быть тише. Они могут услышать нас, — шепчет Томáс.
Я вскидываю голову и подскакиваю на ноги.
— Мы ушли достаточно далеко, но я чувствую их. Их много. Они очень близко, вероятно, они…
Замахнувшись, я бью Томáса ладонью по щеке, и её опаляет огнём боли, а его голова дёргается. Ярость сразу же прорывается в нём, и он обращается, хватая меня за горло.
— Ублюдок, как ты мог? Ты отправил его на верную смерть! — хриплю я. — Как ты мог?
— Не смей нападать на меня, Флорина. Я сделал то, что он хотел, — рявкает Томáс, отпуская меня.
— Нет, ты сделал то, что хотел сам. Ты не подумал ни о нём, ни о дяде, ни обо мне. Это ты хотел бежать! Ты! Не я! Я не разрешала тебе забирать меня оттуда! Я собиралась драться!
— И умереть, чёрт возьми! Твоя бравада глупа и смешна, Флорина!
— Тебе какая разница, пастор? Я тебе безразлична! Ты отказался от меня! Ты всегда отказывался от меня, а Стан всегда был со мной! Если его убьют, я тебе никогда этого не прощу! Я убью тебя! Кровь за кровь, ясно? Как ты мог? — захлёбываясь слезами, кричу я, толкая его в грудь. — Это моя семья! Моя чёртова семья, которую я люблю! Ты не знаешь, что такое любовь, иначе бы никогда так не поступил! Как ты мог? Они моя семья! Моя семья!
Отхожу от него и тяжело вздыхаю, пытаясь успокоиться. Не верю, что Томáс так поступил. Просто не верю.
— Уходи отсюда, — шепчу, доставая пистолет из-за пояса.
— Вот это самоубийство. Ты не сможешь противостоять им одна. Ты чёртов человек! Подумай хотя бы раз мозгами, а не задницей!
— Если у тебя сердце — это задница, то я не удивляюсь, почему ты так подло поступил со мной, — огрызаюсь и направляюсь обратно к замку.
Томáс сразу же появляется напротив меня. Я делаю шаг в сторону, он делает то же самое. Я делаю шаг в другую сторону, он снова перекрывает мне путь.
— Тебе-то какая разница, что со мной будет? Пропусти, — прищуриваюсь я.
— Ты сейчас не в себе, Флорина, поэтому для начала успокойся и разумно подумай, что ты собираешься делать.
— У меня нет времени на раздумья. Там моя семья, и их убьют.
— Их убьют с тобой или без тебя, Флорина. Ты не особо-то и поможешь им, — хмыкает Томáс и отходит в сторону, пропуская меня.
— Когда ты стал таким? — спрашивая, с болью смотрю на него. — Когда ты из искреннего, доброго и заботливого пастора превратился в нечто безобразное?
— Что, теперь тебе не нравится моя тёмная сторона? Мне казалось, ты её обожала ещё вчера, — ухмыляется он.
— Знаешь, очень жаль, что тебя никто и никогда не любил, Томáс, да и ты никого не любил. Мне искренне жаль, что ты и понятия не имеешь, как это больно и страшно терять любимых. Ты насильно забрал у меня Стана, я не прощу тебя. Ты позволил ему рисковать, даже не настояв на том, чтобы он обдумал своё решение.
— Я ему не нянька! Это его решение, я не влияю на него.
— Ты мог, но не хотел. В этом суть семьи. В этом суть отношений, Томáс. Не позволять близким совершать необдуманные поступки. Не позволять им рисковать собой. Не дать им умереть. Защищать их.
— Да что ты говоришь, — Томáс качает головой, словно издеваясь надо мной. — Я, конечно, ничего не знаю ни о близости, ни о любви, ни о защите, ни о заботе. Я абсолютно об этом ничего не знаю. Тогда скажи, почему ты здесь? Почему я забрал тебя? Почему ты до сих пор жива?
— Потому что ты струсил уйти один без причины. Я стала твоей причиной. Но можешь идти дальше, а я пойду своей дорогой, Томáс. Эта чёртова кровь так сильно ошиблась. Она очень сильно ошиблась, раз нарекла тебя моим возлюбленным. И я думаю, что возлюбленных не существует. Нам это просто внушили. Нас заставили в это поверить, и любую заботу мы воспринимаем за любовь. Любую привязанность мы сразу называем бессмертным союзом. Нет, просто была хорошая реклама. Прощай, Томáс.
Я разворачиваюсь и иду обратно. Меня всю трясёт от страха, отчаяния, боли и потрясения. Я понятия не имею, что буду делать дальше, но отомщу. Я точно отомщу всем, если кто-то тронет моего Стана или дядю. Я убью их. Я верну свою сущность. Я полюблю тьму. Я стану её любовницей. Шлюхой. Подстилкой. Униженной жертвой. Не важно кем стану, но я отомщу.
Глава 39
Выбор делать всегда сложно. Я говорила тебе, мой друг, что в некоторых случаях вампиры ставят на первое место защиту своего возлюбленного, но не семьи. Я считала, что это, и правда, работает, но ошиблась. Сколько раз я уже ошиблась, видишь? Ошибки совершают все, потому что недостаточно знаний. У меня тоже были лишь примеры перед глазами, и я искренне полагала, что мои родители были созданы друг для друга. А если нет? Я же и раньше не верила в судьбу. Отрицала её, доказывала, что это не так. Но с появлением Томáса мне захотелось быть любимой. Да, понимаешь, мой юный друг, это плохое желание быть нужной хотя бы кому-то, любимой, особенной. И я выдумала это. Теперь ты осознаёшь, как похожи мы с тобой? Не совершай моих ошибок. Не предавай тех, кто тебя любит, а не ради минутного удовольствия и своих грёз. Тех, кто тебя, действительно, любит, будет не так много.
Я иду довольно долго. Над головой уже сгустились сумерки. Если честно понятия не имею, куда мне идти, потому что эту местность я не узнаю. Я давно не была здесь, поэтому, вероятно, забыла дорогу домой. Мои ноги гудят от усталости, и я голодна. Мне приходится сесть на землю и обнять себя руками, чтобы выработать хоть какой-нибудь план. Я перестала плакать довольно давно. Злость и ярость тоже утихли. Осталась лишь цель — добраться до Стана. Я так боюсь увидеть его мёртвым. Боюсь. Но я не чувствую пустоты в сердце, значит, он ещё жив. Думаю, я бы ощутила потерю. Хотя я уже ни в чём не уверена.
— Таким образом ты дойдёшь до замка через месяц, Флорина. Он в другой стороне. Ты даже на сантиметр не приблизилась к нему, а ушла от него дальше, — раздаётся тихий недовольный голос над моей головой.
Ну, потрясающе! Просто лучше быть не может. Идти столько часов в неверном направлении.
— Ты мог бы подсказать мне правильное направление, а не висеть, как обезьяна, на дереве, — фыркаю я и опускаю голову.
Томáс спрыгивает и опускается рядом со мной на землю. Он снимает куртку и протягивает её мне.
— Мне не холодно.
— Мне холодно смотреть на тебя.
Я игнорирую жест вежливости и до сих пор его не простила. Но ему всё равно. Томáс насильно одевает на меня куртку.
— Я не собираюсь снова ругаться с тобой. Мне нечего тебе сказать, поэтому иди, куда шёл, — фыркая, отворачиваюсь от него.
— Это…
— Закрой рот, — рявкаю я.
