Остается еще одна проблема: камера моя расположена под самой крышей, и до земли далековато. Конечно, я могу соорудить веревку из простыни, но она тонкая и выдержит ли… Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как выглядела башня снаружи.
Мрачная. Массивная. Старая… опутанная диким виноградом. Он добрался до самой крыши, и если позвать… все лучше, чем дожидаться, когда господин Крегг решит изменить стиль беседы.
Защита рода?
Какой род станет заступаться за альву, которую вот-вот обвинят в покушении на жизнь Короля?
Нет, побег — мой единственный шанс… и чем скорее, тем лучше.
И мир, словно пытаясь меня подбодрить, отозвался: снаружи громыхнуло.
Теперь гроза звучала для меня иначе. Многоголосьем бело-синих молний. Вздохами капель, готовых сорваться с привязи туч. Медным стаккато грома.
Еще час-полтора и накроет.
Станет темно. Холодно.
Псы грозу не любят, а значит и охрана во дворе предпочтет спрятаться в безопасное место. Люди же, если таковые есть в охране, тоже не особо рады будут ночному дежурству.
Мне определенно везло.
Я дождалась первой вспышки и, скатав платье и нижнюю рубашку — снаружи пригодятся — кое-как пристроила узел на спину. До окна я добралась, водрузив на кровать стул — конструкция получилась шаткая, но меня выдержала. А гроза разворачивала действо. Водяные плети стегали пыль и камень, рождая мутные потоки, которыми давились водосточные трубы. Небо было черно и сердито. И вода, коснувшись моих рук, отозвалась сразу. Она полетела по камням навстречу виноградным лозам, и те, уловив крупицы силы, кинулись ко мне. Признаться, до последнего я сомневалась, хватит ли меня на зов.
Хватило.
В животе вновь разворачивался клубок горячих змей, вот только не было того, кому я могла бы их отдать. И змеи стекали с ладоней, скрываясь в тяжелой зелени винограда. Гранит трещал, и хлысты молодых побегов расползались по нему. Ко мне.
Ближе.
Еще немного. Я протискиваюсь в окно и ставлю ногу на виноград. Выдержит ли? Обидно будет разбиться… выдерживает. Скрипит. Скользит.
Я спускаюсь. Медленно. Осторожно. Пытаясь прощупывать каждый шаг, но все равно то и дело соскальзываю, и от падения удерживают только чудо и злость.
…не надо было соваться в Долину.
…время терять.
…рассчитывать на чью-то помощь.
А гроза ярится.
Ветер пробует на прочность, что виноград, что камень, что меня. Он выкручивает руки, повисает на ногах, норовя подставить подножку.
Удержусь.
Доползу.
И сбегу… во что бы то ни стало, сбегу. А дальше… дальше будет видно.
У меня почти получилось, но тугая виноградная плеть лопнула под моим весом. И руки обожгло внезапной болью. А ветер толкнул в плечо, опрокидывая навзничь.
Я не успела испугаться.
Упала.
И закричала от боли, но крик погас в громовом раскате. Второй же я подавила, прикусив губу. Мне снова повезло. Упала. Ничего. Лежу. Поскуливаю. Глотаю ледяную воду. Но ведь жива. Цела. Кажется. Настолько цела, что сумела повернуться на бок, а потом и встать. Гроза вытерла слезы: потом поплачешь, Эйо, убираться надо.
Башня в темноте выглядела… жутко. Каменный стакан, вершина которого терялась в черноте.
Снаружи мой план выглядел куда более безумным, чем изнутри, но я же выбралась! Почти.
Встать на колени, отдышаться.
Глотнуть воды, которой здесь потоки. И тошноту унять. Подняться, убеждаясь, что руки и ноги целы… бок ободрала о камни? Переживу. Найду место поспокойней и отлежусь. Надо только уйти отсюда.
Как?
Как-нибудь…
Гроза-сообщница пришла на помощь, и вспышка молнии на мгновенье осветила двор.
Стена. Высокая с виду. И никакого винограда, да и я вряд ли смогла бы вскарабкаться по нему. Низкое строение караулки. Сторожевые башенки, от которых, правда, толку нет: вряд ли охрана способна увидеть дальше собственной руки. Низкое здание неясного назначения.
И вдалеке — ворота… естественно, заперты, но… ворота нужны для карет, а вот людям достаточно калитки. Небольшой. Неприметной. Ее, конечно, тоже охраняют. И на что мне надеяться? На себя, грозу и удачу.
Гроза не подвела. Удача — тоже. У самых ворот, дожидаясь завершения осмотра, стоял экипаж. Обыкновенная карета, запряженная четверкой битюгов. Лошади мокли, кучер сгорбился на козлах. Других слуг нет. Или хозяин кареты отказался от сопровождения, или был в достаточной мере добр, чтобы впустить лакея в экипаж.
Охранник, обойдя карету, заглянул под днище, постучал палкой по крыше и приподнял крышку дорожного сундука… у меня будет несколько секунд.
Он уйдет. Слишком уж разгулялась гроза, чтобы ждать, когда откроются ворота, как того требуют правила. Это ведь небольшое нарушение, несерьезное…
Створки ворот медленно поползли в стороны.
Охранник не уходил.
Ну пожалуйста…
Щель между створками ширилась, лошади пританцовывали, готовые пуститься вскачь безо всякого понукания, а он все не уходил.
Думай, Эйо… силы еще есть, хватит, чтобы пустить белую змею под ноги охраннику. Он не увидит, но почувствует.
Почувствовал.
Отпрянул. Оглянулся и отступил. Всего на шаг, но гроза, поддавшись искушению, бросилась по следу моей силы. Сухо щелкнула молния. Близко. Еще ближе… и белая гроздь расцвела в воздухе на расстоянии вытянутой руки.
Завизжали лошади. И кучер, матерясь так, что я услышала сквозь громовые раскаты, натянул поводья. На долю секунды воцарилась тишина, а мир стал медленным, размытым. Я видела, как охранник разворачивается, поскальзываясь на камнях, падая на четвереньки… и подымается, бежит прочь… Трясут мокрыми гривами кони, грозя порвать тонкую нить поводьев. Карета покачивается. Ворота почти открыты… и у меня есть несколько секунд.
Бегу.
Под прицелом ледяных капель. Уже не думая ни о чем, кроме этой кареты, моего единственного шанса на спасение. Успеть… я должна успеть… и на последнем шаге падаю, сбивая сбитые уже ребра в кровь, ныряю под дно и цепляюсь руками и ногами за опорную раму.
Мне снова повезло, что она есть.
С протяжным скрипом проворачиваются колеса. И днище экипажа покачивается. Рама скользкая, но я сжимаю пальцы, понимая, что стоит отпустить и все…
Лошади берут с места в галоп.
Держаться. Во что бы то ни стало, держаться.
Иначе — смерть.
Подо мной — горбатая мостовая, омытая дождем. И колеса выбивают искры, заставляя подтягиваться, жаться к шаткому днищу. Я не знаю, куда еду и как долго поездка продлится, но просто держусь. Цепляюсь. И умоляю себя же потерпеть. Немного… и еще немного… и секунда к секунде… дорога становится лучше. И кони замедляют бег.
