— Ну так что, Многоликий, ты все еще намерен уходить из инквизиции? — раздался со стороны насмешливый голос Кейджа, который вместе с другими инквизиторами отошел в сторонку, с улыбкой поглядывая на нас с куратором.
— Нет уж, — мотнул головой Морис. — Хрен вы от меня так просто отделаетесь. Особенно ты, — последнюю фразу он шепнул мне на ухо, обняв так крепко, что у меня аж дыхание перехватило.
— Да я, в общем, и не собираюсь… отделываться. Тем более что… О-о-ой, Морис, что ты делаешь!!
Я взвизгнула от неожиданности, когда он вдруг подхватил меня на руки и понес вниз по аллее. Я лихорадочно вцепилась в рубашку Мориса, обвила руками его шею.
— Как — что? Несу свое сокровище в свою пещеру.
— И куда же вы меня несете, а, господин инквизитор?
— Туда, где ты будешь счастлива. Где мы оба будем счастливы. Ты же мне доверяешь?
— Только тебе и доверяю, — искренне шепнула я, прильнув к его груди.
И поняла, что говорю от души. Доверие — тонкая и сложная штука, которой тоже надо учиться, а Морис своими поступками смог разрушить мои годами выстроенные стены.
И сейчас я, наверное, впервые за долгие годы действительно готова довериться во всем, полностью и безоговорочно… тому единственному человеку, ради которого поет душа.
Глава 56. Хрупкое счастье
[ почти две недели спустя]
Я одернула шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет. Толкнула стеклянную дверь и прямо так, босиком и в одной ночной сорочке, вышла на балкон. Вдохнула свежий воздух полной грудью и зажмурилась от непередаваемого ощущения счастья, которое наполняло меня сейчас постоянно. До краев. До искрящегося фонтана эмоций и волнующей магии, которая била ключом и переливалась всеми цветами волшебства.
С балкона открывался изумительный вид на центр Форланда, а прямо под окнами простирался центральный парк, и текла бурная река. Сейчас было раннее утро, и в парке было пусто, можно было разглядеть лишь одиноких прохожих, выгуливающих собак. Хотя с такой высоты разглядеть что-то вообще было сложно, потому что наша квартира находилась на последнем этаже высотного здания.
Наша квартира.
Ох, я еще нескоро к этому привыкну, мне кажется.
Мы теперь жили тут с Морисом, и на этом балконе сидели по вечерам в обнимку, встречая закаты. Упиваясь поцелуями, переходящими во что-то большее и засыпая на белоснежной кровати, кроме которой в нашей спальне пока ничего не было. Морис совсем недавно приобрёл этот пентхаус, совсем пустой, и в нем только предстояло навести красоту. У меня была масса идей по этому поводу, но пока что на это попросту не хватало времени, потому что мы с Морисом каждую свободную минуту проводили вместе, и никак не могли насытиться друг другом.
Позже. Всё позже. Мы всё успеем. Теперь — успеем.
Мой мозг пока что вообще с трудом принимал реальность. Еще бы, совсем недавно я думала, что моя короткая жизнь подошла к концу, и все потеряно… А теперь переживала будто бы второе рождение и ощущала себя соответственно. Радовалась, как ребёнок, каждому дню, каждому прикосновению. Восхищалась магии, бурлящей внутри меня. Рядом с Морисом моя телесность снова стала стабильной, даже намного стабильнее, чем раньше. И больше я не нуждалась ни в каких очках. Зачем? Морис — вот мой главный якорь по жизни.
— Доброе утро, милейшая, — а вот и он как раз проснулся и вышел ко мне на балкон.
Обнял меня со спины, коснулся губами шеи и шепнул на ушко:
— Все хорошо?
— Лучше некуда.
Я повернулась так, чтобы поймать губами губы Мориса и позволила увлечь себя в чувственный поцелуй. Он целовал меня так сладко и обнимал так нежно…
Ладони его сейчас покоились на моем животе… И Морис пока что не знал, что там зарождалась новая жизнь.
Да, я так и не набралась смелости признаться ему в этом. Не знала, как он отреагирует, и немного волновалась по этому поводу. Ладно, вру — сильно волновалась. Настолько, что вчера даже набралась наглости и пришла к Эрику с тупым вопросом, мол, спасите-помогите-подскажите, о великий всевидящий пророк, а как Морис отреагирует на известие о моем положении?..
Глупо? Наверное. Но я не каждый день сталкиваюсь с такими новостями о себе, знаете ли. И после всего пережитого недавнего стресса все еще находилась в состоянии легкого отупения.
Думала, что Эрик рассмеется, но он лишь окинул меня насмешливым взглядом.
— Ну а вы как думаете, мисс Габруа?
— Я настолько ничего не думаю, что даже пришла к вам, как видите.
Эрик усмехнулся, склонил голову на бок.
— Вы совершенно зря переживаете, мисс Габруа. Морис будет хорошим любящим отцом. Нервным немного, конечно, ну да ничего, ничего… Карма — дело житейское, — добавил он с какой-то особенной садистской улыбкой. — Да и в конце концов… Вы, кажется, обещали самой себе быть честной и больше не откладывать никаких признаний на потом, хм-м-м? А теперь сами же от этого увиливаете. Смелее, мисс Габруа. Учитесь доверять близким людям.
Он был совершенно прав, и сегодня я твердо решила прямо рассказать обо всем Морису. Но пока что снова искала какого-то дурацкого "подходящего момента" и как воды в рот набрала.
— Милейшая, все ли с тобой в порядке? — усмехнулся Морис, наблюдая за тем, как я одеваюсь.
— А что не так?
— На тебе нет ничего из одежды розового цвета. Ты ли это?
Задумчиво уставилась на себя в зеркало. А правда же, ничего розового. Как-то не отдавала себе в этом отчета, но в последнее время я предпочитала просто сочетание светлого бежевого и белого в одежде. Даже туфли на высоком каблуке были белые. Ну вот разве что бессменная розовая помада да памятная розовая сумочка остались при мне.
— Думаю, дело в том, что это больше не мой якорь, — с улыбкой пожала я плечами. — Мне больше не нужен розовый цвет для поднятия настроения. Мне для этого хватает своего Купидончика.
— Фло-о-о!!.. — угрожающе надвинулся на меня Морис, всегда мгновенно закипающий, когда я его называла Купидончиком.
Я только рассмеялась и резво увернулась от брошенной в меня подушки.
Ничего не могу с собой поделать, нравится мне дразнить этого серьезного метаморфа.
В Генеральный Штаб мы отправились вдвоем, пешком, как раз через центральный парк, на противоположном конце которого и располагалось здание инквизиции. Это уже становилось нашей традицией. Мы оба — ранние пташки, просыпались на рассвете и любили неспешные утренние прогулки до Штаба перед работой. Морис говорил, что раньше не обращал особого внимания на этот парк и вечно пропускал его телепортацией, а сейчас ему хотелось наслаждаться каждой минутой, проведенной со мной. И такие прогулки нам обоим были исключительно в радость.
Счастье ведь дело такое… Хрупкое. Вот оно есть — а вот его нет. И счастье кроется не только в крупных вещах — оно вокруг нас, оно повсюду и в первую очередь таится в каждой мелочи. В каждом переплетении пальцев и поглаживании по раскрытой ладони. В каждой теплой улыбке и любящем взгляде. В каждом сорванном одуванчике и пускании их "парашютиков" по ветру, и в звонком смехе при виде лица Мориса, чихающего от этих одуванчиков, случайно попавших в нос.
Счастье эфемерно, и я училась радоваться каждому дню, каждому моменту. И пока что у меня здорово получалось, если честно.
Мы шагали по центральной парковой аллее, когда нас неожиданно нагнал мистер Брандт, которого всю последнюю неделю в Штабе не наблюдалось. Надо сказать, что это чрезвычайно радовало всех инквизиторов, которые приговаривали, мол, если этого хитрого лиса в Генеральном Штабе нет, значит, ничего страшного на горизонте не маячит, поэтому можно пока расслабиться.
— У этого руководителя инквизиции чуткий нюх на серьезные проблемы, — говорил мне Кейдж, когда мы сидели за обеденным столом. — В спокойные рабочие периоды он в Штабе вообще не появляется, так что давай пожелаем не видеть его тут как можно дольше. Думаю, нам всем сполна хватило событий последних дней.
