Очередной летний день не должен был быть чем-то особенным для Риккарда Стернса: он уже с вечера был осведомлён о всех тех, кто жаждал с ним встречи, а с утра — обо всём том, что ему хотели на тех встречах сообщить. Но сегодняшним днём ему было суждено удивиться дважды, и первым был миг, когда вошедший в залу мужчина в чёрном, дождавшись ухода слуг и проверив, плотно ли притворены двери, в ответ на немой вопрос подошёл к его величеству и прошептал на ухо всего каких-то пять слов. Лежавший у ног хозяина огромный чёрный пёс тут же встрепенулся и злобно зарычал, но Риккард цыкнул в его сторону и продолжил жадно внимать каждому слову говорившего.
Ещё пятого дня его величество получил прекрасную новость: его младшая дочь уже восьмую неделю как носила дитя под сердцем. Её положение подтвердили сразу три лекаря, и всем троим было приказано держать язык за зубами, как, впрочем, и всему прочему двору, кто мог по той или иной случайности оказаться в курсе столь пикантной новости. Неудачи с наследниками научили короля раньше времени не трубить о скором пополнении в семье, но всю неделю его сердце переполнялось радостью, а сейчас к ней присоединились ещё и блеск наживы во взгляде и довольная ухмылка.
— Это всё? — спросил король, когда человек в чёрном закончил шептать и, поклонившись, сделал шаг назад.
— Да, господин, — ответил тот, пряча лицо под широким капюшоном.
Риккард встал с креста, в котором сидел, прошёл к одному из окон, выглянул во двор, словно проверял, не нашёлся ли сумасшедший, кто на высоте в пятьдесят футов рискнёт подслушивать важный разговор, никого не обнаружил, но от накатившего волнения так и не избавился. После скрестил руки за спиной, заходил из стороны в сторону и тяжело засопел.
— Когда приплывает корабль? — выдавил он.
— Посол королевы отплывает послезавтра. Сколь часто его корабль будет заходить в другие порты, мне не известно, но у южных берегов Нолфорта он может оказаться в любую минуту.
— В том-то и дело, — задумчиво сказал король. — Значит, и мы должны быть готовы в любую минуту... Сколько людей у тебя на юге?
— Пятнадцать человек, ваша милость. Ни один друг друга ни в лицо, ни по имени не знает.
— Нам хватит пятерых, но самых неприметных и сильных. Пусть явятся в порт, ждут прибытия корабля и следят за псом этой девки. Дайте ему сойти на берег, пожрать даже где-нибудь и спокойно отправиться в Торренхолл. А дальше уже берите его на какой-нибудь глухой дороге. Оглушите, но чтоб не до смерти только. Он нам ещё живой нужен. Умереть успеет, когда к Гаю явится, и тот сшибёт ему башку в один удар, как только развернёт послание.
— Да, ваша милость, — послушно ответили королю.
— И ещё одно: от всех, кто выжил, нужно будет избавиться. Я скажу, когда именно.
— И от командира?
— И от него. Его смерть разозлит Гая настолько, что его будет уже не остановить. Он ничего и никого не будет слушать и, сам того не понимая, сделает всё так, как мне и нужно.
— Будет сделано, ваша милость.
— И чтобы никто ничего не заподозрил.
— Конечно, ваше величество.
— За новыми бумагами приходи на закате. А дальше действуй ровно так же, как было перед заварушкой в Ллевингоре. Золота получишь вдвое больше, если и в этот раз всё пройдёт по маслу. Понял?
Верный слуга низко поклонился и попятился к дверям. Секунда-другая — его уже не было ни в одном помещении замка. Подобно тени, он умело скрывал себя, когда в его услугах необходимости не было, и показывался, когда звал хозяин.
Чёрный пёс поднялся и прошлепал к его величеству. Уткнулся квадратной мордой тому в ногу и преданно посмотрел. Потрепав пса за ухом, Риккард прошёл несколько шагов к креслу, обитому пурпурного цвета тканью с золотой вышивкой, и, опустившись в него, задумался. Пёс сел рядом и положил морду хозяину на колени.
— Как думаешь, Клык, — обратился король к собаке, — игра стоит свеч?
Пёс разинул пасть и громко гавкнул.
— Вот и я так думаю, — с довольной ухмылкой ответил Риккард. — Королева ещё такая девчонка. Хочет прослыть мудрой, благородной, честной, а на деле не способна видеть дальше своего носа. И этим надо воспользоваться. А мой племянник чересчур горяч, и этим тоже надо воспользоваться. Ведь если я буду каждый раз окатывать его ледяной водой из ушата, то кто будет добывать мне земли и золото? Если я снова сделаю так, что два меча скрестятся, чей меч одержит победу: мой или этой глупышки?
Риккард вопросительно посмотрел на пса, словно тот был его лучшим советником. Хотя, возможно, именно так и было, ведь такой помощник был безмолвен, ни разу не спорил и не предавал сомнению ни одно решение хозяина.
— Это ж надо было додуматься отправить послом аптекаря! — возмущённо воскликнул его величество. — Грамотные правители присылают военных, а эта девчонка — пиявочника. Жаль, не удастся взглянуть на его рожу. Её ведь в кашу превратят, стоит этому зельевару ступить в лес.
Риккард деланно вздохнул, как если бы ему было жалко того человека, с которым он решил расправиться, но горевал он не долго. Пёс широко раскрыл пасть, равнодушно зевая, и Риккард зевнул вместе с ним. Затем пододвинул к себе квадратный столик на высоких изогнутых ножках и взял фигуры с шахматной доски. Повертел в пальцах чёрного ферзя и водрузил его на ближний к себе ряд, так, что ферзь оказался ровно меж двух королей, величаво стоящих друг против друга. Защищая одного, ферзь нападал на другого, и наоборот.
— Забавно, — озвучил свои мысли Риккард. — Не находишь?
Пёс в ответ проскулил.
— Удивительно, сколь люди похожи на эти костяные фигуры, — продолжал Стернс. — Ими управляет всего одна рука, а они даже не думают, а слепо подчиняются высшей воле. И пока будет так, пока я буду той рукой, щелчку пальцев которой повинуются, в моём государстве будет порядок. Все эти Лими, Гилморы, Меггарды, Альгервильды... кого я там ещё забыл? Все они глупы, недалеки, слабы и трусливы. Им налей сладкого киселя — они тают от восторга и клянутся в безграничной верности; немного припугни их — они все дрожат и смотрят на меня, как на одного из богов, способного защитить их. И вот уже который год я успешно практикую и первое, и второе... Ведь так, Клык?
Обращаться к собаке король Риккард мог сколько угодно. Пёс был лучшим хранителем тайн, какого Стернс только мог себе представить. Пожалуй, шахматные фигуры или даже колонны в замке тоже могли бы превосходно справиться с этой ролью, но у них не было глаз, а, значит, не было и живого взгляда, в котором царила одна лишь преданность. Фигуры не виляли хвостом, не откликались на голос и вообще были бездушны, а потому малоинтересны. Другое дело — пёс, которому можно доверить что угодно, даже самое сокровенное, касающееся чьей-либо жизни или даже смерти.
— Вот смотри, животина ты этакая, — довольно произнёс король, сгребая все фигуры в сторону и расчищая доску, чтобы поставить на клетки лишь те, которые ему понадобились. — Это Ирис. Безмозглая девчонка, из которой лепить можно всё, что в голову взбредёт.
Его величество поставил на белую клетку белого короля.
— А это мой племянничек. У этого мозгов побольше, но нрав такой, что управлять его страстями очень легко.
И Риккард поставил чёрного ферзя. Обе фигуры с ненавистью взирали друг на друга.
— А это офицер. Фигура крупная, но всё же разменная, — добавил Риккард, ставя ближе к белому королю чёрного слона. — Впрочем, и ферзь не важен. Важен лишь король. А король здесь я. И победа будет моя, потому что что мой меч сильнее, и разменных монет мне не жалко.
С этими словами его величество щёлкнул пальцами по чёрному слону, заставив того упасть и покатиться по доске. Клык посмотрел в сторону фигуры, наделавшей немалого шума, и опять гавкнул.
Риккард громко рассмеялся.
— Ты, я вижу, ничего не понял. Эх, глупая голова... Смотри, дурачок. Смотри, слушай и запоминай. Тебе-то я могу всё сказать, так ведь? Ты-то никому не растреплешь. Есть одни земли на юге, которые мне давно нравятся. Острова Берлау. Слышал? Ну, конечно, не слышал. Ничего... скоро прогуляешься по их дворцовым залам и погрызешь гобелены! Дед мой был круглым дураком, потому что обфыркал возможность заполучить эти земли без боя. Да-да. Удивлён? Старую королеву Морвенну, которая недавно сдохла, в юности сватали за моего деда, а он, болван, свысока на неё смотрел. Теперь вот пришло время мне исправлять его ошибки. Правда действовать придётся уже не сладкими речами, а острыми стрелами и пушечными ядрами. Их юная королева, внучка той самой Морвенны, сделала большую ошибку — спасла моего военного командира и нескольких его людей и привезла к себе во дворец. Глупышка. Лучше бы оставила их подыхать в море, ведь теперь, стоит только перехватить её посла, обстряпать на Лисьем перевале разбойничье нападение, надавать ему тумаков да в неразберихе вместо нужного письма подложить другое, как всему Берлау конец! Пшик — и нет королевства. И никто ведь из лордов не воспротивится, потому как в письме будет говориться, что дурёха Ирис не спасла нашего командующего, а взяла в плен, что она не подарила вторую жизнь тем, кто был на волосок от смерти, а своим флотом разнесла наш в щепки. Представь себе, Клык, как рассвирепеет Гай, когда об этом узнает. Из-за каких-то там пешек он бы и пальцем не повёл, но Ферран Стенден не пешка, а достойная фигура, чтобы из-за него развязать войну. Гай, конечно, тут же начнёт просить меня одобрить его решение, и я, конечно, племяша поддержу, а меня поддержат лорды Нолфорта. Всё пойдёт по тому самому привычному сценарию, по которому шли прочие войны, включая Ллевингор. Чего ты так удивлённо на меня смотришь? Как будто не помнишь, что Ллевингор был моей затеей, а Гай лишь её реализовал. А как поставим на всём жирную точку, я и верну меч в ножны, где ему и место.
