моих губах. «Скоро, совсем скоро она станет моей».
Идею императора аплодисментами поддержали гости. Все имение находилось под охранной, порой я бросал на них взгляды, проверяя, все ли на месте.
– Эдвард отправляйся к алтарю, а невесту поведет Алан: он изъявил желание сегодня исполнить обязанность посаженного отца.
Родственники девушки принялись возмущаться, но императрица им не позволила много говорить.
– Какая замечательная новость Гровер! Ни для кого не секрет что девушка нам почти дочка! И кто лучше Алана сможет исполнить эту роль?
Даже ее дядюшка согласно закивал императорской чете. Тим же сверлил нас злым взглядом, не пытаясь его скрыть.
Стоя у украшенного цветами алтаря, за которым находился древний как мир регистратор брака, я впервые в жизни испытывал волнение. Сердце рвалось к Таяле, и пусть через несколько минут мы официально станем женаты, сейчас мне хотелось быть с ней рядом.
Гости стояли полукругом у алтаря, оставив посередине проход. Заиграла мелодия, и через минуту моя невеста уже шла ко мне, вручая и доверяя себя будущему супругу. Неужели каждый раз у меня станет перехватывать дыхание при виде ее экзотической красоты? Мое зрение даже отсюда позволяет увидеть, как сверкают ее оливкового цвета глаза, как нежно улыбается девушка и опускает веки, когда до ушей долетают громкие комплименты о ее красоте.
– Берегите мою названную сестру, профессор Крэман, – не смог не съязвить «посаженый отец».
– Молодые, возьмитесь за руки, – прогнусавил скрипучим голосом регистратор. Развернувшись к своей невесте, я потонул в ее взгляде. Волшебство, не иначе: как только наши руки соединились, кроме Таялы я больше ничего и никого не замечал.
За всю церемонию дважды приходил в себя: когда надевал кольцо на палец любимой и когда мне разрешили поцеловать невесту.
– Кхм, кхм, молодой человек, символически стоило поцеловать невесту, – возмущенно прокряхтел старик. Ему не понять меня. Он уже и забыл, как сладок вкус поцелуя любимой женщины. А то, что теперь Таяла моя жена, делало меня по-настоящему счастливым. Соглашусь со своей совестью: нечестно желать скорее выпроводить гостей, но сейчас я могу думать только о первой брачной ночи.
Спускаясь с возвышенности, ступали по звездным камням. Дети наполняли горсти из серебряных чаш и бросали их под ноги. Только на поздравления и объятия ушел час, не меньше.
– А теперь прошу всех к столу. Стоит поднять бокалы за молодых! – Мама смилостивилась, заметив усталость на лице невестки. Если бы пришлось и дальше обниматься с гостями, скорее всего, я бы открыл портал и сбежал с Таей.
За нашим столом весело и уютно. Я лично выбирал, кто будет за ним сидеть. Даже Мияр с Линой не ругаются – прогресс. Есть и пить не хотелось, мысли плыли в другом направлении. Когда желаешь поторопить время, оно специально ползет. Ладонь жены я до сих пор не отпустил – так и сидели, держась за руки. Какое счастье – касаться ее и не оглядываться ни на кого и ни на что. Моя, теперь она только моя.
В это время года темнеет рано, сумерки уже опускались над Мэрном. Первые кристаллы зажглись на деревьях, окрашивая вечер в голубовато-серебристые тона. Как я и думал, Тае очень понравилось, как украсили имение для нашей свадьбы. Мы сидели в центре зимнего пейзажа, не мерзли, а получали удовольствие от праздника.
Я не любитель танцев, но сегодня, когда объявили первый вальс молодых, с радостью вышел на помост. Не оглядываясь ни на кого, я мог держать в объятиях любимую, прижимаясь к ней. Платье Таялы сверкало, но и от моего тела летели искры. Как сейчас оторваться от нее, не выдав своего состояния гостям? Вдыхая запах жены, прикасаясь к обнаженной коже на спине, я сходил с ума от желания. Благо, к нам стали присоединяться пары – появилась возможность затеряться среди них.
– Таяла, если это мероприятие не закончится в течение часа, я тебя украду, – шепнул ей на ушко.
– Обещаю, всячески тебе в этом помогать, – смеясь, произнесла девушка, прижимаясь щекой к моей груди, где сердце регулярно пропускало удары.
– Моя Красавица, – эти слова, как дорогое вино, оставляли послевкусие на губах, – не могу на тебя насмотреться, ты околдовала меня.
– А ты меня, – на выдохе тихо произнесла она, от этих слов разлился жар в груди. Сейчас, как никогда, хотелось сказать ей о своей любви. Но музыканты закончили играть, и волшебство момента исчезло. Другие пары толкали нас, спускаясь с помоста.
Таяла с Саяной отправились в дамскую комнату, а мы с Айроном отошли в сторону поговорить. Гости танцевали, некоторые из них прогуливались по зимнему саду. Были и те, кто пытался найти укромный уголок. Осуждать их за это не стоит – сам бы с удовольствием так поступил.
– Эдвард, ты же знаешь, что у нас с Саяной летом свадьба. Я хочу пригласить Лукрецию ее организовать. Как думаешь, она нам не откажет?
– Айрон, если ты попросишь, она не сможет вам отказать. Но не забывай, что родители уже много лет живут вдали от столицы, и возвращаться не намерены. – Вроде и смирился с этим, но нотки грусти в голосе проскакивают. Ведь через несколько дней они намерены опять уехать.
– Отец обещал поговорить с Дигаром, убедить его и Лукрецию остаться в столице. Своим затворничеством они заставляют нас чувствовать свою вину. Но ведь в преступлениях Бахуса, кроме него, никто не виноват.
– Айрон, это сейчас люди стали забывать об этом, потому что появилась новая жрица света. А вспомни, как отнеслись к моей семье многие их друзья, когда узнали о смерти Марии.
– Они были неправы, и мой отец это не раз подчеркивал. – Айрон хотел, чтобы я помог уговорить родителей, но до сих пор во мне живет страх, что кто-то может причинить им зло.
– Но переубедить людей невозможно. Они не могли отомстить Бахусу и решили испортить жизнь его сестре и ее семье. Поэтому родителям пришлось бежать.
– Эдвард, если бы отец не доверял вам, никогда не стал назначать тебя хранителем Саяны. Этим он подчеркнул, что
