настороженно обходя его по кругу, чтобы добраться до меня, шумно принюхивался и то и дело приседал, чтобы в следующее мгновение скользнуть в сторону плавным кошачьим движением. И я готова была признать, что его поведение было нам на руку. Чем больше дикости покажет Кир, тем выгоднее я буду смотреться в роли хозяина, подчинившего себе эту мощь. Интересно, делал ли он это специально? Разыгрывал из себя зверя — того, каким на самом деле не был?
Кир оказался прямо передо мной. Он выпрямился, чтобы заглянуть мне в лицо. Забавно, Кир превосходил в росте капитана Ригеля, и от осознания этого факта хотелось рассмеяться.
— Эк… сель… — прошептал Кир, жалобно глядя на меня. Меня охватила радость. В его глазах теплился разум, а значит, он не уподобился зверю, а осознанно подыгрывал моему плану.
— Фамильярничаешь, обормот? — Я старательно нахмурилась — на мгновение от усердия у меня даже заныла кожа лица.
Зеленые глаза Кира испуганно расширились.
— Госпожа Сильва, — виновато пробормотал он, рысьи ушки снова поникли.
«Покажи, что ты мой», — одними губами сказала я.
Мне не пришлось повторять дважды. Кир покорно согнулся, на секунду приподнялся, чтобы потереться щекой о мои пальцы, а затем подлез под мою руку так, чтобы моя ладонь оказалась на его голове. Я зарылась пальцами в мягкую шевелюру юноши и осторожно ухватила краешек рысьего уха у самого основания. Кир издал томный полувздох-полустон, но, опомнившись, с ужасом прикрыл обеими руками рот.
Не позволив себе отвлекаться на лишнее, я с вызовом глянула на Ленса Ригеля.
— Ха, — бросил он, невозмутимо взирая на мою руку, покоящуюся на голове Кира.
— Действия — лучшие доказательства, не так ли, сэр? Теперь мы можем уйти?
— Пожалуй.
Промедление обходилось дорого. Я прочувствовала это на себе и не раз. Схватив Кира за руку, я поспешила прочь из проулка. К сожалению, нам пришлось пройти мимо утихомирившегося Сигала. Точнее, я думала, что он утихомирился.
— Любишь развлекаться со зверолюдьми? — Его ненависть была почти осязаема. — Тебе нужно что-то получше. Побольше. — Он грязно осклабился. — Сама не зверочеловек. Но готов биться об заклад, что из господских шлюх. Кто оплачивает эту чудесную одежонку, а, маленькая шлю…
Я отпустила руку Кира. Никогда еще мои движения не были столь стремительными. Сила и скорость — детища эмоции, которая в сотню раз превосходила мощь гнева. Это даже не ярость. Это абсолютный шторм.
Моя рука легла на плечо Сигала — невесомо, как перышко, — а миг спустя мой кулак поразил его в живот.
Дакот был бы доволен. Получилось даже лучше, чем в тот раз, когда лучший друг прижимал меня к стене, а я испробовала на нем этот прием. Но Дакот был моим близким человеком, и осознанно я бы никогда не причинила ему боль. Сигал другое дело.
Капли слюны вылетели из его раскрытого рта и оказались на моей шее. Но вместо брезгливости меня захватили воспоминания: вот Дакот прижимает руки месту, по которому пришелся удар, и, усмехаясь, просит меня не забыть добавить будущему обидчику еще один удар, чтобы тому «было вдвойне «приятно».
Я вцепилась в жиденькие волосы Сигала на макушке и дернула, заставляя его принять вертикальное положение. Похоже, я научилась мастерски наносить удары с близкого расстояния. Солдат совершенно мне не сопротивлялся, а лишь корчился и, постанывая, следовал за рывками моей руки.
— Вы, сэр, помнится, обещали мне что-то получше ипобольше, — холодно заметила я, заставляя Сигала все больше запрокидывать голову и впиваясь ногтями в его кожу. — Я поразмыслила и пришла к выводу, что предлагаемое вами столь любезно является настолько отвратительным, что соватьэтов тела женщин категорически запрещается.
Мое колено с размаху врезалось между ног солдата. Сигал тонко взвизгнул и, хрипя, повалился на каменные плиты. Его трясущаяся макушка уперлась в мысок моей левой туфли.
— Желаю вам впредь удовлетворять ваши внезапно возникшие потребности лишь с трещинами в скалах. — Я сделала шаг назад и брезгливо отерпла мысок туфли о камень. — Если, конечно, скалы от подобной близости не рассыплются в прах от омерзения.
Сигал затих. А я глубоко вдохнула и протяжно выдохнула. И лишь потом вспомнила, что наша с Сигалом «беседа» происходила отнюдь не в приватной обстановке.
Я выпрямилась и настороженно обернулась. Феличит и Терра стояли, неделикатно демонстрируя окружающим нутро своих глоток — попросту раскрыв рты. Реакция Карлоса была более сдержанной, хотя сбежавшие к макушке брови являли собой зрелище весьма любопытное.
И лишь лицо капитана Ригеля оставалось неизменным. Хладнокровная сдержанность.
Или?..
На фоне этой бесцветной бесстрастности пылали серебристые огоньки. Даже на расстоянии я видела их в глубине его презрительно прищуренных глаз. Раньше я была частью темной сцены, слегка мерцающей, словно погибающее сияние светлячка, и этим чуть выделяющейся по сравнению с темным сумраком этого мира. Но сейчас мою часть сцены осветили софиты. Что-то произошло, и я отделилась от сумрака, вышла из тумана и покинула тень.
И зверь встрепенулся. Зверь заметил меня. Зверь сделал шаг в мою сторону.
Я погрузилась в это трепетное предвкушение. И поздно услышала шум. Топот слышался уже совсем близко.
— Мальчик! — Терра махнула нам рукой, в которой была зажата та самая шапочка с козырьком, в суматохе потерянная Киром. Девушка звала рысенка, но головной убор почему-то швырнула мне.
В кои-то веки моя реакция не подвела. Поймав шапочку, я с размаху водрузила ее на голову Кира. Нежничать как Вальтер у меня не было времени, поэтому я весьма неделикатно затолкала уши рысенка под головной убор.
Едва я с этим справилась, как проулок превратился в очень многолюдное место. На нагрудных карманах плащей прибывших солдат значилась цифра «пятьдесят шесть».
— Капитан. — Карлос подождал, пока Ригель посмотрит на него, и указал на высокого бородача, который, стоя у стены, пораженно оглядывал бессознательные тела Сигала, Фина и Джима. — Капитан. Стокер.
— Что тут произошло? — Стокер, капитан пятьдесят шестого отряда, растерянно взирал на солдат семнадцатого отряда. — Семнадцатый, почему мои солдаты без сознания? — Его взгляд нашел капитана отряда. — Ригель?
— Что? — Капитан Ригель равнодушно покосился на вновь прибывшего.
— Мои люди! — Стокер, заметно уязвленный пренебрежением собеседника, сжал кулаки. — Что с ними?
