Совершенно верно. Страсть, желание, жажда, как не назови это неуёмное чувство, во что бы то ни стало соединиться с предметом своего вожделения, это всё ещё находилось вне пределов понимания Захариила, и всё же он не мог отрицать, что что-то происходило между ними всякий раз, когда они смотрели друг на друга.
Париса с Сиенной словно магнитом притягивало друг к другу. Они сражались друг за друга, не взирая, на потери, которые при этом несли. Так что идея убедить Париса добровольно оставить Сиенну теперь казалась довольно глупой. Тут потребуется применить силу.
– Что бы ты ни пожелал, – произнёс Захариил, склонив голову, – я это выполню.
Лисандр испустил усталый вздох.
– Она нужна нам. Несмотря ни на что, мы должны заполучить её. Делай всё, чтобы переманить её на нашу сторону. Если этого окажется недостаточно, просто забери девушку.
* * *
В глубинах ада Кейн приходил в сознание. Столь же уязвимый, что и без него, он бы предпочёл избавиться от той боли, которую испытал, когда его кишки запихивали на место и заштопывали живот. В том месте, где его разрубили пополам, словно прошлись калёным железом. Кейн чувствовал себя так, словно на груди кто-то припарковал автобус и позволил пассажирам разбрестись.
И смех... о, этот смех его демона. Бедствию всё нравилось. Он любил боль, унижение и беспомощность. Кейн предположил, что именно это ощущала Легион, когда её засунули в это место.
Ему следовало её поддержать. Попытаться ей помочь. Не то чтобы Кейн и сам желал помощи. Часть него по-прежнему желала умереть.
Всадники – Черный и Красный – являлись как спасителями, так и жуткими тиранами. Когда Кейн вопил от их врачеваний, они попросту заткнули кляпом ему рот. Когда он поправился, попросту приковали его цепью. Они вовсе не были жестоки, просто несколько высокомерны, словно делали ему одолжение. По этой причине Кейн не возьмёт их собой, когда выберется отсюда.
Красный стоял над ним, выдыхая сигаретный дым.
– Ты уже готов поиграть в покер?
Каждый раз, когда Кейн приходил в себя, эта парочка задавала один и тот же вопрос. Этот. Он покачал головой, не понимая, почему эта карточная игра так важна для них.
– Вот лежебока, – на его лице отразилось истинное разочарование. – Ну, ничего, скоро.
Кейн кивнул в знак согласия, потому что не знал, что ещё в такой ситуации сделать, и закрыл глаза. Без всякого сопротивления его унесло в любимое местечко – чёрную пустоту небытия.
Следующим утром, прозанимавшись всю ночь любовью с Сиенной, Парис принял душ, облачился в одежду, которую кто-то принёс ему из дома, вооружился и удостоверился, что кристаллический кинжал Сиенны покоится на тумбочке, готовый к тому, чтобы девушка при необходимости воспользовалась им.
Хотя воину была ненавистна мысль оставлять её, он покинул спальню и вошёл в совершенно новый мир.
Очевидно, Даника – действующее Всевидящее Око – предсказала, что в крепости в Будапеште произойдут ужасные события, и почувствовала, что оставаться поблизости от Уильяма – единственный способ выжить.
Поэтому все они оказались здесь, одной счастливой семьёй. Хотя, как его друзьям удалось так быстро оборудовать тренажёрный зал, мини-кухню и медиа-зал в замке, Парис никогда не поймёт.
Шагая по коридорам, он сосредоточился на произошедших изменениях, и не думал о женщине, которая мирно спала в его постели.
Обнажённой, пресыщенной, удовлетворённой его губами, руками и телом. Не думал о прерывистых звуках, что Сиенна издавала, интонации, с которой она выкрикивала его имя и молила о большем. Не думал о способе, которым она заставила бы его молить о большем. О том, как они чертовски идеально подходят друг к другу.
Возможно, сначала он был одержим Сиенной, даже не зная её, но теперь он её познавал.
Под её чопорной неприступной внешностью, под несгибаемым хребтом упорства она оказалась мягкой и нежной. Такой хрупкой.
Она любила всем сердцем и боролась, чтобы защитить то, что считала своим. Чёрт, она пожертвовала своё тело, время и жизнь ради того, что считала своим.
Сиенна была целеустремлённой. Её нрав – это просто нечто. С каждым брошенным в Париса ящиком, воин возбуждался ещё больше.
Многие ли женщины были способно бросить ему вызов? Немногие. А она могла, потому что, когда Сиенна смотрела на него, она не смотрела на лицо или волосы, или запятнанное преступное прошлое. Она видела в нём мужчину. Просто мужчину.
Парис почти развернулся и зашагал в свою комнату. Он хотел, чтобы соки возбуждения Сиенны покрывали его лицо, чтобы она вонзалась ноготочками ему в спину. Хотел, чтобы она отметила его всеми возможными способами, чтобы любой, кто посмотрит на него, знал – Парис принадлежит ей. И...
Чёрт возьми, что это висит на стене? Парис резко остановился. Как и в крепости в Буде, стены коридора которой были увешаны портретами, здесь было также, вот только на всех портретах красовалась Виола.
Виола в платье. Виола в кожаной одежде. Виола лежит. Виола стоит. Виола оглядывается через плечо. Множество разнообразных поз.
– От меня аж дух захватывает, так ведь, – утверждение, а вовсе не вопрос, прозвучавший за спиной Париса. Виола в розовой маечке и брюках в обтяжку с поясом ниже талии, словно видение приблизилась к нему. – Я забрала картины из одного из своих домов.
– Э-э... да. Конечно. Дух захватывает.
– Какой твой любимый? – Виола приложила кончик пальца к подбородку, внимательно изучая портреты. – Мне так непросто выбрать между одним... и всеми остальными.
– Э-э... дай-ка подумать.
Пока он делал вид, что рассматривает картины, Секс мурлыкал, желая быть ближе к Виоле. Через секунду, Парис был с выступающей на показ массивной эрекцией. Дерьмо. Он провёл рукой по волосам. Стыдно. Даже это было похоже на предательство Сиенны.
"Почему ты поступаешь так со мной? – потребовал Парис у своего демона. – Я думал, что мы договорились об этом".
"Чувство измены – это хорошо. А я хочу чувствовать себя хорошо".
"Вообще-то, никакой измены не случится. Задумайся, хоть ненадолго. Каждый раз, когда мы с Сиенной – это сделка два по цене одного.Или даже больше. Сиенна – человек, призрак, поставщик амброзии, бывший Ловец и демон, и всё это в одном умопомрачительном комплекте. И если мы не будем ей верны, то потеряем её. У тебя больше не будет другого шанса".
"Почему, ведь она не само воплощение сексуальности, способной захватить в любой момент".
"Точно".
