Глава двадцать третья
Правда
Такое ощущение, что я очень долго спала: тело затекло, будто за все это время ни разу не пошевелилась. Оцепеневший мозг еле работал; странные цветные сны и кошмары кружились в моем сознании. Они были такими яркими! Ужасное и восхитительное – все спуталось в один пестрый клубок. В нем были томительное ожидание и страх – неотъемлемые части неприятных снов, в которых твои ноги движутся не так быстро, как хотелось бы… В нем были целые орды монстров, красноглазых демонов, еще более жутких из-за своей жеманной любезности. Сон проник в сознание настолько, что я даже помнила их имена. Но самое сильное впечатление произвел вовсе не ужас, а ангел с прозрачными крыльями, оставивший в моей душе неизгладимый след.
Отпускать его очень не хотелось. Сон будто не желал отправляться в архив, где пылилось все то, о чем мне проще не вспоминать. Но я старалась, и сознание, взяв курс на реальность, понемногу просыпалось. Какой сегодня день, я не помнила, зато знала: меня ждут Джейкоб, работа, школа или еще что-нибудь. Глубоко вздохнув, я стала думать, как переживу еще один день.
Лба легонько коснулось что-то холодное.
Я покрепче зажмурилась: сон пугающе напоминает реальность. Еще немного, совсем чуть-чуть, и я проснусь, а Эдвард исчезнет…
Нет, творится что-то неладное, ощущения слишком реальны. Сильные руки, которые во сне сжимали меня в объятиях, слишком материальны. Если пустить все на самотек, потом об этом пожалею. Еще раз вздохнув, я разлепила глаза, полная решимости развеять иллюзию.
– Ой! – Из груди вырвался сдавленный вздох, а ладони судорожно метнулись, чтобы закрыть глаза.
Очевидно, я зашла слишком далеко, не следовало выпускать воображение из-под контроля. Ну, «не следовало выпускать» – не совсем честно. Я не выпустила, а вытолкнула его из-под контроля, фактически послав в погоню за иллюзиями, вот рассудок и не выдержал.
Доли секунды хватило, чтобы сообразить: возможно, я повредилась умом, зато могу наслаждаться галлюцинациями, благо пока они приятные.
Эдвард не исчез, его прекрасное лицо в каких-то сантиметрах от моего.
– Напугал? – В серебряном баритоне слыша лась тревога.
Сладостный бред продолжался. Любимое лицо, голос, запах – все это куда лучше, чем тонуть в быстрине. Прекрасный плод больного воображения с тревогой наблюдал за чередой отражающихся на моем лице чувств. Радужка черная, как смоль, под глазами синюшные круги. Странно, раньше в галлюцинациях Эдвард мне таким голодным не являлся!
Я часто заморгала, пытаясь вспомнить последнее стопроцентно реальное событие. Мне снилась Элис; интересно, она правда приехала или то было всего лишь начало безумия? Итак, она якобы вернулась в день, когда я сама чуть не утонула…
– Черт!
– Что случилось, Белла?
Я расстроенно насупилась, и на красивом лице Каллена мелькнула тревога.
– Я ведь умерла, верно? Все-таки утонула! Черт, черт, черт! Представляю, что будет с Чарли…
Теперь нахмурился Эдвард:
– Ты не умерла.
– Тогда почему не просыпаюсь? – удивилась я.
– Белла, ты не спишь.
– Да, конечно! – покачала головой я. – Ты пытаешься мне это внушить, а потом проснусь, и будет еще больнее. Если вообще проснусь… а этого не случится, потому что я умерла. Как ужасно! Бедный Чарли! Рене, Джейк… – Я осеклась, содрогнувшись от чудовищности своего поступка.
– Похоже, ты путаешь меня с кошмаром! – Мимолетная улыбка Каллена получилась мрачной. – Не представляю, что такого ты могла натворить, чтобы попасть в ад. Признавайся, сколько убийств совершила за время моего отсутствия?
– Прекрасно знаешь, что ни одного, – поморщилась я. – Да и вместе мы бы в ад не попали!
Каллен вздохнул.
Сознание понемногу прояснялось. Неохотно оторвавшись от прекрасного лица, глаза метнулись к темному, распахнутому настежь окну, а потом обратно. Я начала вспоминать подробности… и почувствовала, что впервые за долгое время щеки заливает румянец – Эдвард здесь, со мной, а я по-идиотски теряю время.
– Неужели все это правда?
Мой невероятный сон – реальность? Уму непостижимо!
– Смотря что ты имеешь в виду. Если то, как в Италии нас чуть не растерзали, то да.
– Как странно! – вырвалось у меня. – Поездка в Италию… А ты знаешь, что раньше я нигде западнее Альбукерке не была?
Эдвард закатил глаза:
– По-моему, тебе лучше снова заснуть, а то болтаешь невесть что.
– Хватит, больше не хочу! – Постепенно мысли приходили в порядок. – Сколько времени? Долго я спала?
– Сейчас половина второго ночи, значит, получается около четырнадцати часов.
От долгого сна ныло тело, и я с наслаждением потянулась.
– А где Чарли?
– Спит, – нахмурился Каллен. – Думаю, тебе стоит знать, что в данный момент я нарушаю табу. Ну, с формальной точки зрения нет, потому что Чарли запретил переступать порог вашего дома, а я влез через окно… Тем не менее ясно, что он имел в виду.
– Папа не разрешает тебе у нас появляться? – Недоверие в моем голосе быстро сменилось гневом.
– А разве это удивительно? – Прекрасное лицо погрустнело.
От злости мои глаза сузились. Придется поговорить с отцом: возможно, стоит ему напомнить, что я уже совершеннолетняя. Конечно, дело не в этом, а в принципе.
Что ж, совсем скоро и запрещать будет нечего, а сейчас лучше подумать о чем-то менее болезненном.
– Так какова официальная версия? – спросила я с искренним любопытством и в то же время стараясь сделать разговор как можно непринужденнее, чтобы удержать себя в руках и не напугать страстным, неистовым желанием, бушевавшим внутри.
– О чем ты?
– Что сказать Чарли? Где я была целых… как долго меня не было? – Я мысленно пересчитала часы невероятного путешествия.
– Всего три дня. – Его взгляд стал напряженнее, а улыбка, наоборот, потеплела. – Я сам ничего не придумал, надеялся, у тебя есть правдоподобное объяснение.
– Чудесно! – простонала я.
– Может, Элис подскажет, – попытался успокоить меня Каллен.
Я на самом деле успокоилась. Какая разница, что случится потом! Каждая секунда рядом с Эдвардом – он так близко, прекрасное лицо сияет в слабом свете цифр моего будильника – драгоценность, которой нужно радоваться.
– Итак, – начала я, выбрав наименее важный вопрос. Вернув меня домой, Каллен может в любую минуту исчезнуть, так что нужно его разговорить.
Тем более без переливчатого баритона этот недолго вечный рай кажется несовершенным. – Чем ты за нимался до приезда в Вольтерру?
