— Я видел, как ты реагировала на пьяную речь местных, — твердый голос мужчины заставил меня прислушаться к его тону внимательнее. — Скучаешь по своему дракону? Кажется, несли они откровенный бред.
— Ну, и что?
— Разве ты не ушла от принца? — Фаль резко скинул с плеча рюкзак, отшвырнув его в сторону.
Хм. Привал, так привал. Остановилась, чтобы осмотреться, чувствуя острый взгляд в спину. Осторожно стянула свою ношу, опустив ее у корней массивного дерева. Здесь уютно, кустов немного, трава невысокая, букашек, наверно, не так много.
— Ты моя, Ая. Герриону место только в твоем прошлом.
Вздохнула. Глубоко, медленно. В небо всмотрелась, щедро прикрытое ветками.
— Гера мне не чужой, Фалькониэль, — взглянула на эльфа, глаза которого засияли алым. — И я никогда не стану отрицать, что он мне дорог. Да, эти речи в таверне меня задели, потому что они касаются близких мне людей. Ангор тоже всегда был со мной добр, у меня нет причин его не уважать и позволять себе слушать тот бред.
— Был добр, — эхом повторил мужчина. — А я, Ая, я дорог тебе? Ты же изводишь меня, душу переворачиваешь, хотя знаешь, что для меня значишь. Да я думать ни о чем не могу, кроме как о том, могу ли я мечтать о твоей любви после того, что сделал. Есть ли шанс… завоевать твое доверие вновь.
Довела все-таки.
— Я знаю, как ты умеешь любить, — ничуть не солгала, вспомнив волшебное время, когда для своего эльфа я действительно значила гораздо больше. — Но что я могу сделать, если подобного ты больше ко мне не испытываешь?
Не собиралась говорить ничего подобного. Лишь сказав, поняла, что это действительно так. Сердце сжалось, когда осознала, что прежний Фаль сделал бы что угодно, но не довел ситуацию до той, когда бы я усомнилась в его чувствах. Потому что помнил, как тяжело нам далось их построить и что пришлось преодолеть.
— АЯ! — понятия не имею, как эльф умудрился прорычать мое имя, но возмущенный возглас мгновенно привлек мое внимание, отчего я взглянула на него круглыми глазами. — Знала бы ты! — кажется, сама магия отразилась в его глазах, заставив меня насторожиться. — ЧТО(!) значишь для меня, не говорила бы этих слов. Ты задумывалась, стану ли я жить без тебя⁈
Двинувшись на меня, кажется, в нем что-то изменилось. На шаг невольно отступила, но глаз от него оторвать не смогла. Даже звуки все вокруг стихли и небо как-то разом тучами затянулось.
— Знаешь, что означает кайкен, что я подарил тебе несколько недель назад? Рассказывал ли я тебе раньше о нем? Может быть, дарил? — перевоплощение из мужчины в хищника, происходящее у меня на глазах, заставило оцепенеть. — Нет? Я не помню, что нас связывало ранее, Ая, но я знаю, что ты значишь для меня СЕЙЧАС. Хочу видеть тебя моей женой. Хочу любить, и быть единственным в твоих глазах. Ритуальный кинжал, что я подарил тебе, считается традиционным свадебным подарком в брачной церемонии для межрасовой пары, как мы с тобой, где один из брачующихся является темным эльфом.
Дышать перестала, услышав то, что потрясло. Слова все разом из головы выветрились, едва значение поведанного им дошло до осознания. Дрожь по телу до кончиков пальцев заставила обнять себя, но не отвести взгляда от моего прекрасного в своем гневе темного эльфа.
— И я покорно жду, Ая, того момента, который ты обещала мне, — показалось, или даже волосы его каким-то мистическим лунным светом засияли?.. — Момента, где в спальне нашего дома отдашься мне навсегда. Перед богами примешь меня, как единственного мужчину, которого назовешь супругом. Признаешь меня своим мужем, и вверишь мне свою жизнь по всем законам. От этой мысли у меня все в душе поет. Нет, Ая, никаких шагов назад. Я приложу все усилия, чтобы этот момент в нашей спальне настал как можно скорее.
Сделать ни шагу не смогла. Завороженная, смотрела в алым пылающие глаза и понимала, что люблю. Люблю его нежным, заботливым, ласковым, но и таким — диким, разгневанным и прямолинейным. Не боюсь нисколько, даже если вот так, как сейчас, надо мной нависает.
— И для меня важнее, чтобы ты была ЖИВА, даже если будешь ненавидеть меня в ответ…
Кажется, и у самой внутри срывается какая-то пружина.
— Знаешь, что! — кажется, от переизбытка чувств даже на носочки встала. — С тобой, чтобы быть спокойной, надо начинать жрать дозвездушник, который растет, мать твою, прямо в поле! Вместе с гребаным корнем и землей, блин. Ты издеваешься⁇ Ну, почему ты всегда что-то умалчиваешь? Ты зад…
Наверное, не очень его интересовало, что он там меня «зад…», потому как в губы мои жадно впился, впервые с момента того спектакля в храме. Талию обвил, к себе прижав немного грубовато, но целуя нежно и страстно попеременно. И не отвечать на его страсть больше не смогла. Злилась на него, но целовала так же самозабвенно и искренне, как и он меня.
— Мало что из нашего прошлого помню, — бормотал он между поцелуями. — Но люблю тебя так сильно, что не узнаю себя!
— Разве так можно?
— В храме, — кусал он мои губы, следом зализывая укусы. — Ты отпустить меня была готова. Почему?
— Потому что знаю, что для тебя значит свобода.
Сквозь жадность страстных поцелуев, различаю, как руки сильные по телу блуждать начинают. И наша ссора закончится здесь, ибо мой мужчина ставит на ней точку. Плащ с себя сбрасывает на землю, порывисто, но осторожно, меня на него опрокинув.
— Нет, погоди!
97. Он пахнет лесом и оружием
97. Он пахнет лесом и оружием
— Нет, погоди! — но куда там.
Верхние пуговицы моей рубашки уже отлетели куда-то, а горячие губы с обжигающей страстью клеймили шею. Не справляясь с дыханием, пыталась поймать настойчивые руки своего дроу, но танк на ходу не остановишь.
— Не здесь, пожалуйста! Фалькониэль!
При свете дня, на открытом воздухе посреди леса, без магического покрова тишины… Я бы посчитала своего мужчину варваром или дикарем в данный момент, если бы собственное тело не отзывалось на его ласки.
— Мне жизненно необходимо соединиться с тобой, — забормотал негромко, а я почувствовала, что на теле на месте его поцелуев метки принадлежности зажигаются и угасают, активируясь. — Безумно к тебе тянет, я никогда ни к кому такого не испытывал.
Глаза распахиваю, зашипеть готовая. Болезненный укол где-то в груди напомнил, что я далеко не единственная в его жизни. Сколько женщин было у него за почти три сотни лет? Я не должна придавать этому значение, но болезненное эхо уже прокатилось по нервным окончаниям, заставляя неосознанно выставить впереди себя руки в защитном жесте.
Мой эльф этого даже не заметил в пламени страстной лихорадки.
Рывком возвысился надо мной, от неожиданности заставив задержать дыхание и замереть. Услышал?
Нет! Уверенным движением мой алоокий дроу закинул мои ноги себе на плечо, отняв последнюю способность говорить, с огромной нежностью коснулся губами чуть ниже колена и… пуговка на моих джинсах со звоном куда-то выстрелила.
— Фалькониэль, остановись! — хотела уберечь последнее, что удерживает этот предмет одежды на бедрах, но руки эльфа безжалостно дернули меня на него, заставив чуть проехаться на плаще.
Растерялась и не уловила момент, когда, удобно перехватив ткань, он оголил желаемое.
— Нет! — дернулась я, но с досадой ощутила, что ноги спутаны джинсами, а прохладный воздух уже набросился на голую кожу. — Нас могут увидеть!
— Кто? — губы эльфа исказила предвкушающая улыбка, а горячие ладони ощутимо сжали бедра.
— Да хоть зайчик! Отпусти, кому говорю! — попыталась отцепить от себя длинные пальцы, переместившиеся куда их не ждали. — И я тебя еще не простила!
Ногами дернула, но сильная рука их удержала в то время, как пальцы другой осторожно начали готовить меня, по-видимому, к неизбежному, неумолимо проникая, заставляя выгнуться от столь необычной и такой жгучей позы. Только тихий смех послышался, когда попыталась освободиться. Его голодный взгляд блуждал от моего лица к груди, а сам он выжидал. Прижимался ближе, чтобы его чувствовала, а я за траву цеплялась, понимая, что сдалась.
