Вероника Мелан - Бернарда

Я постояла на месте, перебарывая нервозность, с которой не смогли совладать три выпитых бокала шампанского, затем тряхнула головой и выдохнула.

– Все. Ушла. До встречи!

– Пока-пока!

Следующие двадцать минут запомнились, как во сне.

Галантно приоткрытая дверца автомобиля, нежное касание пальцами щеки в знак приветствия, обжигающий жаркий взгляд по губам.

Сдержался, хоть и очень хотел. Дожидается правильного, особенного момента…

Хлопок двери, позвякивание ключей в замке, ощущение силы и спокойствия.

Тело горело от его близкого присутствия, мысли радостно мутились.

Без слов.

Мелькание знакомых улиц по сторонам, солнечные блики на капоте и сугробах, тихий рокот мотора, и его ладонь, накрывшая мою. Теплые пальцы лежали неподвижно, лишь изредка сжимая или поглаживая кожу; я плавилась. От того, что чувствую его прикосновение, его тепло, его запах, от того, что он держит меня за руку и от того, как именно держит… Как хозяин, как защитник, как покровитель, как вторая половина. Как сильный мужчина, который любит, ценит и заботится о своей женщине.

Да, позже будет гораздо больше. Слова, жесты, взгляды, будет… ох, как много и, наверное, очень жарко.

Но пока достаточно именно этого – ладони Дрейка, сжимающей мою руку.

И пусть весь мир подождет.

Невзрачный кабинет, два окна и десять мужчин. Напряженные взгляды на стоящего в центре комнаты Начальника. Они не ждали хороших вестей, пришли сюда, получив приказ, и теперь ждали дальнейших слов.

Отряд был готов к чему угодно, но, как оказалось, не к тому, о чем заговорил Дрейк.

– Я собрал здесь вас всех сегодня по особой причине. Скоро вам предстоит кое с кем встретиться, и я бы хотел, чтобы вы постарались вести себя цивилизованно.

Глаза многих подозрительно прищурились.

– А мы обычно ведем себя, как варвары? – приподнял бровь Чейзер.

– Иногда.

– Только бы не нового члена отряда, – прошептал Эльконто и покачал головой.

– Члена отряда, да.

Дэйн тут же поджал губы. Рен Декстер недовольно отвернулся к окну. Остальные притворились незаинтересованными.

– Я очень доволен, что эта встреча состоится. Ведь могло быть и иначе, но нам все же повезло. Очень.

Недовольство мужчин росло, Дрейк чувствовал это. Они не хотели новенького, их можно было понять. Вот только гость за дверью отнюдь не являлся «новеньким», о чем сидящие на стульях пока не подозревали.

– Я бы хотел настойчиво попросить любить и жаловать того, кто сейчас войдет в комнату.

Когда Начальник направился к выходу, в спину ему донесся приглушенный голос Баала:

– Этого мы обещать не можем…

Когда Дрейк взялся за ручку двери, он в открытую улыбался.

Я нервно мерила шагами пустой коридор – три шага до одной стены, три шага до другой. Голоса из кабинета доносились неразборчиво. Боже, в последний раз я видела их там, в темной комнате с синими углами, обратным отсчетом времени на стене, за светящимся куполом сферы. С перекошенными лицами, с болью в глазах, в грязной, забрызганной кровью форме…

Неприятно и ярко резануло по сердцу вернувшееся с того дня воспоминание. Как наяву, померещился в воздухе запах гари. Казалось, еще чуть-чуть, и снова засвистят пули…

Все. Это все осталось в прошлом.

Когда я услышала приближающиеся к двери шаги, мое сердце заколотилось так быстро, что стало трудно дышать.

Уже сейчас. Прямо сейчас. Как они воспримут меня? Как все пройдет?

Вышел Дрейк, прикрыл за собой дверь. Увидел мое перекошенное от волнения лицо и тут же шагнул навстречу.

– Тихо-тихо.… Успокойся. Все хорошо.

Я беспомощно смотрела ему в глаза и не знала, что сказать.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – он провел пальцами по моему дрожащему подбородку. – Я с тобой, я рядом.

В его серьезных глазах было столько нежности, столько безмолвной поддержки, что я устыдилась своей минутной слабости. Господи, я через такое прошла, а перед встречей с близкими людьми веду себя, как ребенок.… Как же быстро забылись все отрешенные философские истины. Вот уж точно они несовместимы с эмоциями, которые в эту минуту хлестали через край.

– А потом мы сможем побыть вдвоем?

– Обязательно. Я бы очень о многом хотел с тобой поговорить.

– Наверное, нужно было отложить эту встречу…

– Не нужно было. Они очень по тебе скучали, поверь мне.

– Правда?

– Хочешь увидеть? – он мягко улыбнулся и, не дожидаясь моего ответа, подтолкнул по направлению к двери. – Пойдем.

Следующая минута вычеркнула из памяти последнюю болезненную встречу и расставание с отрядом. Залатала рану, залечила боль, пролилась целительным бальзамом на душу и слизнула отметины от психологических ожогов с сознания.

Они не верили. Сначала не хотели, просто не могли поверить собственным глазам. Но замешательство и оцепенение уже через секунду сменилось расширившимися глазами, приоткрывшимися губами и хриплым шепотом «не может быть… быть не может, Бернарда… Это же Бернарда!»

Я не успела дойти даже до середины комнаты или сказать «привет», как мои коллеги посрывались со своих мест.

– Я же попросил цивилизованно! – беззлобно укорил Дрейк, но его голос потонул в волне счастья, хлынувшей, отразившейся от стен и оттого будто приумножившейся.

Меня обнимали, сжимали, жулькали, как плюшевую собачку. Было душно, тесно, и хотелось повизгивать от навалившегося счастья.

– Ты вернулась! Прости Господи, ты вернулась!

– Живая!

– Бернарда с нами!

– Только бабе такое под силу – довести до инфаркта кучу мужиков, а потом, как ни в чем не бывало, заявиться с цветущим видом, – прижав мое лицо к своей груди, проворчал Эльконто. Радость постепенно вымывала налет глубокой печали, что я успела заметить в его глазах. – Дура, ты не пугай так больше…

Я обняла его за шею, ничуть не обидевшись на «дуру».

– И не делай так больше никогда.

– Не буду.

Чьи-то руки оттеснили Дэйна в сторону и встряхнули мои плечи.

– Бернарда… – тот же шрам на виске, светлые глаза и темные круги под ними.

Осунулся ты, стратег-тактик…

– Каждый час твоего отсутствия добавил нам седых волос, знаешь ли…

От объятий Канна мои кости затрещали.

– Задушишь, Аарон!

– Я очень рад тебя видеть, девочка, очень…

Я отстранилась и посмотрела на него, чувствуя, как щиплет глаза.

Они держались молодцом, старались не выказывать весь набор захлестнувших эмоций, но, все же, чувствовалось, каким тяжелым катком проехалось по ним то событие, тот взрыв. Была ли их последующая жизнь жизнью? Геройствуя, люди редко задумываются о других – тех, кто впоследствии будет собирать осколки, хоронить останки, класть венок на могилу, а затем пойдет домой, чтобы как-то прожить следующий час, а за ним еще один. Чтобы встать с утра и найти в себе силы поднять руки. Чтобы научиться жить без кого-то.