С Рарога сняли пояс и расшитую обережными узорами верхнюю рубаху. Осталась только нижняя, чистая — оставляющая его без защиты. Он разулся и уверенно впечатал ступни в чуть сыроватую землю, улыбнулся волхву, когда тот обошел вокруг него, бормоча что-то, а после мгновенно взглядом отыскал среди зевак Грозу.
— Ох, затеяла ты неладное, — пробурчала рядом с ухом Драгица.
Она тоже рассматривала находника, но без недоверия или опаски — первый раз с интересом, словно хотела понять, что в нем заставило подопечную решиться на то, чтобы бросить все.
Выслушав повеления князя, которое словно грохотом гулким прозвучало в ушах, Рарог прошел к котлу, в котором уже вовсю бурлила вода. Напряглась его спина, сжались пальцы в кулаки: как бы ни был храбр любой муж, а все равно в кипяток руки окунать — приятного мало. Порой брызнет на кожу в поварне — зашипишь, спешно стряхивая обжигающие капли — а тут целый чан. У Грозы аж спина взмокла в эти несколько мгновений, что Рарог колебался. Но вот он поднял руки и рывком сунул их в воду.
"Студенцом обернись. Не навреди. Скинь буйство, силу Огня, что наполняет тебя. Не тронь, не виновен он ни в чем", — будто бы сам собой вдруг возник в голове заговор.
И словно растеклись горячие потоки по телу всему, по мышцам напряженным, подрагивающим. Раскалили, растерзали словно бороной. Гроза задохнулась от неожиданно сильных ощущений, покачнулась, опираясь плечом на Драгицу. И перед глазами багровая пелена встала от боли. Что не так сделала? Или так должно быть, ведь сила разогретой огнем воды должна на миг куда-то схлынуть. Но разум все равно заволокло мутью, застучала в висках взбудораженная кровь. Гроза вцепилась в локоть наставницы, сжимая губы и силясь не выпустить из горла даже самый тихий стон.
— Что? Что случилось? — тихо заквохтала Драгица, тоже стараясь лишнего стороннего любопытства на них не обратить.
— Хорошо все, — еле выдавила Гроза, трясясь, как заячий хвост.
Утерла крупные бисерины пота со лба и над губой — кажется, прошло. И верно — Рарог уже вынул руки из котла, сам же недоуменно их разглядывая. А вода продолжила бурлить, перекатываясь и пофыркивая, словно ничего и не было. Подошел к находнику посадский лекарь Шорох, чернявый невысокий мужичок, которого знали все в округе, и даже княжескую семью он лечил, коли надо было. Приготовил уж он и тряпицы, разрезанные на длинные полоски — чтобы ладони ему обмотать. И замер, едва взяв Рарога за руку. Пробормотал что-то неразборчиво и, кашлянув, повторил громко:
— На его руках нет ожогов.
И Рарог вытянул их перед собой, показывая всем, что кожа его, хоть и покраснела, но вовсе не обварилась. Владивой нахмурился, а люди загомонили сначала озадаченно, а после и восхищенно. И отрадой на сердце легли первые возгласы:
— Не виновен он! Не видите, что ли? Раз сами боги уберегли, сама сила Огня Сварожича его не покарала!
Гроза прижала руку к груди, пытаясь улыбку сдержать. Может, и не придется и через вторую часть испытания проходить, если сейчас люд за Рарога вступится. По телу еще гуляли короткие горячие вспышки, и трудно было собрать мысли воедино
— малая заминка оказалась кстати. Но Владивой будто и не услышал раззадоренных выкриков посадских. И ошеломленного взгляда лекаря, который все осматривал и осматривал руки Рарога, словно ждал, что хоть какой-нибудь, хоть малый ожог на них появится — это ведь после того, как он держал их немало в кипятке.
— Теперь второе испытание, — прогремел на всю округу князь — и все стихло от звука его голоса.
Люди замерли снова на своих местах, словно бы в один миг позабыв, как только что хотели Рарога с миром отпустить. Гроза сомкнула перед собой руки, чувствуя, как подрагивают они слегка от страха за Рарога и от волнения. Но находник с виду ничуть решением Владивоя не опечалился.
Подошли к нему трое кметей и проводили, едва под локти не поддерживая, на небольшую лодку что стояла на отмели. Толкнули и запрыгнули — та опасно закачалась, но гриди быстро выровняли ее и сели на весла. Двое гребли, а третий тем временем принялся связывать находнику руки и ноги. Глубина Волани тут была велика: любая лодья пройдет легко — дно обрывалось резко, уходило вниз песчаной осыпью. Ногами не всякий отважится достать.
Гроза уже ощущала в себе эту темную глубину. И прохладу матери-реки, ласковую, но строгую. Она смотрела во все глаза, как убирает руки гридь, закончив связывать Рарога, как что-то говорит ему, а после толкает в спину — и тот падает, ударяется о водную гладь, скрываясь на мгновение за пеленой брызг. А после — только тишина и мерное покачивание речных волн. Гроза видела Рарога ясно через темную толщу воды. Видела словно бы взором собственным, как подхватывает его могучее течение, словно осенний листик, случайно упавший с дерева — и несет дальше. Не дает на дно камнем упасть, но и на поверхность не выталкивает — ведь тогда это будет обозначать, что не приняла. А значит — убийца.
"Убереги, матушка-Волань. Убереги и спрячь. Силу мою для него возьми, если нужно, не дай захлебнуться твоей водой. Донеси до нужного места и скрой от чужого взора".
И Волань прятала Рарога где-то посреди своих зеленовато-мутных вод. Гроза надеялась, что он сумеет не дышать достаточно долго для того, чтобы успеть отплыть далеко от места судилища. А там можно просто положиться на волю реки.
Князь выжидал, не давая приказа вынимать Рарога из воды. А Гроза все шарила взглядом по глубине, пока перестала даже краем внутреннего взора видеть его. Наконец Влидвивой махнул гридям, и двое нырнули за находиником. Но сколько ни плавали, сколько ни осматривались вокруг того места, куда он упал — ничего не сыскали.
— Его нет! — гаркнул один так громко, что на берегу всем было слышно.
Люди запереговаривались недоуменно. Гроза и не слышала из рассказов Драгицы или челядинок, чтобы когда-то случалось такое — и человека просто не могли найти. Ведь течение здесь неспешное. А тут будто вихрем его подхватило.
— Утоп, что ли? — вскрикнула баба в толпе.
— Ищите! — приказал Владивой, невольно вставая со своего места.
Сотник Деньша упреждающе тронул его плечо, словно пытаясь на место вернуть, но он раздраженно сбросил его руку, после повернулся к нему.
— Берег впереди обыщите, — велел. — Может, выплыл все ж где.
Деньша кивнул, а Владивой перевел взгляд на Грозу, что так и стояла на месте, не в силах даже шевельнуться. Толпа зашевелилиась. Кто-то начал подтягиваться к воде, отчего суматоха стала только плотнее.
А Грозе только того и надо. Она склонилась к уху наставницы:
— Уходить пора, — шепнула отрывисто.
Драгица кивнула, чуть подобрав подол, степенно подошла к Владивою и что-то размеренно и веско сказала ему. Тот вновь взглянул на Грозу, слегка кривя губы, но все ж покачал головой согласно.
Наставница вернулась к Грозе.
— Князю то не слишком понравилось, что ты уходишь.
— Не стоять же здесь теперь вечно, — она пожала плечами. — Пока суматоха, я успею уйти. Только ты после еще долго Владивоя постарайся в горницу ко мне не пускать. Скажи, видеть его не хочу.
— Что будет со мной, Гроза, как он узнает? — покачала головой Драгица. — Ведь покрываю тебя. Он гневаться будет.
— Владивой хоть и гневается, да попусту лютовать не станет. Весь гнев мне достанется. Потому надеюсь, он меня не нагонит, — Гроза вздохнула, глядя в напряженную широкую спину князя, укрытую отороченным по краю шелковой тесьмой корзном. — А ты к княгине сходи. Она мне помощь обещала, если я решу из детинца убраться. Поможет и тебе избежать наказания.
Тем, кажется, Драгица чуть успокоилась.
Глава 21
Пока люди толпились на берегу, а кмети все ныряли и ныряли в воду в поисках Рарога, Гроза не стала терять время даром. Еще до возвращения в посад она распрощалась с Драгицей, которая одарила ее укоризненным взглядом напоследок, а после все ж обняла торопливо.
