Нам и так было хорошо, зачем какие-то статусы и условности? Но то, что я до сих пор носила фактически абсолютно чужую, взятую с потолка фамилию, временами его порядком раздражало.
И, не иначе как в качестве мотиватора, мне было вручено кольцо, которое прежде висело у него на шее, а ещё раньше принадлежало бабушке, супруге деда Миши. Процедура, снабжённая комментарием «сама решишь, когда его надеть» происходила, понятное дело, тет-а-тет, сопровождаясь весьма приятными словами и действиями.
Вот только после я не удержалась, поделившись произошедшим с Кэми и Фридой, а эти балаболки растрепали супругу и бойфренду соответственно, так что теперь вся честная компания едва ли не с колой и попкорном ждала эпохального события. Ну, и не забывала всячески подкалывать, вот как Аскур сейчас, например.
— Иди знаешь куда? — поинтересовалась я, глядя на клоуна максимально строго.
— Знаю, но Фрида поспала к тебе, — не смутился «засланец». — Тебя домой подкинуть?
— Нет, Гейб уже освободился, скоро заедет.
— Ну и отлично, тогда мы поехали. До завтра, мисс…
— Аск, не доводи до греха, — протянув руку к грудастому пресс-папье русалки, с недавних пор обитавшему на краю стола, предупредила я.
Поскалившись ещё немного, но уже молча (кому хотелось тратить силы, чтобы поймать килограммовую статуэтку?), блондин распрощался уже без преждевременных обращений и слинял портить нервы своей благоверной.
Неспешно завершив работу программ и выключив компьютер, я бросила взгляд на экран телефона, где светилось сообщение уже от моего благоверного и, забрав из шкафа пальто и шарф, направилась к выходу.
Джип стоял прямо у порога, так что требовалось сделать всего несколько шагов под пронизывающим ветром, прежде чем нырнуть в тёплый салон, буквально на ходу поймав губами чужие губы, пахнущие табаком. Так, звоночек услышан. Расстроили мне демона, сволочи.
Гейб вёл авто скорее машинально, неотрывно глядя на дорогу, но мыслями пребывая где-то далеко. И если поначалу я молчала, ожидая, пока он сам расскажет, как это бывало обычно, то ближе к дому решилась спросить:
— Всё нормально? Встреча плохо прошла?
— А? — он вздрогнул, будто очнувшись. — Нет, там всё в порядке, договор подписали.
— А что тогда?
Продолжая удерживать руль левой рукой, правой он дотянулся назад, забрав с сиденья какую-то папку и уложив мне на колени. Молча.
— И что это?
— Помнишь, дед говорил, что пытался найти информацию о перемещениях между мирами, но не нашёл? — я медленно кивнула. — Ну, мне повезло больше.
Пальцы подрагивали, когда я расстёгивала кнопку и вынимала из папки стопку бумаг, а строчки в желтоватом свете потолочной лампочки плавали и не складывались воедино. Протоколы, таблицы, незнакомые названия и аббревиатуры, какие-то объекты под номерами…
— Расскажи так, ни черта не понимаю, — попросила я, понимая, что дожидаться, пока приедем домой и медленно всё изучать просто не хватит терпения. — Это какие- то исследование?
— Да, проект прикрыли лет семь назад, так что удалось получить копии части документов.
— Прикрыли? — недоуменно переспросила я, хоть и услышала прекрасно. То есть, кто-то точно знал, что переселенцы существуют, но решил, что интереснее изучать что-то другое или что?
— Пришли к выводу, что раз инициировать перемещение специально невозможно, то и смысл изучения отпадает. Но кое-какие выводы сделали, хотя это всё почти бездоказательно, сама понимаешь.
Понимала, конечно, но желание поторопить Гейба, чтобы рассказывал быстрее, никуда не делось.
— В общем, когда-то давно была высказана такая теория, что миры по отношению друг к другу подразделяются на три категории: отражения, реальности и параллели. Отражения — это те, которые похожи до смешения, в которых живут один и те же люди с одними и теми же внешностями. Помнишь мы смотрели фильм, где было две ветки повествования — когда девушка опоздала на автобус и когда успела? Вот, что-то вроде как раз и есть. Но нас интересуют реальности. Здесь уже количество различий куда больше, точнее, сами миры по-прежнему похожи, души людей в них тоже, а вот… ну, скажем, носители этих душ — нет.
— Погоди-погоди, — то ли он говорил слишком быстро, то ли я под вечер медленно соображала, но укладываться в голове сказанное никак не желало. — То есть ты хочешь сказать, что я и Диметрис — суть один человек?
Ладонь Гейба похлопала по моему колену, точнее лежащим на нём распечаткам:
— Это они так считают, я просто озвучиваю тебе краткую версию.
Да ну, бред какой-то! Впрочем, не больший, чем сам факт существования других миров.
— Ладно, допустим. А почему тогда я перенеслась в чужое тело, а Микаэль нет?
Габриэль свернул к нашему дому и заехал на парковочное место, развернувшись ко мне:
— Может, договорим внутри?
Я мотнула головой. Нет уж, сейчас, пожалуйста. Демон вздохнул слегка, но спорить не стал.
— Среди исследуемых как раз были такие, как ты и такие, как он. Изучалось всё, вся жизнь от и до. И вот парадокс — будучи там ничем непримечательными людьми, здесь многие добивались неплохих высот — политик, участвовавший в заключении мирного договора в последней крупной войне, микробиолог, сделавший пару громких открытий, педагог, открывший собственную клинику по работе к детьми с аутизмом. Иногда успех приходил не к ним самим, а к детям или внукам.
Я задумалась, можно ли было отнести самого Гейба к примерам последнего, но он уже продолжал, не давай обдумать это как следует.
— Но здесь можно посмотреть с такой стороны, что ничего не добившиеся вовсе умерли в какой-нибудь канаве вскоре после перемещения, так что выборка не репрезентативна. Интереснее другое. Те, кто попал на чужое место, в чужое тело, в своём собственном в восьмидесяти с лишним процентах чем-то серьёзно болели: рак, диабет, различные формы ДЦП, порок сердца.
Исходя из тона я поняла, на что он намекал. Но я то была абсолютно здорова!
— Я не говорю, что это верно и в твоём случае, — окончательно повернувшись ко мне, так, что даже сидеть было наверняка неудобно, успокаивающе произнёс Гейб. — Но ты могла не знать…
Как человек, который в больницах бывал раз в пятилетку исключительно по необходимости, вроде оформления больничного листа по дикой простуде, может, и могла. Вот только неужели, если меня сжирала изнутри какая-то болезнь, я бы не почувствовала это?
— И ещё, — словно решив добить окончательно, продолжил Габриэли. —
Опросы родственников и друзей тех, чьё место заняли переселенцы, показало, что некоторые их них незадолго до этого вели себя непривычным образом. А у минимум пяти были попытки свести счёты с жизнью.
Дурой я, пожалуй, не была, а потому и это намёк уловила. И сразу вспомнился разговор с матерью полугодовой давности, когда она обеспокоенно спрашивала, всё ли у меня в порядке и говорила о каком-то там письме, в котором я словно прощалась с ней.
Могла ли Диметрис дойти до такой степени отчаяния, чтобы решиться на самоубийство? Я не знала её, но предполагала, что вполне могла. Если бы у меня в трудный момент не оказалось громадной поддержки друзей, кто знает, до чего бы дошла я. Весьма соблазнительно, наверное, выпить пару таблеток и уснуть вечным сном, без проблем и необходимости их решать. Таблеток… Асиабрастиал, рецептурный транквилизатор, давно выброшенный за ненадобностью, всплыл в сознании огромным вопросительным знаком. А вот и смутное, вилами по воде, но подтверждение.
Куда же ты ехала, блонди, когда в твоё тело свалилась новая владелица? И переместилась ли ты точно также в моё? Теперь уже точно не узнать.
Мы всё-таки поднялись домой, прихватив с собой документы и повисшее молчание. Гейб помог мне раздеться и повесил оба наших пальто в шкаф, прошёл следом на кухню, подхватил со стола один из бокалов, в которые я щедро плеснула виски. Да, когда живёшь с таким мужчиной, довольно быстро отвыкаешь пить пиво, перейдя на более благородные напитки.
