* * *
Я подрываюсь и открываю глаза.
— Тише, тише, всё хорошо, — доносится до моего сознания голос Дэнниса.
Сильные руки удерживают меня на месте и прижимают к себе. Приходить в себя и встречаться с тальпом, у которого самые тёмные глаза, какие я когда-либо видела, — уже становится традицией. Но теперь, после видений, которые потревожили мой разум, — это становится невыносимым.
Под глазами парня по-прежнему залегают тёмные круги, а волосы кажутся безжизненными. Я отвожу взгляд, всё плывёт, и не сразу замечаю за спиной Дэнниса Алана.
— Всё в порядке? — спрашивает он обеспокоенно.
Перед глазами возникает огромный огненно-красный диск Солнца, и фигура Верховной авгуры на его фоне…
Ничего не в порядке.
— Габи? — успевает обратиться ко мне Дэннис до того, как солнечное сплетение скручивает тугим узлом, и я хватаюсь за живот, поджимая под себя ноги.
В ушах шумит кровь. Голову давит со всех сторон. Я чувствую, что ещё несколько секунд, и меня стошнит. Именно в этот момент, видимо, догадавшись, в каком я состоянии, Дэннис ставит передо мной небольшую миску, и меня тут же выворачивает наизнанку. Я кашляю и лишь потом ощущаю, что мои волосы придерживают заботливые руки.
— Я видела бабушку! — жалуюсь испуганно, как только могу говорить.
Не представляю, как эти слова помогут мне, просто лепечу, как маленький ребёнок, отчаявшийся разобраться в происходящем.
— Это галлюцинации, — успокаивает Дэннис. — Видения. Алан, воды!
Лишь краем сознания отслеживаю, что мужчина куда-то уходит и через мгновение возвращается обратно со стаканом, однако не успеваю даже взять его своими трясущимися руками, как меня снова выворачивает.
— Это точно нормально? — шепчет Алан.
Стараюсь сосредоточиться на словах Дэнниса, хотя его голос то и дело утопает в шумном потоке крови в ушах:
— Расширение зрачка, головокружение, рвота, галлюцинации, слабый пульс — неприятные, но не опасные симптомы. Снижение активности мозга не могло пройти без последствий.
«Голос принадлежал тальпу! И он говорил, что активность твоего мозга снижается», — я морщусь при воспоминаниях о словах, которые сказала бабушка из моего видения.
— Неприятные?! — вдруг восклицает Алан, и я с удивлением осознаю, что различаю в его голосе настоящее волнение.
— Ты забыл, что вы хотели сделать ей внутривенный укол транквилизаторами? — напоминает Дэннис совсем не дружелюбно.
Всё моё тело дрожит, и я до боли сжимаю руками край миски, которая стоит передо мной.
— А может быть, это ты что-то перепутал? — напряжённым голосом спрашивает Алан. — Ты говорил, это вещество создано из трав. Хочешь сказать, от них ей так плохо?
Дэннис огрызается в ответ:
— А ещё я говорил, что влажность воздуха в комнате должна быть достаточно высокой!
«Он сказал Мучителю, что нужно к нему прислушиваться, что он предупреждал о высокой влажности воздуха!»
При очередном воспоминании о бабушке голову простреливает боль.
— Говорил, что ко мне стоит прислушаться, — продолжает Дэннис, едва не рыча от злости, и я впервые вижу его таким…
«Он рассказывал, как следует с тобой поступить, как тебя пленить и лишить какой-либо защиты!»
— Влажность воздуха всё решила бы? — недовольно спрашивает Алан, и Дэннис закатывает глаза.
— Для неё даже полевые травы как общий наркоз, — всё тем же тоном отвечает парень, не оборачиваясь к воину, продолжая придерживать мои волосы, когда я вновь скрючиваюсь над миской.
— В любом случае, — заявляет Алан, — главное, Бронсон тобой доволен, верно?
«Мучитель заявил, что знал: Дэннис Рилс будет полезен!»
Парень зло смотрит на воина, а потом переводит взгляд на меня и нервно сглатывает, его и без того чёрные глаза совсем темнеют, в то же время из них исчезает злость, уступая место беспомощности и… чувству вины.
Мы смотрим друг на друга, и неожиданно установившееся молчаливое понимание заставляет меня отвести взгляд. В голове столько вопросов, но ни один из них я не решусь задать при Алане, и это смущает меня больше всего: я не хочу, чтобы из-за меня Дэннису, возможно, пришлось отвечать на вопросы воина.
Надеясь как-то отвлечься, я с трудом произношу:
— Где мы?
— В моей квартире, — отвечает Дэннис.
— В светлой, маленькой комнате, — вмешивается Алан, и я не понимаю, почему в его голосе звучит издевательство. — Не слишком тебе здесь просторно? — продолжает воин, словно имея в виду совершенно противоположное.
Как и прежде, даже не оборачиваясь к Алану, Дэннис отвечает:
— Гораздо лучше, чем тем, кто живёт в квартирах-трансформерах в Кольце Эмили.
Наверное, это что-то значит, потому что парни напряжённо переглядываются, и Алан не стремится продолжить разговор. Только вот я вообще ничего не понимаю. Особенно когда меня тошнит раз за разом.
— Тебе нужно много пить, — тихо говорит Дэннис, когда мне везёт спокойно посидеть чуть дольше, чем прежде.
Он выхватывает из рук Алана стакан и протягивает его мне. Почувствовав на языке свежую, вкусную воду, я начинаю пить её крупными глотками, но Дэннис предупреждает:
— Только не спеши, — его голос звучит мягко, в отличие от тона, которым он произносит следующие слова, обращаясь к воину: — Ты убедился, что всё в порядке — можешь идти.
Через донышко стакана я вижу, как вытягивается лицо Алана, и он собирается что-то ответить, но вдруг раздаётся неприятный писк, похожий на комариный.
— Твой хозяин уже ждёт ответа, — усмехается Дэннис, и я вижу, как Алан проводит по своему запястью и с мрачным видом отходит в угол комнаты.
— Генерал Бронсон, — отвечает он. — Да, очнулась, но пока не совсем пришла в себя…
Он говорит всё тише, и я перестаю концентрироваться на его словах. Отнимаю от губ стакан, и наши с Дэннисом взгляды вновь встречаются. В сознание врывается воспоминание, как два лица сменяют друг друга, а затем соединяются в одно… Мне вспоминается боль в груди незнакомки, боль в груди Дэнниса… Я и сейчас её чувствую.
— Что с тобой случилось? — вопрос вырывается без моего разрешения.
Парень удивлённо приподнимает брови, но ничего не отвечает, потому что Алан возвращается к нам, всё ещё разговаривая с Мучителем, хоть я не вижу даже фантом генерала. Воин задумчиво указывает рукой на Дэнниса, словно хочет что-то сказать, но вдруг меняется в лице, прислушиваясь к словам собеседника, и бросает на меня взгляд, который в тот же момент становится растерянным.
— Как прикажете, — говорит он и внезапно почти выбегает из комнаты.
С радостью осознавая, что меня тошнит уже гораздо меньше, а в ушах перестаёт так отчаянно шуметь, я осматриваюсь: нас окружают белые стены, и возникает чувство, словно мы и не покидали пространство, в котором меня пленили прежде. Только здесь нет никакой преграды, а за ней нет Бронсона и его людей, и я вдруг осознаю, что… мы одни.
Мой вздох облегчения звучит слишком громко в установившейся тишине, и Дэннис обращает ко мне взгляд. Дыхание застревает в горле, и выдох получается судорожным. Напряжённость, которая всего несколько секунд покинула меня, вдруг возвращается и становится ощутимее в много раз. Из-за неё сдавливает грудь и саднит горло.
— Послушай меня, Габриэлла…
«Что ты наделала? Зачем ты позволила голосу усыпить твою бдительность?!»
— …тебе нужно поесть, — говорит парень, но я не сдаюсь.
— Ты не ответил на вопрос, — неуверенно произношу я, надеясь всё-таки понять, что случилось.
— Меня задержали, — отвечает Дэннис после некоторой заминки. — Но я сделал, что обещал, верно?
Не дожидаясь, пока что-нибудь скажу, он поднимается, и только сейчас я замечаю, что нахожусь на каком-то странном, мягком возвышении.
Дэннис уходит в угол комнаты, где в белоснежной стене сияет островок ярко-зелёного цвета, в пузырях воздуха словно плавают фрукты и овощи. Парень тянет на себя прозрачную дверцу и достаёт прямо из вещества несколько яблок, бананов, грозди винограда и горстку малины.
