я пришла к ней, ты найдешь мне одежду не белого цвета. Или я приду к ней такой, какая я есть.
— На тебе грязь, кровь и только боги знают, что еще, — заметила она. — Возможно, ты забыла, но твоя мать неравнодушна к чистоте.
— Не называй ее моей матерью. — В груди зазвенел эфир, когда я шагнула к Прислужнице. — Для меня она не такая.
Миллисента ничего не сказала.
— Или ты найдешь мне что-нибудь другое, или я пойду в этом, — повторила я. — А если это не подходит, я пойду к ней только в том, в чем родилась.
— Правда? — Она выделила это слово.
— Правда.
— Это почти стоит того, чтобы позволить тебе сделать это, только ради одного — увидеть выражение ее лица. — Миллисента несколько секунд стояла неподвижно, а затем оттолкнулась каблуками от спинки стула. Я скрестила руки, когда она наполовину перекатилась, наполовину перевернулась со стула на ноги. Она повернулась ко мне, прямые, растрепанные волосы наполовину закрывали ее лицо. — Тогда это моя проблема.
— Да.
Миллисента шумно выдохнула.
— Мне за это мало платят. — Она выхватила платье у другой Прислужницы. — Вообще-то, мне вообще не платят, так что это еще хуже.
— Чертовски странно, — пробормотал Киеран себе под нос, наблюдая, как она… выбегает из комнаты.
Остальные Прислужницы остались, неподвижные и молчаливые, их лица были скрыты нарисованными масками. Как я могла забыть о них? Я подавила дрожь при воспоминании о том, как они бесшумно двигались по коридорам. И моя мать, единственная женщина, которую я знала, была одной из них?
— У вас у всех есть имена? — спросил Киеран, внимательно наблюдая за ними. Его встретила тишина. — Мысли? Мнения? Что-нибудь?
Ничего.
Они даже не моргнули, стоя между нами и открытыми дверями. Я позволила своим чувствам достичь их. Перед моим взором предстали стены, похожие на стены Миллисенты, и я мысленно представила крошечные трещины в этих щитах. Маленькие трещинки, наполненные серебристо-белым светом. Я протиснулась сквозь отверстия, чувствуя…
Одна из Прислужниц слегка вздрогнула, когда я почувствовала вкус чего-то воздушного и похожего на бисквит. Покой. Удивленная, я отпрянула и чуть не сделала шаг назад. Как они могли чувствовать покой? Это было совсем не похоже на то, что я узнала от Миллисенты.
— Заставляет задуматься, почему та, другая, такая разговорчивая, — заметил Киеран. — А эти нет.
— Потому что я не думаю, что она полностью похожа на них. Правда? — спросила я Прислужниц, когда Киеран бросил на меня быстрый взгляд. — Она другая.
— В чем-то, кроме очевидного? — пробурчал Киеран.
— Она не пахнет, как они.
Брови Киерана сжались, когда он повернулся к другим Прислужницам.
— Ты права.
Миллисента вернулась вскоре после этого, неся одежду, такую же черную, как и та, что была на ней. Она прошла мимо Киерана и меня, бросив одежду на кровать.
— Это лучшее, что я смогла сделать. — Повернувшись ко мне, она положила руки на бедра. — Надеюсь, это сделает тебя счастливой, потому что это, несомненно, будет раздражать ее.
— Разве я выгляжу так, будто мне не все равно, раздражает ли это ее?
— Нет. — Она сделала паузу. — В данный момент. — По моему позвоночнику пробежал холодок, когда она подошла к стулу и села, скрестив ноги. — Тебе нужно подготовиться. Я составлю компанию твоему… мужчине.
— Отлично, — пробормотал Киеран.
— Я хочу увидеть Ривера перед встречей с королевой.
— Он в порядке.
— Я хочу его видеть.
Ее губы сжались, когда она уставилась на меня.
— Она всегда такая требовательная?
— То, что ты называешь требовательностью, я бы назвал утверждением ее власти, — ответил Киеран.
— Ну, это раздражает… и неожиданно. — Ее немигающий взгляд остановился на мне. — Она не всегда была такой.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
— Потому что я помню тебя, когда ты была тихой, как крошечная мышка, не издавала ни звука, если только не наступала ночь, и дурные кошмары находили тебя во сне, — сказала она.
И снова этот холодок пробежал по моей спине.
— Я была здесь тогда. Мне кажется, что я всегда была здесь, — сказала она со вздохом. — Я стара, Пенеллаф. Почти так же стара, как твой король…
Прежде чем я успела осознать, что сдвинулась с места, то уже стояла перед ней, положив свои руки поверх ее, вдавив их в ручки кресла.
— Где Кастил? — спросила я, заметив, что Киеран подошел ко мне сзади, а остальные Прислужницы шагнули вперед.
Когда Миллисента ничего не сказала, Первородная сущность запульсировала в моих венах, и я опустила голову, чтобы мы оказались на уровне глаз.
— Ты видела его? — В мой голос вернулась дымка.
Прошло долгое мгновение.
— Если хочешь увидеть его, — сказала она, и я чуть не пропустила этот быстрый, меткий взгляд, который она бросила в сторону Прислужниц. — Я предлагаю убраться с глаз моих долой, подготовить свое лицо и сделать это быстро. Время не ждет, Ваше Высочество.
Я выдержала ее взгляд, а затем медленно отступила. Выхватив у нее одежду, я пошла в купальню, быстро помылась в чистой теплой воде, которую кто-то принес. Я слышала, как Миллисента спрашивала Киерана, не вольвен ли он, а потом болтала о том, что она никогда не разговаривала с вольвенами. Киеран практически ничего не ответил.
Одежда, казалось, была взята прямо из ее гардероба. Хитоновая туника была без рукавов и спадала с плеча, оставаясь на том месте, где должна была быть рана от стрелы из сумеречного камня, если бы она не затянулась, не оставив даже следа. Лиф был облегающим, но кожаные ленты на талии и бедрах позволяли мне ослабить материал, чтобы он облегал мою более полную фигуру. Подол доходил до колен и имел прорези по обеим сторонам, что позволяло спрятать вольвений кинжал, но при этом он был легко доступен. Мне удалось закрепить мешочек на одном из ремней на талии, а кольцо осталось за вырезом, у груди. Она принесла пару бриджей, которые, как мне показалось, принадлежали не ей, но они пришлись впору, так что мне было совершенно все равно, откуда они взялись.
Я подошла к туалетному столику, мое сердце колотилось, когда я смотрела на свое отражение. Серебристое свечение за моими зрачками было ярким, и мне показалось, что аура немного расширилась. Я моргнула. Никаких изменений.
Стоя там, я думала о сне… кошмаре. Моя… мама что-то сказала Темному. Он был ее виктором. Вот почему слова Тони показались мне такими знакомыми. Я слышала это раньше. Той ночью, и боги только знают, сколько раз в кошмарах, которые я не могла вспомнить с тех пор. Леопольд. Мой отец. Он был… он был похож на Виктера. Я тяжело
