Кстати, Хортанаирис как пропал с того самого дня в пещерах, когда я выпила настойку Красной матери, так и не появился больше, сколько я его ни искала.
Но что самое любопытное, одна из фей, что согласилась втайне помогать нам, неожиданно попросила вместо драгоценностей целый ящик настойки из черногриба. Сказала, что планирует открыть салон любовных зелий в Шейсаре. А шаррвальские снадобья оказались почти уникальны в своем роде!
Все это жители новой Айясары успешно добывали, возвращаясь в Стеклянный каньон тем единственным тоннелем, через который мы вышли и который еще остался доступен. Родина шаррваль не была утеряна.
Через год на вершине той самой горы в центре нашей долины с помощью гоблинов был выстроен дворец, в котором предстояло править нам с Джерханом. Он стал царем государства айшей, как теперь себя называли шаррвальцы, а я его женой.
Царицей айшей.
В это все еще было трудно поверить, но в определенный момент не поверить стало невозможно. Наверное, именно тогда, когда во дворце появились на свет наши с Джерханом близнецы.
В день, когда я должна была родить, на пороге моих покоев вдруг появился белый паук с ужасно знакомыми хитрыми глазками в окружении еще нескольких десятков точно таких же пауков.
Они ввалились в мои покои как снежная волна, несущая сверкающие капли рубинов. Но только один из всех привлек мое внимание умным и веселым взглядом.
– Истеачлаваинкт! – воскликнула я, ужасно обрадовавшись появлению старого знакомца.
– Шушу! – воскликнул он в ответ где-то у меня в голове и запружинил на тощих бледных лапках. – Ты узнала меня, узнала! Я верил-верил-верил!
Невольно я улыбнулась маленькому гостю.
Хрустальный паук забрался по одеялу ко мне на кровать, из которой я не хотела вылезать все утро. И как оказалось – неспроста. С каждым мгновением живот схватывало все сильнее, и становилось ясно, что счастливый день, наконец, наступил.
– Во что ты там верил? – фыркнула я, прикидывая, как позвать Джерхана, который, как обычно, встал ни свет ни заря и уже наверняка работал. А именно – совещался с десятком лучших шаррвальских воинов, что стали его приближенными и вошли в «Черную восьмерку» – новый совет Айясары, названный по числу ног паука.
– В то, что узнаешь меня, конечно же, – бросил он, аккуратно коснувшись лапкой моей руки, но и не думая запрыгивать на меня, как раньше. – Ты увидела меня в толпе. Меня одного! Это дорогого стоит, Эвиса. Готов спорить, это потому, что ты теперь почти паук!
– Что-о-о? – ахнула я.
Истеачлаваинкт снова запружинил на лапах, по комнате распространился его щелкающий смех.
– Что-что? – фыркнул он. – Брюшко у тебя уже есть, так чем же ты не паук? А то, что лап меньше у тебя, так вон у Ансунтачира тоже всего четыре! – Он указал лапой на одного из десятков пауков, что демонстративно подпрыгнул всего на двух парах ног. – Ну лишился он нескольких, пока от солаанова детеныша убегал, что сделаешь? Так что не переживай, ты нам теперь как сестра! А я вообще говорил всегда, что брюшко для паука важнее гораздо, чем лапы! А у тебя не брюшко, а загляденье! Всем на зависть, шу-шу!
Он кивнул пушистой головой на мой огромный живот, и остальные пауки одобрительно зашуршали. Как ни странно, у меня не было ни одного аргумента, чтобы поспорить.
«Ну и чем я, в самом деле, не паук?..» – улыбнулась в ответ.
А потом стало не до болтовни, потому что процесс деторождения пошел полным ходом. В этот момент в комнате как-то сами собой появились и слуги, и придворные, а потом и Джерхан с широко раскрытыми зелеными глазами. Он был так напуган, что это веселило меня все те два часа, в течение которых продолжались мои стремительные роды.
Потом Джер меня долго целовал, пока я пыталась прийти в себя, смело брал наших детей на руки, хотя у меня пальцы дрожали от страха, а остальные присутствующие неожиданно начали звать малышей «царевич и царевна». Наверно, после этого я окончательно и убедилась в том, что я действительно царица и жена настоящего царя.
Но тот момент я помню плохо, потому что мне на руки как раз положили два сверточка, красиво обмотанных цветастой шаррвальской тканью – смесью паутины Хрустальных пауков, травы и цветов. Два малыша, невероятно похожих на меня и Джерхана.
– Как ты их назовешь? – спросил тогда мой царь, когда слуги оставили нас одних, а он сел ко мне на кровать.
Его глаза были спокойно-зелеными, в них больше не было того дикого колдовского огня, но я все еще чувствовала, что он не пропал, лишь скрывшись где-то глубоко внутри. С тех пор как он последний раз перевоплотился в человека, хекшаррахния больше никто не видел. Для всех Джерхан остался Великим Айшем, но его паучья сущность словно спала.
Но так ли это было на самом деле, никто не знал. А сам Джерхан предпочитал об этом не разговаривать.
– Я думала назвать мальчика Асшай, – ответила тихо, рассматривая одного малыша, чьи волосы были черны как ночь, и лишь когда на них падал свет, непроглядный мрак начинал отливать золотом и медью, точно как у его отца. – Когда-то совсем недавно один друг сказал мне, что так звали кое-кого… – Я таинственно улыбнулась, заметив, как вытягивается лицо Джерхана, а нефритовые глаза опасно сужаются.
– Это кого же так звали? И что это за друг появился у моей жены? – проговорил он предупреждающе медленно.
– Не беспокойся, этот друг уже давно пропал, – фыркнула я.
– Назови мне его имя, сокровище, и мы найдем его вместе, я тебе обещаю, – проговорил Джерхан, сложив руки на груди и сжав губы.
Это было так забавно, что с лихвой окупило все мои прежние страдания по поводу того, любит ли меня царевич мираев или нет.
– Не стоит обещать того, чего ты не сможешь выполнить, – ухмыльнулась я.
– Это я-то не смогу? – широко распахнул глаза царь Айясары. Длинные волосы, что за последний год стали еще длиннее и теперь спускались ниже плеч, полыхнули огненной медью.
– Конечно, не сможешь. Потому что хитрый Хортанаирис, по совместительству царь всех хельсархов, исчез без следа. И теперь его наверняка никто не увидит еще пару веков.
Джерхан мгновенно расслабился и улыбнулся.
– Так тебе подсказал имя царь пауков? Тогда оно, безусловно, хорошее. Но в честь кого оно?
– Ну, строго говоря, это не совсем имя. Хортанаирис рассказал, что много тысячелетий назад Шейсару и всех, кто ее населяет, создали царица-солнце и царь-месяц. А «месяц» по-паучьему звучит очень похоже на «Асшай».
Джерхан приподнял бровь, нахмурился, словно обдумывая сказанное, а затем кивнул.
– Да, это хорошее имя. – Он осторожно погладил малыша, который старательно облизывал собственные губы впервые в жизни, а затем спросил: – А что с девочкой?
Та спокойно лежала рядом, рассматривая все вокруг не слишком-то сфокусированным взглядом, но при этом мне этот взгляд все равно казался ужасно умным.
– Я думала, девочку ты назовешь сам.
Странно представить, но за прошедшие месяцы мы ни разу не говорили об именах для детей. Как-то некогда было: то нужно было решать какие-то вопросы с отстройкой города, то устранять возникающие проблемы. А когда появлялось свободное время… мы в основном проводили его в чересчур горячих объятиях. Мне всегда было трудно находиться рядом с ним, не касаясь его. А стоило прикоснуться, как дни быстро перерастали в ночи, полные страсти, огня и шуток, которыми мы не переставали перекидываться.
Только сейчас, когда у меня на руках оказались наши дети, появилась небольшая пауза, в течение которой мне хотелось трогать их, а не моего царя.
– Тогда я предлагаю назвать ее Нерилисса, – ответил Джерхан, глядя на светловолосую девочку рядом. У нее, в отличие от брата-близнеца, были голубовато-белые кудряшки. – «Нери» на мирайском означает «небо», а «лисса» – традиционное окончание многих змеиных имен. Означает «цветок».
– Красиво, – кивнула я, глядя на голубоватые пряди малышки. – Действительно, это имя ей очень подходит. Но я хотела спросить у тебя кое-что…
