Все во мне исправно работало. Все, кроме… одного. Небольшой сбой в сердце. В той его части, которую я уже успела отвести сыну. Или дочке.
К демонам приличия! К демонам этикет!
— Лоран? Могу я вас так называть?
— Да, миледи.
— Что вы рассказали Его Светлости?
Целитель посмотрел на меня, точно не понимал, о чем речь.
— Все, миледи. Если вы о состоянии вашего здоровья…
— И о том, что я потеряла ребенка?
Брови мужчины взлетели ввысь, а затем сошлись на переносице.
— Миледи, вы не потеряли ребенка.
Сердце пропустило удар, а потом Лоран добавил:
— Потому что его у вас не было.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное. Только что я чувствовала себя пустой, сейчас же возникло ощущение, что я полная дура. Если бы медик со всего размаху оглушил меня саквояжем, наверное, было бы лучше.
— Но я же… но меня тошнило, и еще… у меня не было…
— Миледи, я осмотрел вас с головы до ног, с помощью магии и без нее, — целитель оставался невозмутим, — обычная процедура. Вы никогда не были в положении, это я могу сказать с уверенностью. Что же касается недомогания и… гм, сбоя, такое иногда бывает… особенно когда женщина сильно тревожится или находится в постоянном напряжении.
— О…
— В вас не осталось ни капли магии. Я сожалею.
Я не сожалела. По крайней мере сейчас. С рождения во мне жила лишь крохотная частица силы, которую пробудило заклятие, к истинной магии я толком и привыкнуть не успела. Да, волнующе, ярко, ни на что не похоже, но… словно не со мной было. После всего такая потеря казалась меньшим из зол. Подумаешь, не смогу больше некоторые зелья варить и чужие разговоры подслушивать.
— В остальном вы полностью здоровы. Мы с Его Светлостью сделали все возможное, чтобы вы быстро поправились, и все‑таки я настоятельно рекомендую хотя бы до завтра не вставать. Оставлю вам это, — он показал перевязанный ленточкой пузырек с бумажной крышкой. — Успокаивающий и обезболивающий отвар. И вот это. — Плотно закрытая баночка с фиолетовыми искорками внутри. — Зелье для быстрого восстановления сил. Принимать только во время еды.
Я попыталась улыбнуться, вышла кривая усмешка.
— Спасибо, Лоран.
Целитель собирал инструменты и зелья, а я пыталась собрать себя. Из осколков разочарования и осознания всего, что со мной случилось. Пока получалось плохо, потому когда Винсент вновь оказался рядом, я уставилась в одну точку и дышала, кажется, через раз.
Он присел на край кровати и прижал меня к груди: так, словно не собирался больше отпускать. Сильно, и вместе с тем бережно, укачивая, как ребенка. Никогда я не чувствовала себя такой защищенной, как в его объятиях. Винсент согревал не только мое тело, он отогревал мою душу: никакими словами невозможно было передать его нежность и любовь.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я смогла нормально вдохнуть. Сначала задрожали губы, потом все остальное. И тогда я обняла Винсента, уткнулась носом ему в плечо и разревелась.
Глупая я! Не просто глупая, дурная. Почему не заметила раньше, что с Себастьяном что‑то творится? Почему не задумалась ни о чем после поездки в Вайд Хилл? Отчаяние и отголоски страха пролились слезами. Я оплакивала брата, навсегда оставшегося в оранжерее, теплые воспоминания, изуродованные кошмарной ночью, и свою мечту — нашего с Винсентом ребенка, которого не было. Я дрожала так, точно наглоталась ягод трясозолки, только когда понемногу начало отпускать, позволила себе разжать пальцы.
— Простите, — хрипло прошептала я, пряча глаза, — простите, пожалуйста.
Устроила истерику на ровном месте.
Он не позволил мне отстраниться, продолжал укачивать. Во взгляде моего мужчины было столько любви, что снова закололо сердце. По — хорошему, надо бы радоваться, что с беременностью обошлось — ни ему лишних тревог и неприятностей, ни мне мороки. Но я не могла. Не могла, и все тут. Наверное, за эти недели так привыкла к мысли, что внутри меня новая жизнь, наше с Висентом чудо, что сейчас уже просто не представляла, как может быть иначе.
— Что вы хотели мне рассказать? — тихо спросил он, провел большим пальцем по моей щеке, стирая слезы.
— Это уже не важно.
— Для меня важно все, что касается вас, Луиза.
Сколько раз я представляла себе этот миг? Десять? Сто? Или и того больше? Вот только в моих мыслях все было совсем по — другому. Я глубоко вздохнула и покачала головой.
— Я не беременна.
Из глаз снова хлынули слезы разочарования. Да я не женщина, а просто водопад какой‑то!
Винсент замер, его брови поползли вверх.
— А… должны были?
— Да… Нет. Да… — я закрыла лицо руками. — Просто… я же говорю, это не ва — ажно!
Предательский голос оборвался всхлипом, красноречиво говоря о том, что для меня значит это «не важно».
— Луиза, если после всего случившегося вы решите остаться со мной, я подарю вам столько детей, сколько захотите. — Винсент пригладил мои волосы и снова привлек к себе. — Да даже если передумаете! Я больше не отпущу вас от себя ни на шаг.
Я судорожно вздохнула, хотела спросить, что будет, когда он женится, но тут в дверь постучали. Он недовольно нахмурился, бережно уложил меня на подушки и попросил подождать. Я тоже не хотела его отпускать, но вернулся де Мортен через минуту. На удивление спокойный и довольный.
— Подробности истории, в которую нас втянули, для всех останутся в тайне. Почти для всех. Ее Величество хочет поговорить с вами.
Он сказал: «Ее Величество?»! Подпрыгнувшее к горлу сердце тут же ухнуло в пятки.
Я подскочила на постели, но сильные руки тут же уложили меня обратно.
— Не вздумайте.
— Но я же… она… Винсент, я не одета!
— Вы замечательно одеты. На вас прекрасная сорочка.
— У меня глаза красные! И лицо…
— Держите платок.
— Винсент! Что я ей скажу? Что вы ей сказали?
— Правду, — он легко поцеловал меня в губы и снова направился к двери, игнорируя мое возмущенное: «Подождите!» Я все‑таки успела подтянуть повыше подушку и одеяло, кое‑как утерла слезы его платком, чтобы достойно встретить королеву. Ну, если так можно выразиться. Странно это — не иметь возможности приветствовать ее в реверансе.
Она скользнула в спальню: в светло — зеленом дневном платье, с незамысловатой прической Ее Величество выглядела совсем юной.
— Добрый день, леди Луиза. — Голос у нее тоже был девичий, звонкий.
— Здравствуйте, Ваше Величество.
— Вы спасли человека, которым я безмерно дорожу, — ее, казалось, ситуация совсем не смущает. Королева мягко опустилась в кресло рядом и улыбнулась мне.
