кому, как не твоему отцу, об этом знать.
— А ведь это вы тогда уговорили его подать в суд на Ветрова, — помолчав, заметил Федор задумчиво. — Я помню, как отец метался: и хотелось, и страшновато было. Ветров достал уже всех застройщиков, совсем берегов не видел, но если бы отец продул это дело, то работать ему в регионе уже не дали бы.
— Твой отец бы не проиграл, — хмыкнул Великий Морж. — Я выступал его гарантом.
— Только вы обещали Ветрова посадить, а не снять с должности.
— Обещал, — согласился Великий Морж отстраненно.
— Как-то несерьезно, Олег Степанович, вышло. Многие были разочарованы.
— Да, многие. И в первую очередь — я сам. Я был так одержим желанием отправить Ветрова за решетку, что потерял на этом учителя и друга. Когда ты целишься по детям, Федор, то всегда попадаешь в их родителей. За губернатора Ветрова просила его мать, а это не тот человек, кому я легко могу отказать. К тому же дело происходило на похоронах ее мужа, и она была очень близка к помешательству. Впрочем, — тут его интонации изменились, стали легкими, наигранными, — это все дела давно минувших дней. Сегодня у нас с тобой задачи куда интереснее. Ну что, Федор, так и проведешь всю жизнь в страхе разоблачения или вступишь в мою партию?
— Я подумаю.
— А ярилку эту гони, — вдруг сказал Великий Морж, — очень проблемная это ярилка.
— Да мне ее брат подсунул, — засмеялся Федор, — бестолковая, но красивая девка…
Тут запись прервалась, а Катька смахнула хрустальную слезинку.
— А на следующий день Федор меня и прогнал. Мы встретились с Сергеем в «Балалайке», караулили там его брата — вдруг бы он увидел меня и пожалел, что такой красотки лишился. Но вечер пошел наперекосяк: мало мне было Люськи, которая выскочила из ниоткуда, как чертик из коробочки, так и Федор еще с навью явился. Гадость, гадость!
— Пятнадцать лет прошло, — Люся встала и прошлась по кухне, не слушая ее причитаний, — даже для особо тяжких срок давности уже истек. На репутацию Ветрову-старшему нынче плевать. Кто он там? Советник при советнике? Мелкая сошка. Так что всё, история эта канула в Лету, и мы теперь никогда не узнаем, что случилось на самом деле.
— Очень на это надеюсь, — сухо отозвался Ветров, которому явно не нравились Люсины размышления.
Вскоре сестрица отчалила, а на смену ей явилась другая ярилка — ставить капельницу.
Проходной двор какой-то.
Люся, устроившись в кресле, рассеянно разглядывала потолок.
Что же вы натворили такого пятнадцать лет назад, Виктор Дмитриевич, раз довели Великого Моржа до бешенства, а собственная мать все еще не может вас простить?
По крайней мере, теперь было понятно, почему Нина Петровна согласилась приглядывать за внучкой Китаева: она чувствовала себя в долгу перед ним.
Она просила за сына, и он пощадил ее сына.
Отставка, судя по всему, была легчайшим из вариантов.
А Паша?
Подвернулся под горячую руку?
Покосившись на него — Ветров традиционно прикидывался ветошью, чтобы не отвечать на болтовню медсестрички, — Люся вышла на кухню и набрала Носова:
— Костенька!
— Нет, — сразу сказал он, — хоть как мяукай, все равно: нет.
— Что нет?
— Всё нет. Я, Люсенька, наряжаю елку. Извини, начальник, не до тебя сейчас.
— А я думала, мы друзья.
— Ничего подобного.
— Ладно.
Люся сбросила вызов и уставилась на телефон.
Раз.
Два.
Три.
Носов перезвонил.
Он был слишком любопытным.
— А чего ты хотела? — спросил сердито.
— Я тебе сейчас скину структуру администрации губернатора Ветрова. Пробегись глазами по списку сотрудников. Вдруг мы кого-то знаем. Вдруг мы с кем-то можем поговорить.
— О чем поговорить? — изумился он. — Я думал, эту стюардессу мы уже закопали.
Люся замялась.
Она и сама не знала толком, о чем.
Куда кривая выведет.
— Там видно будет, — уклончиво проговорила она.
— Ну ты даешь, — заржал Носов. — Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
— Дорогу осилит идущий, радость моя.
— Без нормального ТЗ получается хз, — сказал он ядовито. — Скидывай свой список, что с тобой делать.
Люся поблагодарила Носова, распрощалась с ним, а потом задумалась.
И куда она лезет?
А главное — зачем?
Профдеформация как она есть.
Пометавшись по кухне, Люся вернулась в гостиную, села на диван рядом с Ветровым и решительно взяла его за руку.
Если ему при Катьке можно ее лапать, то и ей при медсестричке тоже?
— Маетно тебе? — не открывая глаз, спросил Ветров.
— Маетно, — согласилась Люся.
Медсестра смотрела на них с любопытством.
Хоть бы отвернулась.
Лекарство в системе капало размеренно.
Кап.
Кап.
Как медленно.
Люся страдала.
Хотелось куда-то бежать и что-то делать.
Сохранять неподвижность казалось невыносимой мукой.
Наконец медсестричка закрутила колесико, склонилась, вынимая иглу из вены. Принялась собираться.
Людя следила за ней с нетерпением, мысленно подгоняя шевелиться быстрее.
Ярилка ушла. Закрыв за ней дверь, Люся вернулась в гостиную, Ветров уже сидел, потирая шею.
— Я не могу, — сказала она, — у меня ломка. Я говорю себе, что Великий Морж знает, что делать и чего не делать. Ну, допустим, я раскопаю это старье, и в чем смысл?
Он поморщился:
— При чем тут вообще Китаев? Это просто не твое дело, Люсь.
Она посмотрела на него с сомнением. Такие заявления противоречили ее убеждениям.
Но тут же нашла сама себе новый аргумент:
— И Нина Петровна не хотела бы, чтобы я в это лезла.
— Чертова баба твоя сестрица, — выругался Ветров, — взбаламутила только всех. Что ты собираешься с ней делать?
— Куплю им эту дурацкую квартиру. С ней в комплекте ведь еще мои родители идут. Сама она ни за что не справится с ребенком, так что на них вся надежда. Катька из предков, конечно, веревки вьет. Господи, я только надеюсь, что у нее не родится очередная ярилка! Хоть бы яг или кимор, на худой конец. Домовик тоже хорошо…
— Люсь, я ведь правда могу помочь тебе с деньгами. Не Катерине, тебе.
— Ну вот еще денег я от тебя не брала!
Он вдруг так разозлился, что она тут же ощутила это на физическом уровне и поспешно отступила.
— То есть, — прошипел Ветров, — Китаев тебе купил эту квартиру и тебе нормально было? А я должен знать свое место?
— И где твое место? — огрызнулась Люся, отступив еще на шаг. На всякий случай.
— Исключительно между твоих ног? — предположил он сердито.
Тут Люсю переклинило от вспыхнувшей в голове непристойной картинки, да так сильно, что она непроизвольно глубоко вздохнула.
Возбуждаться во время ссоры, наверное, это диагноз.
Но Паша между ее ног — слишком заманчивая конфигурация, чтобы
