Сезон лжи
К.А. Линд
Серия «Мир Верхнего Ист-Сайда»#4
I. ТОТ, КОГО ТЫ УПУСТИЛА
1. Ларк
— Ларкин, дорогая, не понимаю, почему ты злишься, — сказала мама. Она резко повернулась в своем эффектном костюме от «Шанель», который идеально облегал ее фигуру.
— По-видимому, ты ничего не понимаешь, — огрызнулась я.
Я подтолкнула стопку коробок высотой с мой рост, появившиеся у меня в гостиной словно из ниоткуда. Было шесть тридцать утра. Я еще не выпила кофе. А была уже раздражена как черт.
— Я просто пытаюсь держать тебя в курсе последней моды. Если ты член нашей семьи, то должна выглядеть как Сент-Винсент, дорогая.
— Убери их отсюда, мам. Мне не нужны семнадцать пар туфель на высоких каблуках, — проворчала я, оценивая коробки перед собой, — или тридцать вечерних платьев, или двадцать новых сумочек. Мам, я работаю в штабе выбора мэра. Все это уже не мое.
— Чепуха, — заявила она. — Кто не захочет больше нарядов? Я нашла тебе дюжину новых деловых костюмов взамен тех, что ты сейчас носишь. — Она указала на меня пальцем сверху вниз. — Они сотворят с тобой чудеса.
Я заскрежетала зубами и задумалась, стоит ли мне продолжать с ней спорить. Мама — Хоуп Сент-Винсент, не заботилась ни о чем в этом мире, кроме внешнего вида. Она до сих пор, наверное, удивлялась, как ей не повезло с дочерью, не желающей брать руководство семейного бизнеса, жить так, как живет весь Верхний Ист-Сайд — адски богато, быть замужней и несчастной. Я готова была поклясться, что мои родители не спали вместе уже двадцать лет. Сент-Винсент подняли брак на совершенно новый уровень так же, как и уровень богатства.
— Честно говоря, я не хочу сейчас с тобой ссориться, — сказала я. — Пожалуйста, убери все это из моего дома. У меня есть в чем ходить на работу.
— Это все твоя работа вызывает у тебя такой стресс. — Мама подошла ко мне на своих шестидюймовых лубутенах и прижала пальцы к моему лбу. — Появился новый пластический хирург, о котором все только и говорят. Я могу записать тебя к нему на прием, чтобы вколоть ботокс. Для профилактики!
Я медленно сосчитала до десяти, напомнив себе, что это моя мать и что где-то в глубине души она явно хочет для меня самого лучшего.
— Я ухожу. — И потянулась за сумочкой. — Кроме того, я поменяю замки. Я даже не могу себе представить, как ты сюда попала.
— О, Ларкин, ты, как всегда, все преувеличиваешь.
В любую минуту она могла пригласить меня на утренний мартини. Для нее выпить никогда не было слишком рано.
— Как ты уже знаешь, предвыборная кампания мэра Кенсингтон набирает обороты, — напомнила я ей как можно спокойнее. — У меня остается еще меньше времени, чем обычно, чтобы все успеть. Сегодня будет большое совещание по поводу банкета мэра по сбору средств для предвыборной компании на следующей неделе. Так что мне пора.
— О, конечно, — произнесла мама. — Лесли мне об этом рассказывала. Понятное дело, что мы оплатили членский взнос за столик на это событие. — Она открыла коробку и достала из нее лавандовую сумочку Сент-Винсент. Фирменная сумка моей матери — «Ларкин». Я съежилась. Боже, это был кошмар — взрослеть, когда сумки уже носили мое имя. Она сунула пакет с сумочкой мне в руку. — Жаль, что с Ниной мы стали реже встречаться. (Нина мать Льюиса Уоррена. В связи со скандалом, она вынуждена была находиться в изоляции дома. Об этом можно прочитать в «Бессердечное наследство» — прим. пер.)
— Очень жаль, — согласилась я.
Затем бросила пакет с «Ларкин» обратно в коробку. Мне не хотелось, чтобы мои родители присутствовали на банкете. Это сильно бы усложнило мне работу.
Мама продолжала рыться в коробках с новой одеждой, выбирая для меня вещи. Иногда меня посещала странная мысль, что я их не родная дочь и меня удочерили. Но это было лишь на грани моих фантазий. У нас с мамой были одинаковые каштаново-рыжие волосы — особая черта женщин Сент-Винсент. Хотя у нее были длинные и прямые, как доска, в то время как мои вились в разные стороны, если я их не выпрямляла. И под слоем косметики ее лицо было таким же в виде сердечка, те же пухлые губы и ярко-зеленые глаза, как и у меня. Когда-то я предполагала, что у нас одна и та же улыбка, но мама уже больше не улыбалась.
Мне было неприятно представлять себя такой же скучной в ее возрасте. Верхний Ист-Сайд заставлял приносить определенную жертву. И я старалась держаться подальше от этой жизни. За исключением моих самых близких друзей — моей команды, четырех человек в моей жизни, которые были для меня больше, чем семья, чем мои собственные родители, стараясь держаться подальше от всего этого безумия. Но почему-то эта жизнь и общество всегда затягивало меня обратно. Точно так же, как моя мать пыталась проделать это прямо сейчас.
— Ладно. Придумай, что делать со всей этой одеждой, — сказала я со вздохом. Я знала, что глупо поддаваться маме. Ей дашь дюйм, она возьмет милю. Но мне пора было уходить. У меня было слишком много работы, и не было времени препираться с ней. — Я пошла на работу.
— О, возьми лимузин!
Я отрицательно покачала головой.
— Я доберусь на такси.
— Не говори глупостей. «Мерседес» твоего отца всего в двух кварталах отсюда. Он сможет заехать за мной, а ты можешь доехать и на лимузине.
— Все будет хорошо. Я возьму такси. Все будет хорошо, — повторила я, хватая свою сумочку и направляясь к двери.
— Увидимся за завтраком?
Я закатила глаза.
— Все зависит от того, насколько я буду занята после банкета в эти выходные! Я позвоню тебе позже.
Вздохнув, я толкнула дверь и поспешила к лифту. Боже милостивый, где-то в глубине души я надеялась, что со временем мне будет легче иметь дело с родителями. Что когда-нибудь они поймут, что мне действительно нравится работать на предвыборную кампанию. Что мне нравится быть руководителем предвыборной кампании мэра Нью-Йорка. Не помогало и то, что мои родители управляли курортами Сент-Винсент, многомиллиардной компанией, которая принадлежала моей семье на протяжении многих поколений. Моя мать создавала сумки и косметику Сент-Винсент. Они не только хотели, чтобы я занялась семейным бизнесом, но и имели длинный список женихов, за которых я могла бы выйти замуж. Им, похоже, было наплевать, кого я выберу, лишь бы сохранить богатство нашей семьи среди других известных семей со старыми деньгами.
Не то чтобы у меня было какое-то намерение встречаться с кем-то из женихов или взять на себя руководством семейного бизнеса, если уж на то пошло. Когда-нибудь до них это окончательно дойдет. По крайней мере, я очень на это надеялась.
Я только покачала головой и прыгнула в первое попавшееся такси. Слегка усмехнулась, проезжая мимо лимузина матери.
Мне потребовалось меньше тридцати минут, чтобы добраться до офиса, даже без проклятого лимузина моих родителей. Что было очень удачно, потому что я вошла в офис за час до начала рабочего дня, когда прибыли все остальные. Это был единственный способ справиться со всем валом работы на моем столе. Банкет по сбору средств был нашим самым большим событием, и он должен был задать тон всему сезону кампании. И это была «вишенка» в довершение ко всему прочему, до чего у меня должны были дойти руки.
Я провела с грудой бумаг неизвестно сколько времени, когда на мой телефон пришло сообщение.
«Мы собираемся все же выпить кофе позднее?»
— Черт, — проворчала я.
Я совсем забыла, что сегодня в Нью-Йорк приехала моя подруга Анна Инглиш, я обещала с ней выпить кофе. Это было еще до того, когда я поняла, сколько всего предстояло сделать по банкету. Но Инглиш жила в Лос-Анджелесе, и я не так часто с ней виделась. Я не могла ее бросить.
— Уф, — снова простонала я. Мне придется.
«Да! Я опоздаю на несколько минут».
«А когда ты не опаздывала, детка?»
Я рассмеялась. По крайней мере, она меня понимала.
