Воспользовавшись моментом, пока у издателя в памяти смешались английские и русские буквы, она удаляется.
- Порно… - тянет задумчиво Денис Анатольевич, глядя ей вслед. – А я бы, пожалуй…
И замолкает, снова освежая в памяти лексикон.
Бросаю взгляд на Алису – и то ли каблуки виноваты, которые она раньше терпеть не могла, то ли платье, которое могло быть и подлиннее, но внимание просто прикипает к ее упругой заднице.
- Я бы, пожалуй, - осеняет издателя, - ее почитал…
Сжалившись над старческой деменцией, подсказываю более точное слово:
- Поимел.
Он согласно кивает, бросает в мою сторону немного расфокусированный взгляд, преисполненный благодарности, а потом сознание его снова светлеет.
- Что?
- Говорю: у меня имелась возможность ознакомиться с ее творчеством.
- Да? – вяло интересуется он.
Мое признание его явно заинтриговало значительно меньше, и спрашивает он чисто из вежливости.
Из той же долбаной вежливости, из которой я не могу открыто послать знакомого отца пускать слюни по дамам более подходящего возраста.
- И как тебе? – интересуется он без особого интереса.
- Да никак, трата времени, - пожимаю плечами. - Смотреть и участвовать мне нравится больше.
- Это да, - соглашается он, снова находит взглядом Алису, - но сейчас это перспективное направление, иногда надо давать новым авторам шанс…
Шанс, ну да.
Пока он только пускает слюни, у него действительно есть шанс пробежаться по памятникам архитектуры, как он и плел, а не по ближайшим стоматологиям.
Он тяжело вздыхает. Заметив, что Алиса в компании моих знакомых, увлеченно беседует с молодежью, он, видимо, понимает, что «почитать» сегодня не выйдет.
- Кирилл, - тянется в карман пиджака, достает одну из визиток, - передай сестре, пусть со мной свяжется… Все-таки интересно, а вдруг…
То есть, он не остыл.
Ну ладно, я пытался быть вежливым до последнего.
- Агата Юрьевна! – взяв визитку и сунув ее в карман, окликаю бодрую старушку, которая в компании своей знакомой проходит в паре шагов от нас, демонстративно воротя припудренный нос. – Как же я рад вас видеть! Выглядите просто великолепно! Как и ваша подруга.
Она немного удивляется, но подходит.
Я радостно целую ей руку, как будто не эти же пальцы когда-то пытались скрутить мои уши в трубочку. Ну что поделать. У нее были самые вкусные груши. А еще ими не жаль было кидаться с огромного дерева.
- Ох, какой же ты стал… - млеет она от моего внимания. – Надеюсь, остепенился? Я же понимаю, это все твоя компания…
Я понуро киваю.
- Но вроде бы и правда чуть изменился, - присматривается она ко мне. - Подрос, что ли? Или просто стал серьезней, чем раньше?
Снова киваю, а заодно обеляю себя в ее глазах еще больше – мало ли, отец груши так и не высадил, а вкуснее я и правда нигде не встречал.
- Да куда уж серьезней, - говорю я и перевожу взгляд на знакомого отца, сообразившего, что с двумя говорливыми старушками придется обсудить все что угодно, даже свои детские годы, только не тему, которая его взволновала, и намеревавшегося незаметно сбежать. – Вот, кстати, познакомьтесь, это Денис Анатольевич. Очень серьезный издатель… высокой литературы…
- О-о-о… - теперь вдохновляется не только Агата Юрьевна, но и ее приятельница. Они обступают издателя, пронизывают вдохновленными взглядами, и… – А вы знаете, что первое издание Пушкина…
Пристроив приятеля отца в компанию, которая так просто его не отпустит, делаю вид, что меня кто-то окликнул и тут же откланиваюсь. Подозрений не возникает – у двух старушек просто со слухом не очень. А третьему жужжат в оба уха про Пушкина.
Н-да, быстро же он устает – уже какой-то вялый и неактивный, ничего своего придумать не может – понуро кивает, как ранее я. А ведь это его работа – нести просвещение в массы! Как говорится, не порно единым…
Ему выпадает только секундная передышка, когда Агата Юрьевна, благосклонно потрепав меня по щеке, приглашает заскакивать за грушами, если вдруг я буду здесь осенью.
- Только через ворота, - подмигивает она.
- Естественно, - легко соглашаюсь я.
И так же легко удаляюсь, потому что Агата Юрьевна мудрая женщина и правильно рассудила: после таких моих перемен ждать от меня еще и того, что я в курсе, сколько томиков было у Пушкина и поддержу интересную для нее беседу - это приближать к себе смерть.
Мысленно перекрестившись, направляюсь к своим.
Без разницы, что там крутится и Алиса. В конце концов, это мои друзья, я давно их не видел, и если она хочет и дальше с ними так душевно общаться, хочет полностью влиться в компанию, придется чуть-чуть потерпеть.
Но сегодня, наверное, день такой. Как только я делаю шаг не в ту сторону, мир делает кувырок.
То притворщик-издатель, то громкие заявления насчет порно, то вот открытие, что Алиса по-прежнему имела в виду статус людей. И отнюдь не пытается влиться в компанию, которая когда-то отказалась ее принимать.
Общение с моими приятелями вряд ли можно назвать задушевным, хотя распекает она их от души. Упрекает их за шампанское – понять не могу, не тот сорт или ей не досталось? Спрашивает о количестве выпитого. И если Макс и Сергей слушают ее молча, пожирая глазами, то девчонки на взводе.
Переглядываются, кучкуются, пряча за своими спинами Полину, а потом на первый план выдвигается Светка. Полирует пальчиками длинные коготки, плотоядно усмехается, и я буквально вижу ползущие по ее лбу желчные строки, которые она готова озвучить.
Не знаю, к чему она может прицепиться на этот раз – это уже не та неуверенная в себе девчонка. Даже заметив приближение Светки и догадавшись, что та спешит ее не обнять, Алиса продолжает что-то высказывать Максу с Сергеем.
Она говорит тихо, но горячо.
И пусть бы проехалась по этим двоим, мне без разницы. Даже если она решила сказать им что думает спустя столько лет, им не помешает встряхнуться.
Но это не лучшее время и место.
Она настолько увлекается, что не замечает одного из папарацци, навострившего уши и замершего в ожидании животрепещущего скандала.
И ведь не унимается.
Завелась не на шутку.
Приходится использовать быстрый и действенный метод.
Преодолев разделяющие нас пару шагов, сначала даю ей увидеть себя, а потом кладу на ее спину ладонь.
И медленно начинаю поглаживать пальцем.
Громкий выдох.
Она оборачивается, сверкая глазами и явно мечтая меня придушить.
Опустив руки, предусмотрительно сжимаю оба ее запястья, склоняюсь над ней и говорю негромко, чтобы слышала только она:
- Улыбайся. Если не хочешь стать героиней светской хроники, улыбайся, Алиса. Сделай вид, что у нас все в порядке. Притворись, что я тебе нравлюсь.
Еще до того, как звучит ее голос, я уже знаю ответ.
Вижу его в темных глазах, где бушует стихия. Читаю его по губам, на которых мелькает скупая улыбка. И слышу эхо из прошлого:
- Не получится. Мы это уже проходили.
У меня идеальная память не только на цифры, в нее забивается много лишнего - того, что вряд ли когда-нибудь пригодится. И сегодня я этим пользуюсь.
Раньше я бы сказал, что вероятность моего звонка по телефону, мелькнувшему в чате - стремится к нулю. А сейчас подсчитываю вероятность того, что девушка мне ответит.
Прошло несколько дней с момента появления ее сообщения в чате. Она могла уже встретить спонсора, с которым в данный момент пытается зачать их ребенка. Могла окрутить его на деньги и бросить, что скорее всего.
А еще высока вероятность, что сообщение писала даже не девушка, а какой-нибудь шизофреник, гей или извращенец, которым своя жизнь кажется скучной, если нет возможности залезть в чью-то другую. И подсматривать за ней, пусть даже так, через своеобразную замочную скважину.
Трудно что-то писать человеку, которого ни разу не видел. Еще труднее - если понятия не имеешь, действительно ли он тот, за кого себя выдает. Но это сообщение мне кажется слишком сложной схемой, чтобы просто повеселиться.
