Я просыпаюсь от запаха свежих блинчиков. Спешу вниз и обнаруживаю Одессу, сидящую за большим кухонным столом, на котором разложены блины, вафли, яичница, французские тосты и хаш-брауны. Слишком много еды для нас двоих.
— Ммм, ты должна попробовать французский тост, — говорит Одесса, имитируя поцелуй шеф-повара.
Я киваю и протягиваю тарелку, ошеломленная всем этим.
— А вот и записка для тебя, — говорит она, указывая на место во главе стола.
Я беру сложенный лист бумаги и читаю про себя.
Карина,
Прости меня за вчерашний вечер. Ты всегда красива, но, когда увидел тебя вчера такой сияющей, я, кажется, приревновал. Этого больше не повторится. Надеюсь, тебе понравится завтрак перед возвращением домой. Я все приготовил сам.
Алекс
P.S. Мое предложение в силе. Вы с Лидией можете переехать в любое время.
Одесса делает глоток свежевыжатого апельсинового сока и улыбается.
— Вот это жизнь, — говорит она. — Похоже, у вас была нелегкая ночь. Ты же понимаешь, я прочитала записку. Она смеется. — Думаешь, я тоже могу переехать?
— Он просто был не в себе. Слишком много выпил прошлой ночью.
— Как скажешь, — говорит она.
Пока мы едим, я рассказываю ей о вчерашнем вечере, о своем возвращении и об отношениях с Алексом.
— Так ты собираешься переехать сюда? — спрашивает она. — Для Лидии в этом есть смысл.
— Нет, определенно нет. Особенно после прошлой ночи.
— Но как же этот невероятный завтрак? Я бы хотела, чтобы в моем будущем их было много.
— Ты можешь хоть раз быть серьезной?
— О, привет, кастрюля, я чайник.
— Уф, ты права. Я не могу сейчас с этим разбираться. Не буду думать об этом, может, все само собой рассосется.
— Хорошо, я тоже забуду об этом.
Во время поездки домой Одесса смотрит на меня с тем же обеспокоенным видом, что и в прошлый раз.
— Я вижу твой взгляд, — говорю я. — Ты собираешься рассказать мне, в чем дело?
— Я надеялась, что это никогда не случится. Никогда не думала, что мне придется говорить с тобой об этом.
— Сестренка, от твоих слов не становится легче. Что происходит?
Она громко вздыхает.
— Наверное, у меня нет выбора, — Одесса на мгновение замолкает, смотрит на меня, потом снова на дорогу. — Твоя мать заходила в ресторан.
— Заходила?
Одесса кивает.
— И она спрашивала о тебе.
— Почему бы ей не спросить меня?
Она пожимает плечами.
— Может, она не знает, как с тобой связаться.
— У меня один и тот же номер телефона уже много лет. И та же квартира, в которой я выросла. Если она хочет знать, что со мной происходит, то может спросить меня сама.
Я не знаю, что чувствую по поводу внезапного появления своей матери, кроме злости. Злость на то, что она так много упустила в общении со мной. На то, что она уехала, когда я была маленькой. И еще больше я злюсь из-за того, что она спрашивает обо мне, вместо того, чтобы просто вернуться и быть моей матерью.
Остаток пути мы едем в тишине, пока я размышляю о ней. Я думаю о том, когда видела ее в последний раз, и вспоминаю вечеринку по случаю дня рождения, когда мне было около пяти лет.
Думаю, о том, как бы мне хотелось иметь маму, с которой я могла бы обсуждать все эти события с Алексом и Райаном. Чтобы мама помогала и направляла меня, чтобы я не барахталась и не металась, не понимая, что делать со своей жизнью. Нет, я не виню ее за отсутствие знакомств или навыков работы, но, если бы она была рядом, моя жизнь сложилась бы иначе.
Но была бы она лучше?
— Эй, ты можешь подбросить меня к бабушке?
— Конечно. Не забудь передать ей привет.
— Ты тоже можешь зайти и увидеться с ней. Ты же знаешь, как ей нравится, когда ты заходишь.
— Да, и я бы с удовольствием увиделась с ней, но попросила у Антонио несколько дополнительных часов, и теперь этот засранец назначил меня на утреннюю подготовку. — Она замолкает на минуту, прежде чем продолжить. — И я сожалею по поводу твоей мамы.
При слове «мама» у меня снова сводит желудок, и мне становится немного нехорошо, когда я задаюсь вопросом, почему она вернулась. В глубине души я знаю, что она чего-то хочет. Но чего?
Глава 6
Райан
— Они ждут вас, мистер Стирлинг, — говорит Кейтлин, секретарша.
Как обычно, раз в месяц я прохожу через все это. Ничего не меняется. Даже то, как Кейтлин, сообщает, что попечители готовы принять меня.
Все то же самое, зеркальное отражение каждой предыдущей встречи. Временная петля, в которой не происходит ничего нового и интересного.
Но в этот раз все будет по-другому — из-за Карины.
Еще неделю назад я пытался пропустить эту встречу, но от попечителей никуда не деться. Не тогда, когда у них на уме брак.
Она ведет меня по знакомому коридору — тому самому, по которому я хожу каждый месяц последние пять лет, с тех пор как умер мой отец и оставил мне все.
Комната представляет собой стеклянную коробку с двумя стеклянными стенами от пола до потолка, которые демонстрируют раскинувшийся внизу город. Две другие стены обращены внутрь здания. Проходя мимо, я пытаюсь полюбоваться открывающимся видом, но, как обычно, безуспешно. Попечители настроены по-деловому. Я здесь только по одной причине, и это не имеет никакого отношения к тому, чтобы насладиться прекрасным видом.
— Привет, Райан, заходи, — говорит Уоррен Уайнбергер. — Рад, что ты смог прийти в этот раз.
В центре комнаты стоит большой круглый деревянный стол с двенадцатью стульями. По одному для каждого из рыцарей круглого стола. Да, эта группа считает себя настолько важной.
Один стул остается пустым с тех пор, как умер мой отец. Это и есть настоящая проблема. Они хотят заполнить пустующее кресло, а если условия из его завещания не будут выполнены, то есть я не женюсь до того, как мне исполнится сорок, этого не произойдет. Я выдвигаю старый отцовский стул и сажусь.
Все мужчины одеты одинаково — в серые костюмы, подходящие к их седым волосам. Я мало что знаю о них по отдельности, да и не стремлюсь узнать. Считаю их взаимозаменяемыми, хотя, когда речь заходит о доверительном управлении моим наследством, я обращаюсь к Уоррену.
Уоррен — хороший парень, и он определенно настроен доброжелательно, но все еще один из них и исполнитель завещания моего отца.
— Мы хотели бы начать эту встречу с напоминания о том, что твой сороковой день рождения наступит меньше, чем через шесть месяцев. Ты же понимаешь, что время не на твоей стороне? — говорит Уоррен.
— Да, я прекрасно знаю о приближающемся сроке, — отвечаю я.
— Тогда ты также знаешь, что потеряешь наследство, если не женишься до своего сорокалетия. Каждый месяц на протяжении последних пяти лет мы просим тебя предоставить информацию, а ты даже не нашел никого подходящего, чтобы начать встречаться, не говоря уже о браке, — говорит Льюис Паттерсон.
— Все из-за его высоких стандартов, — усмехается Эдмонд Сильверстоун.
— Так вот как ты это называешь? — спрашиваю я, раздражаясь. — Потому что, насколько я знаю, решать, на ком мне жениться, должен я, а не кто-то из вас.
— Ну, как мы тебе уже много раз говорили, если тебе нужна помощь, мы можем все устроить, — говорит Эдмонд. — Ты можешь выбрать кого угодно, мы обычно довольно успешно проводим сватовство.
Я вздыхаю.
— Только не это. У меня не будет брака по расчету. Если я и женюсь, то только по любви. Я не сделаю этого только для того, чтобы сохранить свое наследство.
— О, молодость, — говорит Льюис. — Позволь мне сказать тебе, что нет ничего более долговечного, чем деньги. Женщины приходят и уходят, но пока ты заботишься о них, деньги будут с тобой всегда.
Я сижу и с отвращением смотрю на каждого из них. Они — одни из самых богатых людей в мире, а значит, и я тоже. Но я никогда не стремился к этому.
