- Нет... Поднимите их... – томно произнесла она.
* * *
Розалия и Джейн в это время, замерев в своей тайной обители, глядели в окошко во все глаза.
Неужели их строгую, надменную директрису сейчас будут пороть??.. Не может быть!.. Но зачем же иначе она легла на спинку кресла и подняла задницу?.. Зачем мистер Рочестер взял в руки ремень?..
Точно будут!.. От того, что они сейчас увидят, у девчонок похолодело в животе и мурашки побежали по всему телу. И если бы кто-то вошёл сейчас в уборную, они бы этого даже не заметили.
Вот преподобный отложил ремень и стал поднимать на директрисе юбки... Вот он забросил их ей на спину, накрыв её с головою, и открылась гладкая, круглая задница... О, какая большая!.. Преподобный отец осматривает её... внимательно, со всех сторон... долго... Потом берёт ремень, заходит сбоку, примеривается, и... Бац!.. Бац!.. Бац!
* * *
Накрытая с головою юбками матушка Элеонора ничего не видела, только ощущала, что попа её полностью открыта... и доступна всестороннему обозрению святым отцом... И, вообще говоря, не только обозрению... От сознания этого факта в животе у матушки ёкнуло... потом потеплело и растеклось... Это было так хорошо, что она перестала ждать удара.
Бац!! Первый удар ожёг её, и она вскрикнула... Тут же пришёл второй, третий... Они пошли один за другим... И пришла новая волна горячих ощущений!.. Она ощутила, что нарастает возбуждение! Как во сне, с ангелами... Или в роще, с Франко... когда она на коленях стоит на заднем сиденье... как и сейчас, выставив зад, только в дверцу машины... Франко где-то там, извне... и ощущение, что ею овладевает неизвестно кто... загадочный и блистательный мистер Икс... или дикий и могучий лесной разбойник!.. Да Франко и так дикий, даром, что не разбойник. Грубый простолюдин!.. Но не рассказывать же об этом сэру Джеймсу?.. Нет, ангелы лучше... возвышенней... и ближе к Богу...
Боже... что это??.. Что за ощущения нарастают там, внизу, хотя удары сыплются один за другим... и зад весь горит, но там... тоже приливает огонь!.. Матушка освободила голову, повернула её набок, к святому отцу, и слабо вскрикнул. Потом ещё... ещё... Её слабые, умирающие крики, означавшие то ли страдания, то ли наслаждения плоти, стали сопровождать удары, следовать за ними... И обращены они были к нему, дорогому сэру Джеймсу, её наказующему... которому она вся отдавалась...
И когда огонь внутри стал жечь почти нестерпимо, удары неожиданно прекратились. Она замерла, тяжело дыша... и вдруг ощутила горячую ладонь... Ладонь ласкала её зад, нежно гладила... и вдруг!.. погрузилась в промежность!.. целиком!.. и утонула там... и плотно прижалась!..
- А-а-а! – вскрикнула она, сжимая мышцы и почти теряя сознание от вожделения. – А-ааа!!
* * *
Поражённые до глубины души, девочки увидели, как мистер Рочестер с какой-то хищной улыбкой отложил ремень, погладил директрисе попу, а потом... вставил ей руку, прямо туда!.. И долго водил там... Директриса, свесив голову, лежала и только очками сверкала да покрикивала.
Потом мистер Рочестер руку вытащил и платочком обтёр. А потом!.. Джейн чуть со стула не свалилась... Мистер Рочестер вдруг расстегнул брюки и вытащил оттуда... что-то ужасно странное, но интересное... белое и длинное...
- Что это, Роз? – зашептала ошарашенная Джейн. – Что он будет делать?.. Писать на неё, что ли?
Не отрывая глаз от происходящего, Розалия усмехнулась: - Сейчас увидишь...
И они увидели... Мистер Рочестер поднёс свою большую белую палку к попе их директрисы, направил её и вставил. Директриса вскрикнула, запрокинула голову, и резко изогнула спину. Белый зад её вздёрнулся, и чёрные брюки преподобного плотно приникли к нему.
* * *
...Наконец, после череды оргазмов, когда поршень преподобного вдоволь накачал её и излился, матушка ощутила внутри полную пустоту, легкость, и поняла, что очищение достигнуто.
- Ну, что же, дочь моя, - тяжело дыша, говорил святой отец, извлекая из неё предмет для наказаний. – Вы наказаны уже достаточно...
Матушка оправила юбки, поднялась и обратила к нему своё преданное пылающее лицо.
Падре же растерянно смотрел на свисающий из брюк предмет для наказаний, мокрый и липкий до самого основания, и не знал, что с этим делать. Чёрные парадные брюки его тоже были сильно испорчены.
- Однако... я ещё накладываю на вас епитимью! - нашёлся он. - Такие епитимьи налагали на грешных монахинь отцы-иезуиты. Встаньте на колени.
Матушка послушно опустилась на колени. Она уже догадывалась, что ей предстоит.
- Отриньте всякую брезгливость, дочь моя, и лобызайте... лобзайте, подобно святой Юдифи, сей монашеский, священный атрибут... пока он не сделается первозданно чист.
Матушку приблизила лицо к свисающему из седых зарослей атрибуту, покрытому слизью, и её слегка замутило.
- Вы претерпели от него, знаю... И справедливо! - увещевал святой отец, видя её колебания. - Теперь воздайте ему благодарность... и покажите своё смирение... Такова епитимья!
Совладав с собой, матушка вобрала большой липкий ствол целиком в рот и принялась добросовестно обсасывать. Через пять минуты «монашеский атрибут» и окружающая его поросль были чисто вымыты и блестели. Сглотнув, матушка вопросительно подняла глаза на преподобного.
- Хорошо, дочь моя, - довольно улыбался тот, пряча чистый атрибут. - Теперь брюки...
На брюки ушло времени поболее, но матушкин язычок справился и с этой задачей: брюки были вылизаны настолько чисто, что никаких белесых пятен на них найти было уже невозможно. Епитимья была полностью исполнена.
Преподобный тщательно застегнулся, оправил костюм и торжественно возложил руки на стоявшую на коленях матушку.
- Вы очистились, дочь моя! И снова непорочной возвращаетесь в лоно святой церкви. Амен!
И он перекрестил её.
* * *
- Ну, а где же, моя дорогая, обещанный вами ужин? – лучился довольством преподобный, беря матушку под руку. – Я съел бы сейчас, кажется, и быка, ха-ха-ха!.. – и перейдя на интимный и значительный тон, продолжал. - Ваша преданность будет оценена по достоинству. Пансион святой Бригитты получит вскоре большие преференции. И его директор будет награждён... за замечательные нововведения в воспитании! Орден Святой Подвязки вам нравится? Я об это позабочусь.
- О-о!.. Дорогой сэр Джеймс... – таяла в восторге матушка. - Я всегда... Всегда ваша... Только не забывайте нас, мой милый преподобный отец... Пансион святой Бригитты всегда ждёт вас!.. И я... всегда... – и от полноты чувств она в слезах приникла к его плечу.
- Ну, ну, дитя моё, - смутился преподобный. – Святым отца не разрешено отдаваться чувствам, вы же знаете. Среди нас допустима только любовь к Господу...
