Я проигнорировал вопль возмущённой души и ответил сам:
— Меня никто не посылал, мэм. Дело в том, что я с некоторых пор действую самостоятельно, в отрыве от каких бы то ни было организаций.
Если она знала об Ордене Феникса, то она должна была понять намёк; в случае же, если нет, фраза несла лишь общий смысл.
— И все люди, которые действуют со мной, прошли жёсткую проверку, — добавил я. Шервингофф подозрительно посмотрела на Драко, который сосредоточенно рассматривал стену кабинки.
— Проверку чем?
— Обстоятельствами, — отрезал я. — Если это все вопросы, мэм, то позвольте нам продолжить операцию, ибо действие Оборотного зелья не вечно.
Шервингофф ещё раз окинула Драко взглядом.
— На каблуках неудобно, когда будете убегать, — сказала она, и я понял, что мы почти что выиграли. — Что за артефакт?
— Крестраж Волдеморта, — выдал я, ни секунды не колеблясь. Я помнил, что, по рассказам, Отдел Тайн, как и Гринготтс, не касаются никакие политические изменения, и за сохранение секретов можно не волноваться. Если же кто-то кроме непосредственных участников событий и знал, что такое крестражи, так это невыразимцы. Тем более, заместитель начальника отдела.
В лице Шервингофф ничего не дрогнуло, однако она отстранилась от нас, как будто не желая верить.
— В Министерстве находится крестраж Вы-Знаете-Кого?! — спросила она с непередаваемым отвращением.
— Да, — встрял Драко. — Наша задача — выкрасть его и отправиться в Хогвартс, где он будет уничтожен.
Ведьма кивнула, отчего масса её волос колыхнулась.
— Да, там есть специалисты, которые могут его разрушить. Но отчего бы вам не передать этот крестраж в Отдел Тайн?
Я сам не понял, как палочка оказалась у меня в руке.
— Мэм, вы забываетесь! — процедил я. Шервингофф, успокаивая меня, подняла свободную руку.
— Тем не менее, я обязана вмешаться, — сказала она. — Вы знаете, где находится крестраж?
— На шее Долорес Амбридж, — процедил Драко за моей спиной. — Только она не знает, что это.
Невыразимка подняла брови, не сдержав удивления.
— У этой женщины?! Я ожидала чего угодно... — тут же она встряхнула волосами, и по выражению её лица, я понял, что аналитический мозг уже внёс коррективы в наш план, вернее, в практически полное отсутствие такового. — Я иду к Кингсли, — твёрдо сказала Шервингофф. — Говорю ему, что случайно увидела сквозь мои очки, что одна из его сотрудниц носит на шее тёмный артефакт, и изымаю его. На втором уровне есть лаборатория для исследований; я продемонстрирую Кингсли, что носить этот артефакт недопустимо, и передам вам. Годится?
— Что вы за это хотите? — спросил Драко, который до сих пор был большим слизеринцем, чем я.
Шервингофф с достоинством наклонила голову:
— Я думаю, что, внеся посильный вклад в победу, уже получила свою награду.
— Великодушно, — оценил я. — В таком случае, мэм, мы должны приступать немедленно.
Невыразимка оглядела Драко поверх очков.
— Этой несчастной нечего делать на втором уровне, — сказала она и одним взмахом палочки сделала его невидимым. — Не споткнитесь на каблуках, мистер Малфой. Хотя вам идёт... — поддела Шервингофф напоследок, и нажала кнопку с цифрой «два».
Когда лифт остановился на втором уровне, перед дверями уже получился небольшой затор.
— Что это такое? — возмутились несколько сотрудников. — Почему задерживаете лифт?
Однако, увидев цвет мантии, они непроизвольно расступились, и я испытал невольное уважение к сотрудникам Отдела Тайн. Хотя нет, — решил я, пробираясь за Шервингофф и стараясь никого не задеть. — Просто люди не знают, чего ждать от невыразимцев, поэтому и побаиваются...
Наша неожиданная союзница, гордо подняв голову, прошествовала прямиком к двери с надписью «Заместитель начальника отдела Кингсли Шеклболт» и, едва заметно кивнув мне и замершему за моей спиной Драко, уверенно постучала.
Наступало время моего выхода. Конечно, отец и крёстный не стали посвящать Поттера в план номер два, подозревая, что он взбунтуется. Главным было его отвлечь...
Мы спрятались за поворотом коридора, там, где в тупике была неизвестная дверь, и наблюдали оттуда за кабинетом. С того момента, как Шервингофф скрылась в нём, прошло не более пяти минут, а по коридору уже торопилась одна из самых ненавистных моих преподавательниц. По-прежнему одетая во всё розовое, она перебирала пухлыми ногами и едва не подпрыгивала на ходу.
— Вы вызывали, Кингсли? — противным голосом спросила она, прежде чем дверь за ней закрылась.
Гарри дышал мне в ухо: мы стояли совсем близко, выглядывая из-за угла, хотя прекрасно понимали, что нас никто не увидит.
Прошло ещё минут десять; пользуясь передышкой, я стянул мантию и сапоги Миранды и засунул их в безразмерный кошель, переобувшись в свои туфли. Шервингофф права, вероятно, к каминам придётся бежать. Интересно, знает ли она про Орден Феникса? В любом случае, я не собирался доверять ей больше, чем того требовало дело.
Дверь открылась.
— Кингсли, как я могла, я же не знала! — оправдывалась Амбридж, выходя первой. — Я купила эту побрякушку в Косом переулке. Я же не такой специалист, как мадам Шервингофф, — в её голосе послышалась неприкрытая лесть. Та, напротив, ничего не ответила. Обе женщины и Кингсли удалились по коридору, и я толкнул Гарри локтём.
— Иди за ними, я покараулю здесь!
— Зачем? — не понял тот. План срывался.
— А если Шервингофф что-то задумала и не отдаст нам медальон?! — зашипел я, стараясь придать голосу побольше озабоченности. — Иди же! Вдруг всё будет напрасно?!
Упоминание о нашей миссии заставило Гарри меня послушать. Конечно, общее дело — это его слабое место. Поняв, что он ушёл, я бросился к кабинету, уже чувствуя, что туфли стали по размеру, а волосы укоротились до нормальной длины.
Дверь я открыл без труда и поразился: неужели Кингсли такой идиот, что почти не запирает её? Неужели здесь нет никаких чар? В любом случае, даже если и были, я ухитрился их взломать.
Я ворвался в кабинет и бросился к столу. Всё оставалось так же, как мне описывал отец: заваленный папками стол, сейф в углу, камин, большое кресло, в котором Кингсли восседал за столом. Дверца сейфа отворилась сама собой, и я даже не успел этому удивиться. Я быстро выкинул из него все бумаги, прямо на пол. Ещё какие-то коробочки полетели туда же. Футляр из-под палочки я сунул в кошель у себя на поясе: не было времени проверять, есть ли там палочка, а я чувствовал настоятельную потребность что-нибудь взять с места преступления.
Чёрные папки, подписанные золотыми чернилами, по-прежнему высились на столе. Я рванул завязки первой, верёвочки на остальных просто исчезли, облегчая мне задачу. Руки мои взмокли, когда я открывал очередную папку, взглядывал на первый лист и швырял её в сейф. Руквуд, Кэрроу, отец, Нотт, Долохов, крёстный, Розье, Кэрроу, Гойл... Несколько папок вывалились из сейфа и упали на пол; я ругнулся сквозь зубы, подбирая их. На столе остались четыре папки, а ещё одну я держал в руках. С колдографии громадными глазами смотрел тощий лохматый паренёк, кусал губы, обхватывал себя за плечи. Я встретил его полный ужаса взгляд. Мерлин мой, мы же ровесники, я и он на этом изображении... Времени рассуждать не было. Что там говорил покойный директор, — каждому должен быть дан шанс? Но когда я прислушивался к словам Дамблдора? И настигнет ли виновных плата за то, что я пережил тогда в подвале родного дома? Внезапно я вспомнил слово, которое, кажется, в своей жизни не использовал вообще, — милосердие. Папка полетела в сейф, хотя я даже не понял, что бросил её туда.
