Очевидно, Чарльз заметил смятение на лице Лив и тут же смутился.
— Извини, если я вам помешал, — произнёс он, — сегодня мы с Лори даже толком не увидимся из-за её дежурства…
— Всё в порядке! — поспешно заверила его Тейлор. — Просто я… Я думала, что ещё минуту назад Лоранда злилась на меня…
— А-а, это для нас норма. С недавних пор.
Говоря это, Чарли нежно погладил девушку по животу, а сама Максвелл счастливо улыбнулась.
— Ты беременна?! — поразилась светловолосая.
— Да! — радостно воскликнула темнокожая, подскочив на месте, будто всё это время держала новость в строжайшем секрете. И ей это прекрасно удавалось, ведь живота совсем не было видно под врачебным халатом. — Уже третий месяц! Я так взволнована!
— Поздравляю, — улыбнулась Лив.
Она и правда была рада за этих двоих. Пускай, Оливия совсем и не знала Лоранду, Тейлор была уверена, она хороший человек: очень чуткий и понимающий. С Лори всегда комфортно проводить время: Максвелл готова внимательно выслушать тебя, но и, если ты говорить не готов, будет сама рассказывать разные истории, да и просто помолчать с ней тоже было приятно. Поэтому светловолосая искренне радовалась за Чарли и за их будущего малыша, ведь Лоранда обязательно станет замечательной мамой.
— Спасибо, дорогая, — тяжело вздохнула доктор Максвелл, сочтя задумчивость Оливии за печальный настрой. — И я не позволю тебе грустить сегодня!
— А что, сегодня какой-то праздник?
— Каждый день может быть праздником, если ты того пожелаешь!
И девушка уверенно преодолела расстояние от дверей палаты до старенького радиоприёмника, стоявшего на подоконнике. Покрутив специальную кнопочку, Лори настроила агрегат на волну местной радиостанции, круглыми сутками крутившей рождественские песни в преддверии праздника.
— Скоро Сочельник! — воскликнула Максвелл, принявшись кружиться в лёгком танце под музыку.
— Ладно, не буду вам мешать, — посмеялся Чарли, уже намереваясь покинуть палату.
— Не так быстро, мистер! — возразила Лори и, схватив своего мужчину за руку, вовлекла его в пляс.
— Я упаковала подарок и послала его тебе, — начала подпевать девушка.
— Вместе с запиской, говорящей о том, как сильно я тебя люблю, — подхватил Чарльз.
А Лив лишь тихо хихикала, лёжа в больничной кровати, любуясь их влюблёнными взглядами, нежными касаниями и абсолютно нелепым танцем, отдалённо напоминающим вальс, но таким живым. Именно эта неловкость в движениях и делала его по-своему идеальным.
— На прошлое Рождество я подарил тебе своё сердце, но на следующий же день, ты от него избавилась, — слышалось из динамиков.
Непринуждённая улыбка медленно сошла на нет. Именно в тот, такой волшебный и в то же время невероятно жестокий, момент Тейлор осознала, что сама она никогда не сможет прожить подобное мгновение жизни с любимым человеком. Потому что как бы счастлива она не была с Томасом, она прекрасно понимала, что всё, что происходило между ними, было до жути неправильно. Они никогда не смогут так же танцевать прямо в госпитале или любом другом месте, полном людей, не получая осуждающие взгляды. Они никогда не смогут принимать гостей в своей квартире, просто потому что у них не могло быть общих друзей из-за разницы в возрасте. Им придётся держать друг друга в тайне, как самый страшный секрет, и к чему это всё приведёт в итоге? Есть ли у этих отношений будущее? Лив знала ответ, и это её до ужаса пугало.
Для того чтобы никто из них двоих не пострадал, и чтобы всё вело к нескончаемому счастью, вероятность чего была крошечной, нужно было стараться в миллион раз усерднее, иначе это приведёт их к настоящей катастрофе.
Но и отказаться от Томаса Лив тоже не могла, ведь любила его до потери пульса. Ведь он был необходим ей как воздух. Ведь если вдруг Том покинет Оливию, она не сможет жить дальше. Не так просто… И принимать столь тяжёлое решение без мужчины Лив не имела права, потому что это касается и его тоже. Потому что он нуждается в ней так же сильно.
Вскоре песня закончилась, и Лоранда решила оставить Оливию, наградившую её неуверенной улыбкой, наедине со своими мыслями.
Так же скоро в палату вошла медсестра и, проверив самочувствие Тейлор, отпустила пациентку домой. Лив тотчас же выбежала на улицу, где её уже ждал шатен, сидя за рулём чёрного седана.
Тяжело вздохнув, Лив по привычке уселась на переднее пассажирское сидение рядом с Томасом, и печально ему улыбнулась.
Нет! Нужно немедленно отставить этот настрой! Сэм права: всё необязательно должно быть так прискорбно! Они оба счастливы вместе, какая разница, что подумают другие? Они обязательно будут поддержкой и опорой друг для друга: Лив любит Томаса, а Томас любит её, значит, всё будет хорошо. Обязательно будет!
— Со мной всё в порядке, — отчиталась светловолосая. — Анализы в норме, организм тоже. Для волнений нет причин.
Нарочито облегчённо выдохнув, Томас искренне улыбнулся и поцеловал девушку в кончик носа.
— Слава Богу! Едем домой?
Неуверенно пожав плечами, Тейлор задумалась. На часах было всего три часа дня, и проводить остаток выходного, сидя в четырёх стенах страшно не хотелось. Лив так желала приключений, безумств, веселья: кататься в тележке по супермаркету, бегать по улицам, получая сконфуженные взгляды прохожих и заливисто смеяться над ними; ловить снежинки ртом и целоваться, целоваться, целоваться! Но она знала, что никогда не сможет вести себя так с Томасом.
— Помнишь нашу прогулку в лесу? — задумчиво спросила Оливия. — Когда мы танцевали?
— Конечно, — расплылся в нежной улыбке мужчина.
— Я тогда сказала, что там у меня есть особенное место…
— И это я тоже помню, — кивнул шатен.
— Поедем туда? — с неподдельной надеждой в глазах спросила светловолосая.
— Ты действительно хочешь поделиться со мной чем-то столь сокровенным? — вскинул брови мистер Хиддлстон.
— Да, — пожала плечами Тейлор, — очень хочу.
— Конечно, поедем, — воссиял Том, включая зажигание.
Спустя каких-то семь минут молодые люди припарковались у самого редколесья. Оливия скорее направилась вглубь деревьев, пока Томас едва поспевал следом.
Девушка знала это место вдоль и поперёк, ведь любила ходить сюда с самого детства: впервые Лив обнаружила его, когда ей было восемь. Ей безумно нравилась эта уединённость, шум реки, деревянный мост. Иногда светловолосая даже любила ложиться на спину, свисая головой над водой, представляя, будто сильное течение несло её куда-то вдаль — подальше от родного города — навстречу лучшей жизни. Но Тейлор никогда не бывала на другом берегу, ведь там Секим заканчивался, да и заблудиться в незнакомой части леса казалось перспективой не самой радужной.
— Это же местная река, — поразился Том, представшему виду, когда Лив по-хозяйски взошла на мост.
— Да, — спокойно отозвалась она.
— Кажется, она называется Данженесской?
— Верно.
— Это место и правда особенное, — улыбнулся шатен, взобравшись на мост вслед за девушкой и опёршись руками о деревянную перекладину.
— Да, — довольно протянула Тейлор, вдыхая морозный воздух, — я обожаю эту реку. Это… словно бы какая-то метафора.
— Метафора?
— Я ассоциирую её с глубоким внутренним миром людей, — пояснила Лив. — Вот что ты видишь сейчас? Не особо широкую речушку и всё. Но если подумать, это очень опасный водоём: в ней куча зыбучих песков и водоворотов, а от силы течения она даже не замерзает зимой, потому что сносит лёд на своём пути. При первом взгляде может показаться, что это мелководье, но на самом деле она невероятно глубокая. Если подумать, так же и с людьми: взглянув мельком на незнакомца, ты не заметишь в нём ничего особенного, но приглядевшись, можешь увидеть в нём целый мир. Все страхи, все шрамы, битвы, в которых он сражается каждый день, все обиды и поражения. А также любовь, страсть, жажду жизни. Это так… волшебно.
Я люблю приходить сюда и просто сидеть, любуясь видом скрывающихся вдали волн. Что с ними будет? Разобьются ли они о скалы или впадут в океан? А что будет со мной? Здесь я чувствую себя сильнее. Здесь я чувствую, что я действительно важна.
