Затем он мягко продолжил:
— Эдвина сообщила, что сказал мой отец. Отчасти это правда. Я любил ее. Думал, что проведу с ней остаток вечности, я был счастлив. Мы были вместе семьдесят пять лет. Я был молодым вампиром, когда встретил ее, но я знал свое сердце и ее место в нем.
Ладно, внезапно мне не захотелось так подробно узнавать о Мэгги.
Люсьен видно увидел выражение моего лица, поэтому притянул ближе, наклонившись, прижав к кровати, продолжил:
— Но она умерла, Лия. Ее смерть привела меня в ярость, и я отомстил за нее. На это ушли десятилетия, лилась кровь, гибли вампиры, но я отомстил за Мэгги. И, пока я рассказываю тебе об этом, ты должна знать, я с трудом оправился от ее потери, причем совсем недавно. Вот как сильно я ее любил. Она была хорошей женщиной, и она делала меня счастливым. — Мое лицо, должно быть, что-то выдало, потому что Люсьен еще придвинулся, руки крепче сжались. — Она была хорошей женщиной, любовь моя, и она делала меня счастливым. Я скучал по ней. Я ненавижу это осознавать, что она пережила такую ужасную смерть от таких же, как я — вампиров, просто потому, что влюбилась в вампира. И эта любовь всегда будет настоящей. Но я не лгал тебе, когда говорил, что у меня никогда не было ничего прекраснее, что у меня есть с тобой. Ты — та, которую я искал пятьсот лет. Ты и я, нам суждено было быть вместе. Мэгги была моей парой, но она умерла. Ты — моя вторая половинка.
Втянув воздух, сердце перевернулось, я прошептала:
— Ты веришь во вторые половинки?
— Я не верил скорее всего до того дня, когда ты сказала, что любишь меня, я больше не мог отрицать, что чувствую к тебе то же самое. Тогда я все понял. Абсолютно.
Его тон был твердым, глаза, не отрываясь смотрели в мои, взгляд был непоколебимым и напряженным.
Он говорил серьезно. Абсолютно.
— Даже убегая от тебя, поверив твоему отцу, боль, которую я испытывала, теряя тебя, я часто думала, если бы мы были в любовном романе, то ты был бы моей второй половинкой, — призналась я.
Глаза Люсьена потеплели, а руки расслабились.
— Сожалению о твоей потере, что ты потерял ее, и как ты ее потерял, Люсьен, — прошептала я.
— Я тоже, — прошептал Люсьен в ответ.
Я продолжала:
— И мне жаль, что я поверила Этьену, сбежала, не поговорив с тобой.
Его губы дрогнули, и он повторил:
— Мне тоже.
— И все же, — начала я, защищаясь, — ты скрывал от меня кое-что и...
Его рука поднялась, опустилась на мой подбородок, большой палец скользнул, прижавшись к моим губам.
— Мой отец напал на тебя, это было его решение, он ответит за свой поступок. — Его большой палец скользнул с моей губы к щеке. — Но ты права. Я скрывал от тебя кое-что, когда укрощение было завершено, и это дало моему отцу возможность посеять семена сомнения у тебя. Это была моя ошибка. И я оставил тебя без защиты. Не думал, что я буду так долго отсутствовать. Я понятия не имел, что они затаились, только и ждут, чтобы осуществить свой план. Но… во всем этом должен признать, я шокирован, что кто-то из них прикоснулся к тебе, даже мой отец. Напугал тебя. Угрожал. Поделился с тобой тем, что скрывал. Да. Но главное, что он схватил тебя, никто из них, а именно мой отец.
— Может нам, стоит подробнее поговорить об этом, — предложила я. — Что ты планируешь?
— Марчелло и Катрину поймали, как ты уже знаешь. Они дожидаются меня. Космо и Рейф охотятся на Нестора. Его они тоже схватят. Я разберусь с ними, а потом выслежу своего отца, разберусь с ним
— Разберешься с ними как, э-э... точно?
Его губы сжались, глаза загорелись, мне даже стало не по себе, но этот его огонь (да, я сумасшедшая) было совершенно потрясающе, он сразу же ответил: — Я буду их пытать, пока они не начнут кричать и умолять сжечь их. Тогда я сожгу.
Я была не уверена о своих чувствах по этому поводу.
Поэтому повернулась, прижалась к нему и прошептала:
— Дорогой, разве это немного...?
Он прервал меня.
— Это моя культура, Лия. Вот как мы относимся к подобным вещам. Это не только принято, это ожидаемо. Так и будет сделано.
— Но ты был женат на Катрине, — напомнила я ему.
— И она дважды пыталась напасть на тебя. Этого достаточно, я попросил разрешения у Совета выследить ее и покончить с ней. И они согласились, Лия. Без запинки. Но сейчас все было еще хуже. Гораздо хуже. Они не только проникли в дом наложницы, жестоко обращались с ней, пугали и лгали ей, они связали ее служанку, которая также находится под моей защитой. Далее, мне передала их слова Эдвина, они планируют революцию. Так что их смерть не только ожидаема, но и необходима для безопасности твоего народа и, в некотором смысле, моего.
Этого я не могла отрицать.
Его рука оставила мой подбородок, чтоб он смог обнять меня, напомнив:
— Теперь это твой мир, любимая. Ты должна научиться принимать такие вещи.
Я кивнула, потому что он был прав. Хотя это было дико, страшно, но опять же, у меня было много времени, чтобы привыкнуть к нечто подобному.
— У тебя есть еще какие-нибудь вопросы? — спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
— Тогда мы должны поговорить о Церемонии Предъявления прав, — заявил он.
Я моргнула.
— О чем? — Спросила я.
— Если ты хочешь свадьбу, как у вас смертных, я согласен. Но мы также проведем Церемонию Предъявления прав.
Ой.
Я почувствовала, как мой живот стал мягким.
— Что такое Церемония Предъявления прав? — прошептала я, и его лицо смягчилось от моего тона и, вероятно, от выражения моего лица, а также, вероятно, от того факта, что он услышал, как мое сердце пропустило удар.
— Это наша свадебная церемония, любимая. Слова произнесены, я беру твою кровь, ты берешь мою, а затем мы делимся словами клятв. Очень похоже на вашу свадьбу.
— И каковы же слова вашей клятвы? — Все еще шептала я.
— Пока солнце не упадет с небес, — прошептал он в ответ.
Мило. Он говорил мне раньше эти слова. Мне они понравились тогда, теперь я полюбила их, зная их назначение.
— Мне нравится, — тихо ответила я, и он ухмыльнулся.
Затем произнес:
— Для нас это будет реально, и прямо сейчас мне необходимо знать, что ты понимаешь это.
— Понимаешь?!
— Что это будет все реально.
— Реально?!
— Что мы будем вместе, пока солнце не упадет с небес.
Ах, да. Это мило, и мне понравилось.
— Я же сказала тебе, что мне это понравилось.
— Ты сказала, Лия, но тебе сорок лет. Мне восемьсот двадцать два года. У меня есть четкое представление о том, что значит бессмертие. Ты же понятия не имеешь. Хотя мне все было понятно, но для всех нас была потеря, когда мать Изобель покончила с собой. Вечная жизнь может показаться заманчивой, но жизнь одинакова, смертен ты или бессмертен. Есть взлеты и падения, хорошие времена и плохие. И, в конце концов, у нас еще много времени. Много времени, чтобы путешествовать, читать, заниматься любовью, есть, и много времени, чтобы не соглашаться, ссориться, разочаровываться друг в друге. И у нас будет много времени, чтобы заскучать.
— Мне никогда не бывает скучно, — сообщила я ему.
— Всем становится когда-нибудь скучно, — сообщил мне Люсьен.
— Ну, а мне нет, если мне абсолютно нечего делать, как тогда, когда ты оставил меня в доме без колес и без книг, но это были чрезвычайные обстоятельства. И все же я нашла, чем заняться. И, если ты будешь со мной, — я ухмыльнулась ему, — тебе тоже не придется скучать.
Люсьен вернул мне улыбку, затем наклонился и прикоснулся своими губами к моим. Но когда он отстранился, его лицо было серьезным.
— Ты понимаешь, что переживешь всю свою семью, зверушка, — мягко предупредил он.
Мое настроение испортилось, что я останусь одна, но потом подумала….
Кивнула и прошептала:
— Да, но у меня также будет возможность познакомиться с их детьми. И детьми их детей. Так что у меня всегда, в некотором роде, будет семья.
— Это хороший взгляд на будущее, — пробормотал он, и я почувствовала, как уголки моих губ приподнялись.
