— А что с тем браслетом, что там ещё было, выяснили? — посмотрела на старшего вампира.
— Да, — он едва заметно поморщился. — К одному из бриллиантов был прицеплен односторонний портал, скорее всего, в дом Доминика. Едва надев, ты бы перенеслась туда, Лёля. Тебе бы даже не пришлось пересекать охранный контур, — Мартин нахмурился. — Этого я не предусмотрел…
По спине пополз холодок, я в очередной раз порадовалась, что с подарком так вышло.
— Он же больше ничего не сделает, да? — я с надеждой посмотрела на старшего вампира.
Мартин кивнул.
— Я запретил Джонасу впускать его, если вдруг заявится, и лично предупредил, и его, и Карину.
Я не сдержала облегчённого вздоха. Вот и отлично. А после ритуала и подавно всё будет хорошо. Мы доели, и я уже собралась встать и подняться к себе в комнату отдыха, ещё немного почитать книг и повязать, однако Валентин опередил.
— Посидишь с нами, Лёля? — мягко спросил он, поставив локти на стол и положив подбородок на сцепленные пальцы.
От блуждавшей на его лице улыбки меня внезапно охватила дрожь. Замерцавшая серебристая радужка и багровый огонёк в глубине зрачка тоже заставили насторожиться, а сердце застучать чаще. Ведь от меня по-прежнему пахло слишком вкусно для них, а мои хозяева уже второй день, можно сказать, на голодном пайке… Они что-то придумали? Я заволновалась, не зная, радоваться приглашению или тревожиться.
— Х-хорошо, я только за книгой схожу… — заговорила было я, но Валентин покачал головой всё с той же странной улыбкой.
— Не стоит, Лёля, — прежним мягким голосом оборвал он меня.
Мартин тоже задумчиво улыбался, вертя в пальцах пустой бокал, и моё нервное волнение возросло. Точно, задумали что-то. Я сглотнула, но переспрашивать или возражать не стала, помня своё обещание недавно и понимая, что всё равно сделаю то, что скажут. Даже если мне это не слишком понравится… Сначала. Молча встала, зачем-то разгладила складки платья. Когда Валентин подошёл и взял меня за руку, чуть не вздрогнула, сердце ускорялось с каждым ударом и дыхание сбивалось с ритма. Младший вампир вывел из столовой, Мартин вышел за нами, не говоря ни слова. Тишина сделалась ватной, окутала нас, отрезая от мира, и мне стоило больших трудов не оборачиваться — взгляд старшего носфайи я очень остро чувствовала спиной. И чем ближе мы подходили к гостиной рядом со столовой, тем больше мне становилось не по себе.
Валентин пропустил меня вперёд, я вошла и нерешительно оглянулась на него — что мне делать, куда идти?.. Гостиную освещал лишь камин, точнее, два кресла перед ним, остальную часть комнаты окутывал сумрак. Почему-то это маленькое наблюдение показалось важным, глаз цеплялся за детали, и я силилась понять, что же приготовили мне — и себе тоже — на этот вечер мои хозяева. На столике между креслами стояла бутылка вина и два бокала, ваза с фруктами. Тяжёлые шторы закрывали окна, и тишину нарушало лишь тихое потрескивание дров в камине. Мартин, не останавливаясь, прошёл и сел в одно из кресел, плеснул вина в бокал и откинулся на спинку, глядя в огонь, и рыжие сполохи отражались в его глазах золотистыми вспышками. Казалось, он вообще не замечает брата и меня, погрузившись в размышления… Валентин же, по-прежнему без слов, взял за руку и повёл ко второму креслу, только вот опустился в него сам, а мне негромко сказал:
— Садись рядом, Лёля.
Я сначала не поняла, что он имеет в виду — кресло не настолько большое, чтобы там поместились двое, и растерянно посмотрела на него, хлопнув ресницами. Валентин усмехнулся, его серебристые глаза блеснули в полумраке комнаты, и рука свесилась с ручки кресла.
— Сюда, девочка, — пояснил он.
Мне предлагалось сесть прямо на пол, около него, осознала я. Почему-то в душе кольнула обида — в самом деле, я же не собачка!.. А потом напомнила себе, что несмотря на некие договорённости между нами, носфайи остаются нелюдьми. И для них я — всё-таки в большей степени игрушка. Даже несмотря на заботу и появившуюся в их отношении ко мне некоторую теплоту. Не стоит мечтать о большем, Лёля, только потому, что тебе показали, что не хотят тебя терять. Иллюзии лишь разрушат то хрупкое равновесие, что установилось в моей душе с некоторых пор. И я послушно опустилась на толстый ковёр, искоса поглядывая на Валентина и ожидая, что дальше. Он же наклонился, ухватил меня за подбородок, вынуждая смотреть в глаза, и медленно улыбнулся. Его палец очертил контур моих губ, потом слегка нажал, заставив приоткрыть их, и снова погладил. У меня пересохло в горле от смутной догадки, и совсем не думая, что делаю, я нервно облизнулась. И замерла, увидев, как вспыхнули расплавленным серебром его глаза и резко расширились зрачки, оставив от радужки лишь узкий ободок.
— Лёлечка, — низким, бархатистым голосом произнёс Валентин, и по спине разбежались колкие мурашки от предвкушения, которым загорелся его взгляд. — Я хочу, чтобы сегодня ты выучила ещё один урок, крошка. Точнее, освоила кое-что новое, — он наклонился почти к самому моему лицу и языком провёл по моим губам, увлажнив их.
А потом в мой рот скользнул его палец.
— Оближи, Лёля, — слегка охрипшим тоном, одновременно нежно и требовательно произнёс Валентин, не сводя с меня своих завораживающих глаз, и легонько шевельнул пальцем.
Сердце ухнуло в пятки, воздуха стало резко не хватать. Реальность словно отдалилась, и даже закружилась голова от осознания, что именно хочет от меня младший вампир, к чему все эти просьбы. Перед глазами вихрем промелькнули картинки вчерашнего вечера, как это делала блондинка, и… Я невольно сглотнула, мои губы непроизвольно скользнули по пальцу Валентина, а язык неуверенно коснулся подушечки. В глазах младшего носфайи вспыхнули искры, его дыхание участилось, и он наклонился ещё ниже ко мне. Казалось, чёрные провалы зрачков с багровым пламенем и узким серебристым ободком заполнили собой всё пространство, звуки стали глуше. Страх, неуверенность, замешательство и совсем чуть-чуть любопытства — все эти эмоции смешались в душе в терпкий, немного горчащий коктейль, туманя голову и не давая задуматься, о том, что же я делаю.
— Вот та-а-ак, умница, — прошептал Валентин и его палец скользнул дальше в мой рот, и потом так же медленно обратно. — Представь, что это карамелька, Лёля, — он прищурился, его улыбка стала одновременно хитрой и порочной.
От откровенности и непристойности его жеста низ живота сжал спазм, и несмотря на моё состояние, я почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам и желание жарким ветерком овеяло тело. Я, не сводя с него заворожённого взгляда, послушно представила, что у меня во рту леденец, и втянула палец Валентина, снова лизнув. Вампир с шумом вдохнул воздух и резко вытащил его, откинувшись на спинку кресла, всё так же глядя на меня. Я замерла с колотящимся сердцем, не понимая, то ли всё сделала правильно, то ли наоборот, и тревога мешалась с бодрящим волнением, окатывая попеременно то жаром, то холодом.
