— Да, это действительно так, чувак.
— Тогда, полагаю, каждый из нас останется при своём мнении.
— Ты чёртов идиот.
— Ты мне это уже говорил, Уил.
— Боже правый, — он потирает лицо руками, потом опускается в кресло. — Ну, расскажи мне хотя бы план. Так я смогу помочь тебе, не обложатся так сильно, как бы ты это сделал без моей помощи.
Я откидываюсь назад, поправляю член и рассказываю ему о своем плане. Когда заканчиваю, он уже не злится. Теперь он просто в шоке.
— Сколько прошло с тех пор, как ты делал это, Торн? Лет двадцать? Не думаю, что мне нужно указывать тебе на очевидные вещи и говорить, что ты, возможно, уже подзабыл кое-что.
— Такое не забывается.
— Говорит человек, который уволил рыжую цыпочку на прошлой неделе, потому что она вернулась из декрета и, цитирую «спотыкалась об этот чертов шест, как будто нюхала весь день крэк, который поджарил каждую долбанную клеточку ее мозга, мешая осознавать, как все делается».
Я пожимаю плечами.
— Она просто забыла, она не была под кайфом! — ревёт он.
— Она не забыла. Я сам видел, как сучка нюхала это дерьмо сразу после своего провала на сцене. Ты не становишься забывчивым после того, как вытолкнешь из себя ребёнка. Ты начинаешь забываться, потому что вместо твоего мозга порошок.
Он наклоняется вперед, недоверчиво глядя на меня.
— Двадцать лет. Ты забыл, друг мой.
Я встаю, затем подхожу к бару, расположенному в задней части моего кабинета. В стенах справа и слева от меня есть окна, которые позволяют мне видеть нижний этаж. Под левым окном самые горячие женщины в Вегасе раздеваются для тех, кто готов бросать им наличные. Справа — мужчины, которые заставляют женщин, выглядеть идиотками… и это — то место, где сегодня вечером я окажусь после того, как подпишу документы, которые принесёт мне Ари Дэниэлс.
Проглотив бренди одним глотком, я поворачиваюсь к своему другу.
— Позволь мне спросить тебя вот о чем, Уил. Ты думаешь, что эта лёгкая киска, как ты её назвал, которую я насажу на свой член, нужна мне потому, что я забыл, как владеть своим телом? Это делается так же легко, как дышать, и ты, брат, чертовски хорошо это знаешь.
— Трахнуть какую-нибудь цыпочку это не то же самое, что вернуться туда и раздеться перед целым залом этих сумасшедших, Ти.
— А тут ты не прав. Секс — это всё равно что стриптиз, только вместо того, чтобы твой член болтался в воздухе, намазанный грёбаным маслом, твоя кожа пропитывается женщиной, которая так же отчаянно, как и ты, этого хочет.
— Иногда я удивляюсь, как тебе удалось прожить так долго, и тебя не убила во сне одна из твоих женщин.
— Во-первых, у меня нет «женщин». Во-вторых, правило номер семь: никогда не позволять им оставаться на ночь.
— Грёбаный придурок, — бормочет себе под нос Уайлдер, вставая с кресла, затем выходит из моего кабинета ни с чем.
Я перевожу своё внимание на окно справа и смотрю вниз на сцену, зал пуст, за исключением персонала, готовящегося к открытию через несколько часов. Я превратился из мальчишки в грёбаного мужика на сцене подобной этой. Когда мои ровесники ненавидели ходить в среднюю школу, я лгал о своём возрасте, чтобы раздеваться на сцене за доллары и трахать хищниц в приватных комнатах. Я прокладывал себе путь наверх, пока не стал самым лучшим. У меня не было выбора, если я хотел сохранить сраную крышу над головой или иметь чуть больше, чем хлеб на ужин. Мне просто повезло, что я превратился из ничтожества в короля. Это стоило каждого года из тех двадцати с лишним лет, что я проходил через ад, чтобы добраться туда, где я нахожусь сейчас. Стоило каждой грёбаной секунды.
И нет ничего такого, чего не мог бы получить король.
Включая женщину, которая раздула всё это дерьмо, не имеющее ни капли смысла, кроме потребности, которая заставляет меня сделать все.
Женщина, о которой я думал с тех пор, как она заставила меня, мать твою, гореть огнём, когда я увидел её в баре Уайлдера. И она стала навязчивой идеей, когда, почти месяц спустя, я неосознанно вошёл прямо в её магазин.
Сначала я утолю свою жажду, а потом разберусь с остальным дерьмом, которого не понимаю.
Глава 6
Одним движением руки я бросаю ещё одно платье, и оно пролетает над моей головой, присоединяясь к коллекции таких же отвергнутых на полу. Когда я ловлю отражение своего рассеянного и тревожного лица в зеркале с другого конца комнаты, я раздражаюсь и изучаю себя, размышляя о том, что ещё могло вызвать панику, но на ум мне так ничего и не приходит. Мои щёки пылают естественным румянцем, глаза безумные, а волосы взъерошены, пока я стою в своём лучшем кружевном белье, волнуясь о тридцатисекундном пари.
Мой день начался легче, чем можно было подумать, если бы кто-нибудь стал свидетелем моих безумных действий с тех пор, как я вошла в свою гардеробную.
Утро было прекрасным. Я была расслаблена, полностью позабыв о «Я напишу» от Торна, пока не пришло печальное сообщение, в котором говорилось, где мы встретимся с ним за ужином. Вот и всё. Простой текст с указанием места и времени.
И после этого я превратилась в безнадёжный комок нервов, не позволяя себе написать ответ из-за страха отступить.
За обедом я встретилась со своим адвокатом Джозефом, и мы подготовили документы, которые Торн должен будет подписать, не забыв добавить пункт о глупом пари. Тот, который защитит меня, если победит он, и тот, который защитит Торна, если выиграю я. К счастью, Джозеф всегда был профессионалом и ни словом не обмолвился об изменениях. Чёрт возьми, даже если бы он это сделал, я знаю, что у меня не было бы ни единого шанса объяснить ему это таким образом, чтобы он всё понял. Да и кто бы вообще смог это понять? Ох, да, это просто, чтобы убедиться в том, что я точно получу четыре миллиона долларов, независимо от того, окажется ли он во мне сегодня вечером или нет. Всего-то. К счастью, мне не пришлось прибегать к этому сценарию.
Пайпер начала звонить сразу после полудня, но мне удалось без особых усилий отвлечь подругу, пообещав посвятить её во все детали завтра — даже если мой желудок сжимается от одной мысли о том, чтобы поделиться Торном. Я могу не понимать, что именно чувствую к нему — или он ко мне — но впервые за время дружбы с Пайпер мне хочется хоть ненадолго оставить его только для себя. В этом нет абсолютно никакого смысла. Торн не принадлежит мне, чтобы я его охраняла, но моё сердце бьются таким образом, что мне приходится делать именно это. Думаю, мне с лёгкостью удалось отделаться от Пайпер, потому что у неё снова были намеченные планы с Мэттом. В этом нет ничего удивительного. Мэтт снова стал обычной занозой в заднице, отвлекая её. Не сомневаюсь, что, если бы она мыслила ясно, я бы не смогла увильнуть так просто.
После встречи с Джозефом мне пришлось забежать в «Тренд», чтобы сделать заказ на поставку, о которой накануне вечером я совершенно забыла. Я не стала задерживаться в магазине, доверяя своим подчинённым вести дела, как они всегда это делают.
Потом, когда мне уже нечем было заняться в оставшееся перед встречей время, мне пришла в голову гениальная идея вычистить свой дом сверху донизу. Обычно я с удовольствием провожу время за уборкой дома, которым очень горжусь, но эта гениальная идея была просто глупой. Это было не что иное, как одна большая оплошность, потому что моя затея закончилось тем, что я взбесила Дуайта — своего рыжего полосатого кота. Это означает, что сегодня вечером, когда я лягу спать, он отомстит, мучая меня всю ночь. В прошлом это могло означать что угодно: он мог кусать мои ноги, когда я засыпала, или же просто задушить своей тушей во время сна. С Лордом Дуайтом никогда не знаешь, что тебя ждёт, когда его кошачьи глаза жаждут мести. Или убийства.
Если всё это и не было таким уж напряженным, то закончилось тем, что я стою в своей гардеробной в нижнем белье, сходя с ума от того, достаточно ли хорошо выгляжу для мужчины, который может в конечном итоге поставить меня в положение, в котором я не была уже много лет. До этого я потратила час времени, отбрасывая все свои лучшие наряды на пол и сделав максимальный уход за телом: побрила, отполировала и увлажнила каждый дюйм своей кожи. Еще никогда я не была так благодарна тому, что продолжила ходить на восковую эпиляцию, даже после того, как у меня не осталось причин подвергать своё тело этим ужасным пыткам. Если бы мне пришлось добавить это к ритуалу бритья, я бы, вероятно, так и торчала всё ещё в ванной.
