Клеймя меня.
Сжигая меня.
Я подхожу прямо к нему, кончики моих красных каблуков всего в дюйме от его блестящих чёрных туфель. Понятия не имею, где пряталась эта наглая женщина раньше, но краем глаза наблюдаю, как моя рука движется сама по себе, привлекая его внимание и шокируя меня, когда ложится на его твёрдую грудь. Его жар даже через материал рубашки обжигает мою кожу, словно бушующий дикий огонь. Его сердце бешено колотится, давая мне понять, что он не так уж равнодушен, как может показаться со стороны.
— А вы приоделись, мистер Эванс, — говорю ему я хриплым шепотом.
— Вот, черт, — стонет он, его глаза опускаются на мои красные губы и остаются там на мгновение, прежде чем он тянется к моей руке и накрывает её своей большой ладонью, забирая у меня контроль над его восхитительным теплом.
Стыд и смущение за то, что мне кажется его отказом, возникают в моём животе. Но также быстро, как эти эмоции приходят, они улетучиваются, когда вместо того, чтобы убрать мою руку, он соединяет наши ладони, переплетая пальцы. Затем, поднимая взгляд от наших сцепленных рук с выражением на лице, которое у меня нет шанса понять, он ведёт нас внутрь. Тем не менее, он не говорит ничего, кроме двух слов, которые я услышала, когда подошла к нему. Я использую это время, чтобы стереть шок со своего лица и попытаться выяснить, является ли это частью игры... или чего-то ещё.
Его мощные шаги и длинные ноги заставляют меня прибавить шаг, чтобы не отстать от него, когда он подходит к ресепшену. Две девушки студенческого возраста едва не падают в обморок, когда он подходит к ним, и мне достаточно увидеть голод в их глазах, чтобы снова оказаться в гуще событий. Конечно, я могла бы посочувствовать их реакции, но эти взгляды дают мне толчок, вызывая ревность. Я высвобождаю свою руку из хватки Торна, получая от него хмурый взгляд, когда поправляю вещи в своей руке. Хотя, это не длится долго. Я делаю шаг, чтобы прижаться к его телу, подталкивая его руку своим плечом, вынуждая его поднять и положить свою мускулистую и тяжелую руку мне на плечи. Папка с бумагами теперь зажата в руке за его спиной, позволяя мне ещё плотнее прижаться к его твёрдому телу. Мой клатч болтается на запястье у него на животе, когда я кладу руку ему на грудь и смотрю на него снизу-вверх.
— Я просто умираю с голоду, милый, — выдыхаю я, прикусывая губу, которую только что надула, глядя на него.
Он опускает глаза, чтобы посмотреть представление, которое я, несомненно, разыгрываю для двух девушек, все еще смотрящих на него с вожделением, и чувствую его безмолвный стон.
— Бронь. Двое. Торн, — рявкает он резким тоном в сторону девушек, но не отводит взгляда от моего рта.
Я поворачиваюсь, одариваю их улыбкой, которая даже близко не похожа на искреннюю, и поднимаю бровь, когда они не двигаются.
— Девочки, сожалею, что у него такие плохие манеры. Мы просто редко выходим из дома, и у нас на сегодняшний вечер грандиозные планы. Если вы не возражаете, столик на двоих на имя Торн.
Я снова чувствую вибрацию в своем теле, когда Торн наслаждается ситуацией и даёт об этом знать своей рукой. Прилив силы, который я ощущаю, получая от него такую реакцию, ясно даёт понять, что это слишком реально, чтобы быть игрой. Всё, что я могу сейчас сделать, это держаться и надеяться, что он чувствует то же самое.
Эти двое заикаются и неловко смотрят друг на друга. После нескольких весёлых секунд молчаливого наблюдения за их поведением мы следуем за той, которая сумела взять себя в руки, она ведет нас в дальний угол ресторана — единственная часть огромного заведения, которая предлагает некоторую конфиденциальность. Находясь в достаточно далёком и изолированном от толпы месте, два человека могут забыть, что они не одни. Это почти частный кусочек тускло освещённого рая, созданный специально для нас.
Торн берет меню у официантки, прежде чем она успевает закончить свою работу, и, пренебрежительно кивнув в ту сторону, откуда мы только что пришли, бросает его на стол. Я лишаюсь его тепла, когда он подходит к одному из стульев и выдвигает его для меня, ожидая, пока я сяду.
Только он не идёт вокруг стола, чтобы сесть напротив.
Моё сердце учащенно бьётся, когда мои густые волосы убираются с плеч, и прохладный воздух в комнате касается моей разгорячённой кожи. Я закрываю глаза и задыхаюсь, когда его теплое дыхание и влажный язык прокладывают путь, который тянется вверх по моей шее, останавливаясь чуть ниже уха. Он потрясает меня до глубины души, когда его губы прижимаются нежнейшим из поцелуев к чувствительной коже, прежде чем приподняться и приблизить свои губы к моему уху. Его ровное дыхание, глубокое и явно небезразличное, холодит кожу там, где его язык оставил влажный след. Он ходит по краю — не двигаясь, не касаясь... просто сводя меня с ума в ожидании.
— Продолжай в том же духе, и я трахну тебя на этом столе, детка.
Закрыв глаза, я откидываю голову назад и прислоняюсь к его плечу. Да, это реально, и не только для меня. Это одна из самых восхитительных реальностей в моей жизни.
Сегодня мы оба победим.
Ещё один едва заметный поцелуй отпечатывается на моей коже, на этот раз на виске, прежде чем он выпрямляется. Его пальцы скользят вверх по моим рукам, а затем он обходит стол и садится напротив меня. Я использую короткую передышку, чтобы успокоиться, положить папку, которую сжимала, и снять клатч, отложив его в сторону.
Я открываю рот, но не могу придумать ничего достойного его последних слов. Вместо этого я пожимаю плечами, и его губы дёргаются. Моя рука так сильно дрожит, когда я протягиваю ее, чтобы взять одно из меню, что я удивлена, как ещё не отправила эту чёртову штуку в полёт. Его рука, однако, даже не дёргается, когда он берёт своё меню. Ни один из нас не произносит ни слова, когда мы держим их в руках. Передо мной с таким же успехом могло быть меню на китайском, потому что я не понимаю ничего, когда открываю его. В моей голове кружатся безумные мысли.
— Красное. Сейчас же.
Вздрогнув от властности грохочущего требования Торна, я поднимаю глаза. Перепуганный молодой официант присоединился к нам и стоит рядом с нашим столом со страхом в глазах. Он кивает и, не теряя ни секунды, убегает прочь.
— Это было не очень вежливо, — ругаюсь я и хмурюсь, когда вижу выражение его лица.
— Это было, эффективно, Ари. Я не собираюсь тратить время на любезности, когда знаю, чего хочу, и могу быстро это получить.
— Ты даже меню не открыл, — обвиняю его я. — Как ты можешь знать, чего хочешь?
— Я говорю не о еде.
— Ох, — выдыхаю я, начиная понимать.
— Бумаги после вина. Поговорим, пока ужинаем. Затем идём в мою машину.
— Твои тридцать секунд уже начались, а я не услышала гонга?
Его губы дёргаются от моей дерзости. Дерзости, на которую я даже не представляла, что способна в такой момент.
— Я сказал, что ты будешь в моей машине, а не на моём члене. Пока.
Мои щёки пылают от его грубых слов, когда понимаю, что наш перепуганный официант выбрал именно этот момент, чтобы вернуться. Теперь понятно, что его так взволновало. Торн, похоже, способен разорвать его пополам только потому, что он вернулся и помешал нам.
— Вы уже определились с заказом? — торопливо спрашивает он.
Ни один из нас не прерывает зрительный контакт, манерам здесь больше нет места, когда его взгляд так же голоден, как и мой. Я смутно слышу его грубый голос, выдающий название двух блюд, которые не помню, видела ли в своём меню, полном китайских слов. Я ёрзаю на стуле, когда к нам присоединяется ещё один официант, чтобы подать вино. Торн отмахивается от него, когда тот делает паузу, чтобы дать возможность Торну попробовать вино, и наливает в наши бокалы большую порцию — без сомнения, чтобы убедиться, что ему не придётся наполнять их в ближайшее время.
И вот мы наконец-то остаемся одни в нашем тусклом маленьком раю.
Наедине с таким сильным сексуальным влечением, проскальзывающим между нами, у меня возникает чувство, что я сильно недооценила то, что может произойти всего за несколько секунд, когда речь заходит о Торне Эвансе.
