— С ней все в порядке. Благодаря тебе.
— Она действительно была у них?
— Да.
Значит, все это безумие было не напрасно. Меня охватывает невероятное облегчение. Слава богу, слава богу, что с ней все хорошо. Я хмурюсь.
— Как они добрались до нее?
— Элизабет Морган, — просто отвечает он.
— Нет!
Он кивает.
— Она забрала ее прямо из спортзала.
Я морщу лоб, по-прежнему не понимая.
— Ана, я потом все подробно тебе расскажу. С Миа все прекрасно, учитывая обстоятельства. Ее накачали наркотиками. Сейчас она еще слаба и потрясена, но каким-то чудом больше никак не пострадала. — Челюсти Кристиана сжимаются. — То, что ты сделала… — Он проводит рукой по волосам. — Невероятно смело и невероятно глупо. Тебя же могли убить! — Глаза его блестят мрачным серым блеском, и я знаю, что он сдерживает свой гнев.
— Я не знала, что еще делать, — шепчу я.
— Ты могла бы сказать мне! — негодует он, стиснув лежащие на коленях руки в кулаки.
— Он сказал, что убьет ее, если я кому-нибудь расскажу. Я не могла так рисковать.
Кристиан закрывает глаза, на лице написано страдание.
— Я с четверга умер тысячью смертей.
С четверга?
— А какой сегодня день?
— Почти суббота, — говорит он, взглянув на свои часы. — Ты была без сознания больше суток.
Ого.
— А Джек и Элизабет?
— Под арестом. Хотя Хайд находится здесь под охраной. Им пришлось вытаскивать пулю, которую ты в него всадила, — с горечью говорит Кристиан. — К счастью, я не знаю, где именно он находится, иначе, наверное, сам убил бы его. — Лицо его мрачнеет.
Вот черт. Джек здесь? «Это тебе за SIP, паршивая сука!»
Я бледнею. Мой пустой желудок конвульсивно сжимается, к глазам подступают слезы, а тело бьет глубокая дрожь.
— Эй. — Кристиан придвигается ближе, голос озабоченный. Забрав стакан из моей руки, он бережно обнимает меня. — Уже все хорошо. Ты теперь в безопасности, — хрипло бормочет он мне в волосы.
— Кристиан, прости. — Слезы уже катятся у меня по щекам.
— Ш-ш. — Он гладит мои волосы, и я плачу ему в шею.
— За то, что я сказала. Я никогда не собиралась уходить от тебя.
— Тише, детка, я знаю.
— Знаешь? — Его признание останавливает мои слезы.
— Я это понял в итоге. Ей-богу, Ана, о чем ты только думала? — Тон его напряженный.
— Ты застиг меня врасплох, — бормочу я ему в воротник, — когда мы разговаривали в банке. Подумав, что я ухожу от тебя. Я думала, ты знаешь меня лучше. Я же столько раз говорила тебе, что никогда не уйду.
— Но после того, как я ужасно вел себя… — чуть слышно говорит он и стискивает обнимающие меня руки. — На короткое время я подумал, что потерял тебя.
— Нет, Кристиан. Никогда. Я просто не хотела, чтоб ты вмешался и подверг жизнь Миа опасности.
Он вздыхает, не знаю, от гнева ли, раздражения или обиды.
— А как ты понял? — быстро спрашиваю я, чтобы отвлечь его от этих мыслей.
Он заправляет волосы мне за ухо.
— Я только-только приземлился в Сиэтле, когда позвонили из банка. Последнее, что я слышал, это что ты заболела и едешь домой.
— Значит, ты был в Портленде, когда Сойер звонил тебе из машины?
— Мы как раз собирались взлетать. Я беспокоился о тебе, — мягко говорит он.
— Правда?
Он хмурится.
— Ну конечно. — Большим пальцем он гладит мою нижнюю губу. — Я всегда беспокоюсь о тебе, ты же знаешь.
Ох, Кристиан!
— Джек позвонил мне в офис, — бормочу я. — Он дал мне два часа, чтобы достать деньги. — Я пожимаю плечами. — Мне надо было уйти, а это казалось лучшим предлогом.
Рот Кристиана сжимается в твердую линию.
— И ты улизнула от Сойера. Он тоже страшно зол на тебя.
— Тоже?
— Как и я.
Я неуверенно касаюсь его лица, пробегая пальцами по колючей щетине. Он закрывает глаза, прижимается к моей руке.
— Не злись на меня. Пожалуйста, — шепчу я.
— Я ужасно зол на тебя. То, что ты сделала, — жутчайшая глупость, граничащая с безумием.
— Я же сказала, что не знала, как иначе поступить.
— Ты, похоже, совершенно не заботишься о собственной безопасности. А ведь ты теперь не одна, — сердито добавляет он.
Губа моя дрожит. Он думает о нашем маленьком Комочке.
Мы оба вздрагиваем, когда дверь открывается, и в палату входит молодая афроамериканка в белом халате поверх серой медицинской формы.
— Добрый вечер, миссис Грей. Я доктор Бартли.
Она начинает тщательно меня обследовать: светит мне в глаза фонариком, просит дотронуться до ее пальцев, потом до своего носа, закрыв вначале один глаз, потом второй, и проверяет все мои рефлексы. Но голос у нее приятный, а прикосновение нежное, и ей не откажешь в умелом подходе к больному. Сестра Нора присоединяется к ней, а Кристиан отходит в угол палаты, чтобы сделать несколько звонков, пока меня осматривают. Мне трудно сосредоточиться на докторе Бартли, сестре Норе и Кристиане одновременно, но я слышу, как он звонит своему отцу, моей маме и Кейт, чтобы сказать, что я очнулась. Наконец он оставляет сообщение Рэю.
Рэй. О черт… В памяти всплывает какое-то смутное воспоминание о его голосе. Он был здесь, да, когда я была без сознания.
Доктор Бартли ощупывает мои ребра, нажимая пальцами осторожно, но твердо.
Я морщусь.
— Сильный ушиб, но ни трещин, ни переломов. Вам очень повезло, миссис Грей.
Я угрюмо сдвигаю брови. Повезло? Я бы так не сказала. Кристиан тоже недовольно хмурится. Он говорит мне что-то одними губами, похожее на «сумасбродка», но я не уверена.
— Я выпишу вам болеутоляющее. Однако вам понадобится еще некоторое время. Хотя в целом все выглядит так, как и должно, миссис Грей. Советую вам поспать. В зависимости от того, как будете чувствовать себя утром, мы можем отпустить вас домой. Вас осмотрит моя коллега доктор Сингх.
— Спасибо.
Раздается стук в дверь, и входит Тейлор, неся черную картонную коробку с кремовой надписью «Фермой Олимпик» сбоку.
Ух ты!
— Еда? — удивляется доктор Бартли.
— Миссис Грей хочет есть, — говорит Кристиан. — Это куриный бульон.
Доктор Бартли улыбается.
— Это замечательно. Но только бульон. Ничего тяжелого. — Она многозначительно смотрит на нас, и они с сестрой Норой уходят.
Кристиан подкатывает к кровати столик на колесах, и Тейлор ставит на него коробку.
— Здравствуйте, миссис Грей.
— Привет, Тейлор. Спасибо.
— Всегда пожалуйста, мэм. — Мне кажется, он хочет еще что-то сказать, но удерживается.
Кристиан распаковывает коробку, достает термос, суповую тарелку, подставку, салфетки, ложку, маленькую корзинку с булочками, серебряные солонку и перечницу с дырочками… «Олимпик» расстарался вовсю.
