Но как от Арины отделаться, чтобы остальные не просекли?
Девушка кивает, укладывая сына на заднее сидение, а после закрывает дверь, оставаясь рядом со мной.
— Курить вредно, — и достаёт с карманов пачку тонких сигарет. На мою усмешку пожимает плечами: — Я редко, только когда всё совсем хреново.
Замолкает и отводит глаза, будто сказала больше, чем хотело. Ясен хер, у неё всё хреново — маленький ребёнок, мужа нет, жилья нет, а в качестве работы — я. Блять, предлагал же ей деньги, возьми и нормально живи себе. Вот нахрена выебываться?
— Арин, последний шанс взять деньги и съебаться нахуй из моей жизни.
Не знаю, беспокоюсь больше о ней или о себе.
Дёргается от моих грубых слов и смотрит снизу, сверкая карими глазами.
— Ты так пытаешься от меня избавиться. А мне показалось, что я тебе нравлюсь.
— Малышка, — прижимаю к машине, запуская пальцы в тёмные волосы. — Ты только попроси и я нагну тебя прямо тут.
Дышит учащённо, рассматривает и сглатывает слюну. Скользит язычком по пухлым губам и не отводит взгляда. Вдыхаю аромат цветов с волос и укладываю руку на вздымающуюся грудь. В штанах тесно и я прижимаюсь бедром к девушке, показывая, насколько я готов нагнуть её.
— Тебе понравится, обещаю. Но если ты сейчас же не возьмёшь денег и сядешь в машину, то я превращу твою жизнь в ад. Я с удовольствием трахну тебя в перерывах, но дольше недели ты не протянешь. Подумай хорошенько.
Ответом мне служит оглушительный хлопок дверью.
Арина
Я хотела сказать ему «да». Забрать деньги, рассказать о просьбах его друзей. Хотя могли они называться его семьёй, если просили шпионить? Я бы объяснила о Игоре и том, что кто-то хочет причинить вред Пуле. И, самое постыдное, мне бы хотелось сказать ему «да» на его грязное предложение. Поцеловать и прижать.
Потому что одни своим взглядом Клык заставлял меня дрожать, а внизу всё сжималось от той внутренней силы, с которой мужчина давил на меня.
Но я не могла поддаться. Клык разозлиться, узнает всю информацию, а затем вышвырнет на улицу. Меня может защитить только Игорь, и я должна оставаться верной ему. Я должна сделать всё, чтобы выжить, а с чувствами разберусь. Не впервый раз мне их душить и заталкивать подальше в коморки души.
— Это будет вашей комнатой.
Клык помогает с сумками и это странно. Нет, это абсолютно нормально, вежливость и помощь и всё-такое. Но я настолько привыкла справляться со всем сама, что чувствую себя непривычно, принимая помощь. Я могла сама занести Алека, а потом вернуться за вещами.
Но забота… приятна.
В моей новой спальне, в отличие от остального дома, преобладали тёмные тона, и из-за плотных штор, не пропускавших солнце, царил полумрак. Обстановка была минимальной: двуспальная кровать с тумбочками по бокам и шкаф, а справа от входа скрывалась ещё одна дверь, ведущая в ванную. Мило, скромно, даже немного уютно.
— Идём, покажу остальной дом.
— Мне Вера главное показала. Я пока не хочу оставлять сына.
— Да ничего с ним не случится.
— Клык, он уснул после истерики, когда боялся, что я его брошу. Как думаешь, что с ним будет, если он проснётся в незнакомой комнате в одиночестве?
Я, наконец, осталась в одиночестве. Мне нужно было побыть в тишине и подумать, как быть дальше. Я сегодня шла на смену в кафе, а в итоге столько всего произошло. Задание, парк, странная работа няней, переезд. И Клык.
Клык был самой большой проблемой. Властный, непредсказуемый, вспыльчивый. Такие мужчины были подобны бомбы и может накрыть взрывной волной в любой момент. Он в одно мгновение может поцеловать, а в другое приставить пистолет к виску.
И как мне реагировать на все его действия и попытки выжить? Вряд ли он остановится на угрозах. Скоро в ход пойдут подколы, не самые страшные, ему не нужно выгонять меня целую неделю. Но довести до предела — он может.
Мне не реагировать или отвечать или расстраиваться? Попытаться подружиться или согласиться на деньги, чтобы он меньше осторожничал и рассказал что-то?
Может, стоило принять деньги и справиться за неделю? На дольше я тут оставаться не хотела. Нет, так бы он точно решил, что я продажная и ни капли доверия не проявит. Но что теперь он подумал обо мне, когда получил отказ на такое выгодное предложение.
И ещё было бы прекрасно, если бы я не запуталась во всей лжи, что рассказывала каждому из чужой компании.
А что если… быть собой? Вести и реагировать так, как я бы вела себя, окажись в такой ситуации при других обстоятельствах. Сглаживать свою резкость и гнев, чуть больше эмоций и сочувствий. Стать лучшей версией себя. Тогда лжи не будет и я не проколюсь.
Вот только могу позволить себе чувствовать слишком многое. И тогда последствия всего этого дела буду расхлёбывать очень долго.
Плевать. Игорю дорого обойдётся это дело. Будет мне психолога оплачивать, пока не поправлюсь.
— Мам?
— Проснулся, монстрик?
Я рассказываю сыну то, что нужно было рассказать изначально, чтобы избежать недопонимания, но я не могла знать о его истерике. Сын спокойно принимает факт переезда и того, что садик с будущей женой Кирочкой нужно будет бросить на время.
Оставляю сына разбираться с игрушками, а сама иду в сторону кухни, нужно приготовить ужин и поговорить с Клыком. Хоть о чём-то, что может быть полезно.
Конечно, люди Игоря уже кружили вокруг Пули и Веры, вычисляя их передвижения и встречи, работая издалека. Но мне нужно было узнать что-то, что никаким другим образом выведать не получится.
Я достаю фарш из холодильника, как замечаю, что по барной стойке ползла змея. Первым делом я запрыгнула на кухонный столик, а затем и заорала, стараясь придать голосу максимальной громкости.
— Зачем так орать? — в помещение вальяжной походной проходит виновник торжества. — У змеи теперь психическая травма на всю жизнь будет. Смотри, какая она милая.
— Змея ядовита?
— Нет. Да, но только если укусит.
— Какой ты остроумный.
Резко поддавшись вперёд, мужчина хватает меня за руку и перемещает на неё чешуйчатую тварь. На секунду я застываю от тепла его прикосновений, а затем стараюсь вырваться.
Слегка обвивая мою конечность, змея обосновывается на запястье, оставляя после своих прикосновений прохладу. Клык с вызовом наблюдает за мной, ожидая взрыва эмоций и истерики, но в ответ получает лишь поглаживание змеи и снисходительный взгляд.
— Ты кличала? — в кухню вноситься сын. Он останавливается, завороженно смотря на змею. — Ой, как у Яны.
— Да, как у Янчика, — я улыбаюсь, слегка поглаживая животное. — Милая. Клык, ты, правда, думал, что я настолько наивна и юна, что испугаюсь обычного ужа?
Отдаю тварюку Клыку и испытываю желание счесать прикосновения змеи с кожи. Я боялась змей, мышей и прочей живности, которая пугала и раздражала всех. Просто показывать это перед мужчиной не хотелось.
Кухня соединена с просторным залом, поэтому я могу наблюдать, как Клык обосновывается на диване с ноутбуком. А Алек садиться возле мужчины и открывает свои зарисовки.
Лучи заходящего, пробиваясь сквозь стекло, и пересекаясь друг с другом, усеивали комнаты отблесками радуги. Вот только прикинув, что все эти окно мне мыть каждую неделю, все прекрасное вдруг оказалось не таким уж и ярким.
Клык, проявляя себя с неожиданной стороны, шепчет что-то на ухо Алеку, а тот заворожено слушает, приоткрыв рот, словно так запоминается лучше. Они оба сидели под естественным светом, и солнечные зайчики играют в их волосах, меняя их цвет от горького шоколада до молочного.
Сердце вдруг замирает от осознания, как эти двое похожи, но затем мысль ускользает, насмешив меня. Я точно знаю, кто приходится Алеку отцом и уж точно запомнила бы любовника со странным именем Клык.
Сын машет мне и улыбается, ожидая ответную улыбку, и я не сдерживаю эмоций. Но стоит мужчине перехватить мой взгляд, как лицо мигом каменеет, и его улыбка тут же кажется натянутой.
