Бертран д'Анжелон оглянулся на команду. Пираты уже скинули добычу в общую кучу и ждали только капитана, чтобы он начал раздел добычи.
Что же, они дрались как черти и теперь достойны развлечься зрелищем, а может, ещё и поучаствовать в нем. После сражения кровь не успела остыть, и капитан чувствовал, что его мужское естество натянуло ткань штанов, как муссон наполняет паруса.
— Встань на колени, белошвейка! — прохрипел Бертран д'Анжелон и пихнул Джессику под коленную чашечку. — Нежный ротик, который недавно вынес мне приговор станцевать на рее, сейчас очень и очень пригодится!»
Кацуми увидела, как снующие по палубе матросы начали подтягиваться к стенам. Так прошлый раз подходили черти и грешники, но сейчас вместо рогов и копыт на фигурах красовались треуголки и ботфорты.
— Встань на колени, белошвейка! — прохрипел мужчина за спиной и тоже толкнул Кацуми под колени, отчего она опустилась на тигриную шкуру. — Нежный ротик, который недавно вынес мне приговор станцевать на рее, сейчас очень и очень пригодится!
— Давайте, кэп, отжарьте эту цыпочку! — послышалось со стороны стены.
Кацуми вздрогнула, когда услышала чужой голос, кроме читающего и своего мучителя. Потом, когда раздался хохот из десятка мужских глоток, она увидела небольшие динамики, замаскированные под обломки дерева. Этот гад хорошо подготовился.
Неужели его так это заводит?
Натянутая ткань штанов подтвердила её мысли.
Морды, а не лица бесновались вокруг. Оскаленные зубы, сжатые кулаки, сверкающие глаза. Вдали за бортом тонул виртуальный корабль, а над головой трепетал на ветру черный флаг с черепом и скрещенными ножами. Он совсем больной, если потратил кучу времени на создание правдоподобного антуража…
«Джессика со стоном упала на окровавленную тигриную шкуру. Ранее полосатая красавица украшала каюту её мужа, а теперь валялась в грязи пиратской палубы. Такая же участь ожидала и Джессику.
Мозолистая ладонь схватила женщину за шею и перед её лицом показались зеленые атласные штаны пиратского капитана. Джессика зажмурилась, когда твердый предмет, натянувший ткань, скользнул по щеке. Пират дернул за пояс и штаны скользнули вниз.
— Смотри, красавица, какая пушка скоро выстрелит внутрь тебя. Это не жалкий стручок твоего мужа, это настоящая пиратская мачта! — расхохотался Бертран.
Джессика невольно взглянула на торчащий предмет и завизжала. Это не могло быть человеческим органом.
Не могло.
Скорее такое было присуще жеребцу Блеку из её конюшни. Едва ли короче её руки, с густой черной порослью и огромным свисающим мешочком у основания.
Пираты расхохотались, начали отпускать скабрезные шуточки, наслаждаясь страхом и ужасом Джессики».
— Смотри, красавица, какая пушка скоро выстрелит внутри тебя. Это не жалкий стручок твоего мужа, это настоящая пиратская мачта! — сказал мужчина, когда повторил действием слова невидимого чтеца.
Кацуми мрачно взглянула на торчащую «пушку». Да уж, размер как из книги. Но то была фантазия, в ходе которой она представляла Иона Фалькона и его тридцать четыре сантиметра в эрегированном состоянии, а сейчас… Ион явно не был лидером среди самых длинных достоинств.
— Взвизгни, — требовательно сказал мужчина.
— Чего?
— Я говорю — взвизгни! Как в книге.
— Не буду, — пробурчала Кацуми.
Она уже приготовилась получить новый удар током, когда заметила, как напрягшийся орган начал опадать.
Неповиновение его расслабляет?
Тут же последовало наказание. Кацуми завизжала от боли, когда удар током превысил прошлые в несколько раз.
Когда же она смогла дышать, то «мачта» мучителя снова обрела былую твердость и покачивалась перед глазами женщины, как голова танцующей кобры.
— Не сопротивляйся и тебе не будет так больно, — сказал мужчина.
Ей показалось, или в самом деле в его голосе промелькнули нотки сострадания? Как такое может быть? Кацуми подняла глаза к его лицу, но оно было бесстрастным.
«Рука пирата рванула за ворот платья и на всеобщее обозрение появились белоснежные груди. Два полушария с коричневыми пуговками-сосками предназначались для глаз и ласк мужа, а не для похотливых мужских взглядов. Джессика подняла руки, чтобы закрыться, но Бертран тут же ударил по предплечьям. Он сжал левую грудь так сильно, что Джессика не смогла сдержать стона.
— Какая сочная, так бы и откусил, — заржал капитан.
Остальные пираты захохотали и заулюлюкали.
— Молю вас, не надо. Пожалуйста, не надо. Я заплачу любую сумму, но…
Она не успела договорить, когда бордовая головка пиратского орудия скользнула между её губ».
На этот раз Кацуми не стала противиться, чтобы не получить ещё один разряд боли. Она покорно сказала свою реплику и позволила естеству мужчины ворваться в рот.
Следующие реплики тоже были сказаны, и она упала на спину, когда читающий произнес текст, и мужчина толкнул её. Подол платья оказался задран и свернулся рубцом на поясе. По книге капитан пиратов должен был проникнуть внутрь Джессики и заставить ту кричать. Сначала женщина кричала от унижения, страха и ненависти, а потом уже от наслаждения и страсти.
Вряд ли Кацуми закричит от наслаждения…
Она удивленно распахнула глаза, когда мужчина извлек из кармана небольшой тюбик с изображением синей капли на прозрачной пластиковой поверхности. Кацуми видела такой в сексшопе — лубрикант, смазывающий гель. Небольшая полоска легла на возбужденный орган мужчины, и вот он уже заблестел, как ртутная лужица. Ещё небольшая полоска и женщина вздрогнула, когда мужчина проник пальцем в её горячее и сухое, как пустыни Невады, влагалище. Гель показался прохладным и скользким.
Мужчина коленями раздвинул её ноги и лег сверху. Кацуми отвернулась, но он не позволил этого сделать — заставил смотреть в глаза. Она слегка дернулась, когда твердый стержень проник в неё с размаха, словно таран влетел в небольшую щель ворот.
«Джессика плакала от боли, унижения и от того, что впервые она ничего не может сделать. Она была бессильна перед этим самцом, который наслаждался властью.
Его могучее копье вызывало в Джессике кучу эмоций. Сначала была боль. Одна сплошная боль, как в первую брачную ночь, когда муж старался быть аккуратным и неторопливым, а в ответ Джессика терпела и даже пару раз провела рукой по спине. В этот раз Бертран вовсе не собирался вспоминать об аккуратности.
Он брал её, как волк берет свою волчицу, которую только что завоевал в схватке с другим самцом. Он то сжимал, кусал и шлепал по молочно-белым грудям, то наваливался полным весом так, что она еле дышала, а сам стискивал в мозолистых руках нежные ягодицы и проникал.
Проникал.
Проникал…
Сколько времени это продолжалось?
Джессика уже потеряла счет минутам, когда мужчина неожиданно вышел из неё и перевернул на живот. Он заставил встать её на колени и открыть матросам самое сокровенное. Мужчины смотрели на новое зрелище, ржали и кидали издевательские советы. Наконец, мужчина покрыл её, как жеребец Блек покрывал приводимых лошадей».
Перед глазами Кацуми возник тот самый момент, когда она работала над этим эпизодом. Как раз в кабинет зашел полуобнаженный после душа Дженшин, чтобы позвать её к ужину, и капельки воды поблескивали на кубиках пресса. Кацуми уже возбудилась от представления этой сцены, и Дженшин оказался как нельзя кстати. Он был так сексуален и так приятно пах дезодорантом. Бурный секс и сногсшибательный оргазм — вот что ассоциировалось у писательницы с этим эпизодом.
Но не сейчас…
Сейчас она смотрела в желтоватые глаза небритого матроса, который всего в полуметре от неё стоял на четвереньках и щерил в ухмылке кариозные зубы. Виртуальный персонаж словно был живым. Он показывал, что тоже не прочь занять место сзади.
А сзади уже втыкался огромный стержень, который заставлял Кацуми при каждом толчке стонать. И это были не стоны наслаждения, как у Джессики… Писательница писала и не представляла в тот момент — насколько это может быть плохо. Она, как и миллионы женщин хотела просто погрузиться в запретную фантазию, нелепую, но сладкую. И теперь упругая фантазия погружалась в неё. И это не было так сладко, как она себе представляла.
