Вот её я вижу время от времени.
Разряженная блондинка с наращенными волосами, в соболиной шубе и в облаке премиальных духов. С лицом таким, будто из золотого кубка нахлебалась королевской крови. Ни одному нормальному человеку, вроде меня, такое не понравится. Да - она заочно меня бесит. Не говоря уже о том, что издалека очень смахивает на мою ровесницу.
Пряча лицо в капюшоне, медленно плетусь к автобусной остановке, глядя себе под ноги.
Уже стемнело.
Сегодня пятница, и сегодня у меня смена в “Кислоте”, зато потом два выходных, которые я планирую провести на своём новом диване.
Даже произнесённое мысленно, слово “диван” посылает короткий и точный укол в сердце, заставляя горло сжаться от обиды.
Ни звонков, ни сообщений… вообще ничего. Уже целую неделю бесячая тишина.
Ну, и пожалуйста! Ещё неделя, и я вообще его забуду. А что такого? Думает, он такой незабываемый?
Сглатываю ком.
На самом деле, я не думала, что он вот так испарится! Опять. С учётом того, как терроризировал меня до этого. Я рассчитывала на то, что он не даст мне гордо покинуть вечеринку, а попросит… остаться…
Вместо этого он даже такси мне не вызвал и куда-то делся! После того, как набросился на меня, как ненормальный! Живот реагирует тянущей чувственной болью. К чёрту его...
Войдя в полупустой автобус, ухожу в хвост и прислоняюсь лбом к стеклу, опёршись на поручень.
Просунув руку в карман куртки, снова проверяю телефон.
Горестный вздох покидает мою грудь.
Мама: “Мы знаем, что завтра у тебя выходной.”
Закатываю глаза, быстро набирая в ответ:
“Это ещё не точно.”
Мама: “Ждем. Папа будет запекать рульку.”
Я: “Очень сильно постараюсь.”
Мама: “Будь добра.”
Родители кормят меня на убой. Может и не нужно было от них съезжать. Моя комната в родительской квартире всегда свободна, хотя сейчас используется, как склад. Денег можно было сэкономить, хотя бы тех, которые сейчас отдаю за свою комнату шести метров. Комнату, в которой теперь ну просто все напоминает кое о ком. Ну, это не удивительно, с учетом того, что половину комнаты теперь составляет красный диван, а вторую - раздолбанная кровать, от которой я всё никак не избавлюсь.
Отличный дуэт. Просто, блин, Бони и Клайд!
Вздохнув, убираю телефон в карман, и зажимаю его в руке на тот случай, если… мне вдруг придёт сообщение, например. Тогда я сразу почувствую вибрацию...
Выхожу из автобуса под мокрый снег, и быстро иду к “Кислоте”, потому что немного опаздываю.
Переодеваюсь в раздевалке для персонала, вполуха слушая трёп официанток из ресторанной зоны. С тех пор, как я начала здесь работать, стала настоящим экспертом по части ухода, блин, за младенцами, потому что это единственное, о чём они здесь, в раздевалке, между собой разговаривают. Кормление, купание, выгуливание - я будто сама вскормила и вырастила этих детей.
Меня это раздражает, потому что мысли о детях возвращают известно куда!
К зелёным хитрым глазам и наглым требовательным губам. Таким полным, каким не положено быть у мужчины…
Смотрю на себя в зеркало, кусая губу.
Снова проверяю телефон, обещая себе, что это - в последний раз.
Понуро наношу легкий макияж и прохожусь расческой по своим кудряшкам. Они пружинят вверх от пластиковых зубчиков, и я становлюсь похожа на огромный одуванчик. Всему виной уличная влажность.
Крашу губы красной помадой и выхожу к своей стойке.
- Привет, - здороваюсь с охранником, махнув рукой, и загружаю планшет с таблицами брони.
- ЗдоровО, - басит Гена - наш местный шкаф-купе, гроза всякого там быдла и неадеквата.
Если в клубе заварушка, он идёт в расход первым.
После десяти начинает прибывать народ. Натягиваю на лицо вежливую улыбку в надежде на чаевые.
Люди мелькают, как цветные картинки. Работы столько, что я забываю про свой телефон на целый час.
Вообще обо всём забываю.
Ровно до того момента, пока не вижу на входе Его Величество.
Макса, одетого в знакомую парку, джинсы и высокие зимние кроссы, которые вообще не к месту в этом месте…
Сердце подскакивает к горлу. Там и остается.
Я вся вспыхиваю от неконтролируемой радости, зависнув на полуслове и загораясь во всех местах.
Он один. И весь такой до безумия знакомый: точёные грубоватые черты лица, фигура, походка…
Я помню каждое ощущение, все! Даже звуки и запахи...
Пялюсь на него во все глаза, игнорируя клиентов и вытягивая шею.
Ко мне пришел?
Гена тормозит его, наверное из-за кроссовок… но мне отсюда не слышно...
Макс отпихивает руки нашего охранника, и в этот момент я понимаю, что что-то в нём не так…
Хмурюсь и напрягаюсь, прекращая дышать.
Он что… он пьяный?!
Какого… хрена?
Ну, точно…
Его немного шатает.
Мой рот открывается.
Проходя мимо стойки, парень поднимает немного расфокусированные глаза и спотыкается ими о моё полное подозрений лицо. Губы, по которым я страдаю целую неделю, растягиваются в нахальной улыбке, а потом он мне подмигивает и отворачивается, удаляясь вниз по ступеням.
Стою, раскрыв рот и хлопая глазами. Потому что это всё выглядело очень зловеще, будто он задумал какое-то адское дерьмо!
В городе нет более подходящего места, чтобы замутить какое-нибудь дерьмо, чем клуб “Кислота”!
- Что за фигня? - в панике шепчу я, приходя в дикое напряжение.
Глава 18. Макс
- Закрой дверь и сядь, - повысив голос, гаркает мой дражайший отец, расположившись в своём пижонском кожаном кресле за своим пижонским дубовым столом.
Такой эстет, прям не могу. Аристократ хренов.
Усмехнувшись, прикрываю дверь и безмятежный иду к креслу напротив. Плюхаюсь в него, вытянув ноги и сложив на животе руки. Готовый слушать.
Сегодня в меню пиздюли, как я понимаю. У меня уже лет десять это основное блюдо. Что поделать, такой уж я сын-дебил. Ну а он - отец-гандон, так что всё по-честному.
Пяти минут не прошло, как самый бедный политик Всея Руси вернулся из областного мухосранска и, не отходя от кассы, решил заняться моим воспитанием.
Меня в этой жизни ничего не выбешивает так, как его попытки меня воспитывать. Поздновато.
- Ещё раз устроишь в доме такой срач, в армию пойдёшь, сортиры вылизывать! - дрожащим от психов голосом, орёт он.
- Да хоть завтра, - лениво отзываюсь я, глядя в его глаза.
Напугал. Армией. У меня вообще-то плоскостопие, и это не прикол.
Пыша праведным гневом, чеканит, тыча в меня пальцем:
- Завтра поедешь в университет и закроешь сессию, я договорился.
Какая щедрость, мля. Договорился он. Щас расплачусь.
- Завтра у меня дела, - отвечаю совершенно честно и откровенно.
Отеческий кулак сотрясает стол.
Ух, поехали. Пристёгиваемся.
Морщусь, выгибая вопросительно брови.
- Я на этом языке не понимаю, - сообщаю ему доверительно.
Игнорируя мою остроту, он багровеет. Ещё немного и начну переживать за его здоровье. Братья сиротами останутся, только их и жаль.
- Какие у тебя, блдь, дела?! Баб своих трахать?!
- А что, завидуешь? - бросаю я.
- Рот закрой и слушай, - шипит он, а я сжимаю зубы.
- Ага, закрыл, - холодно говорю ему.
Скорчив важную рожу, он продолжает меня пугать:
- Если не закроешь сессию, ключи от машины положишь на стол. И денег хер увидишь. Пиздуй работать! Я в твои годы фуры разгружал, а не мотылялся по барам, разодетый как клоун.
Сжимаю кулаки. Молчу, как велено. Обтекаю.
- Кольца свои пидорские сними, как девка. Меня позоришь.
- Ещё что-то? - беся его спокойствием, интересуюсь я.
- Там все решено, - лает он. - Тебе только не выпендриваться, понял меня? Гонор свой уйми и рот не открывай. Это последнее предупреждение.
- А что потом? - уточняю я.
- Потом соберёшь свои манатки и можешь валить на хер отсюда.
