Соглашается без упреков и вопросов. Теперь-то мне ясно, что ему не принципиальна поза. Ему важен только оргазм, причем двойной, так как победа двойная.
Стянув с меня джинсы, Богатырев ставит меня на колени в кресле, пристраивается сзади и уже через минуту я стискиваю зубы, раскачиваясь и глотая слезы. Пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, но голая правда похожа на искрящийся током провод. Жалит меня, оставляя раны и отметины. А картины вокруг, с которых за нами наблюдает его бывшая, с головой затягивают меня в болото.
Мужские руки, как и раньше ласкают и мнут изгибы моего тела. Платон прижимает мою спину к своей твердой груди, прикусывает мочку моего уха, порыкивает, а я впервые имитирую с ним удовольствие. Он по-прежнему хорош. Дело во мне. В странных мечтах, разбившихся о скалы реальности.
— Ты не кончила, — замечает он, когда мы уже одеваемся.
— Такое бывает. Не бери в голову. Скажем, у меня сегодня фригидный день, — подшучиваю я. — Вызовешь мне такси?
Вновь собрав волосы в хвост, поправляю маечку и ловлю на себе его сосредоточенный взгляд. Боюсь, что спросит, почему я не хочу остаться на ночь, или почему не хочу, чтобы меня отвез он. Не скажу же я ему: «Потому что, кажется, я в тебя влюбилась». Я не хочу выглядеть жалкой.
— Вызову, — отвечает Богатырев, и у меня камень спадает с плеч. — Завтра так же в десять. Не забудь.
— Не забуду, — произношу, прискорбно признавая, что это будет наша последняя ночь. Так саднит это осознание, хоть на стену лезь.
Может, Ден был прав? Мне стоило все бросить и уехать с ним? Какое будущее меня ждет после того, как Платон Богатырев, опустошив меня до дна, исчезнет? Разрыв с Деном я переживу. С Платоном… постараюсь пережить.
Глава 14
Признание Богатырева что-то надломило во мне. Я превращаюсь в собственную тень, бесцельно бродя по квартире и не зная, чем занять себя. Нахожу напольные весы и выясняю, что действительно скинула целых четыре килограмма за эти дни. Если так пойдет дальше, анорексия мне гарантирована.
Достаю из холодильника нетронутый вчерашний обед, разогреваю и запихиваю в себя, абсолютно не чувствуя вкуса. Будто трава во рту.
Можно обмануть родителей, коллег, Мадлен, даже Дена, но себе лгать бесполезно. Я сильно привязалась к Богатыреву и хотела бы оказаться той женщиной, которой он посвятил не только свои картины, но и чувства, свою жизнь. Он умеет любить без остатка. Готов пойти по головам ради нее. Оставить за собой сотни разбитых сердец и трупов. Усыпать ее дорогу всем, чего она только пожелает.
Чем больше думаю о нем, тем сильнее ненавижу себя за дурацкую влюбленность. Но и бежать с Деном тоже не вариант. Его я ненавижу еще больше.
Проведя день за увлекательным занятием самоедства, я гляжу на часы и лезу в чемодан. Думать, рассчитывать, мечтать можно сколько угодно, а встреча с Богатыревым состоится. Так или иначе.
Надев белую блузку и черную юбку-карандаш (кое-что из моего офисного гардероба), я собираю волосы в строгую «ракушку» на затылке и смотрю на свое отражение в зеркале. Такой Богатырев меня еще не видел. Пусть посмотрит. Пусть запомнит, что я могу быть разной.
В назначенное время я выхожу на улицу. Богатырев уже ждет. Стоит у своего «Лексуса», прислонившись к нему спиной, и потирает кулак. В майке, пятном прилипшей к его груди, и джинсах, он выглядит растрепанным, уставшим, нервным. У него явно тоже был тяжелый день.
— Привет, — улыбаюсь ему улыбкой, которую целый час репетировала. Замечаю сбитые костяшки на его руке и засохшую кровь. — Боже! Что случилось?
— Да так, — отвечает он, поглядывая по сторонам. — Проучил кое-кого. Ненавижу, когда какое-то чмо на бабу руку поднимает.
— Надеюсь, тебе за это ничего не будет.
— Мне нет. А тому уроду потребуется вставная челюсть.
Я догадывалась, что Богатырев человек опасный. Но сейчас он похож на самого дьявола.
— Куда поедем сегодня? — спрашиваю, поняв, что нельзя узнавать больше. Я снова буду переживать, думать об этом. Достаточно. — Последняя ночь.
— Ее не будет, — вдруг отвечает Богатырев, пронзительно взглянув на меня.
Между нами шаг, но кажется, он стремительно уменьшается. Улица вокруг нас размывается, звуки затихают и становятся далеким фоном.
— Ты меня отпускаешь? — бормочу, а у самой нос щиплет. Я надеялась на эту ночь. Хотела попрощаться красиво, незабываемо. Вновь почувствовать себя желанной в его объятиях.
— Сегодня ее не будет, Рита, — объясняет он. — Я уезжаю. Прямо сейчас. Далеко. Надолго. Но я хочу жить, зная, что еще имею на тебя право.
— Платон, ты… просишь о невозможном, — отвечаю, запаниковав. — Хочешь сказать, я должна жить в ожидании, что через месяц, через год или через пять лет ты заявишься с требованием последней ночи? Это бесчеловечно. Из-за долга я не смогу устроить личную жизнь. Ты останешься в ней, как бомба замедленного действия.
— А как же Мадлен? Она посоветует, как красиво устроить жизнь.
— Ее принципы не для меня.
Хмыкнув, он одобрительно улыбается уголком губ. Словно ему полегчало от моего ответа.
Резко сокращает между нами расстояние, за подбородок поднимает мое лицо и тихо спрашивает:
— Скажи, ты хочешь со мной попрощаться? Ответишь «да», я тебя трахну, и мы разойдемся. Я исчезну из твоей жизни, и ты больше никогда меня не увидишь. Ответишь «нет», и однажды я вернусь. Ради седьмой ночи.
Без понятия, что ответить. Я уже настроилась на первый вариант исхода событий, и появление второго меня приятно удивляет. Конечно, я хочу остаться с надеждой на еще одну нашу встречу. Но вдруг завтра я познакомлюсь с достойным мужчиной! Что я скажу ему?! «Давай попробуем помутить, но имей в виду, как только приедет Платон Богатырев, я должна буду с ним переспать»?!
Отойдя от меня, он засовывает руку в открытое окно «Лексуса» и достает из салона продолговатую коробочку. Протягивает ее мне.
— Подарок, — поясняет. — Возьми, если хочешь, чтобы когда-нибудь я вернулся.
Дышать становится все труднее. Голова взрывается от мыслей. Мне становится невыносимо душно. Воспоминания наших ночей пронзает тело и разум. Его ласки, шепот, запах, жар тела. Все это — отдельный мир, в котором я совсем другая.
— А если я перееду? — спрашиваю, взглянув ему в глаза.
— Я тебя найду.
— Я сменю имя.
— Я найду.
— Я сменю внешность.
— Найду, — увереннее отвечает он.
— Ты маньяк.
— Возможно.
— Ден предупреждал, что от тебя не просто отделаться, — говорю я.
— Все от тебя зависит, Рита. Ты же тоже отчасти маньячка.
Поджав губы, беру коробочку и туплю на нее взгляд. Наверное, я опять совершаю ошибку, которая однажды мне аукнется, но сейчас у меня сердце разрывается от мысли, что я могу никогда не увидеть Богатырева.
— Я знал, что ты не захочешь со мной прощаться.
Поднимаю лицо. Он опасно скалится, сверкая глазами.
— Откуда?
— Просто знал. — Звякнув ключами, он открывает дверь и садится за руль. — Не прощай мужа, Рита. Он тебя не заслуживает.
— Даришь мне цветы, оплачиваешь номер в «Шарме» и ужин в «Дуэте», катаешь меня на яхте, говоришь, что Мадлен — не лучший советчик, а мой муж меня не достоин. Но при этом ты верен своей клятве. Ты полон загадок, Платон Богатырев.
— Кто знает, может, когда-нибудь ты меня разгадаешь. Ключик от замка с сундуком моих тайн уже у тебя в руках.
Я приоткрываю крышечку коробочки и вижу золотую цепочку с подвеской в виде ключика.
— Говорят, это признак, что когда-нибудь его обладатель сможет открыть дверь своей мечты и оказаться в сказке.
Я улыбаюсь. Забавно, что Богатырев верит в такие глупости. Захлопываю коробочку одновременно с тем, как Платон захлопывает дверь.
— До встречи, Рита. Я тебя не забуду.
Надев темные очки, он с ревом трогает «Лексус» с места и газует со двора. Я еще долго смотрю ему вслед, ловлю остатки его запаха в воздухе и слушаю удаляющийся рык его машины. И только телефонный звонок приводит меня в чувство. Увидев высветившееся фото Дена, закатываю глаза, но лучше ответить этому придурку. Мне еще от него развод получить предстоит.
