Не выказав удивления, администратор, молодой несимпатичный мужчина, щелкает мышкой.
- Номер?
Краснею, но стараюсь говорить уверенно.
- Я не знаю…
Его брови на миг приподнимаются, но он быстро берет себя в руки. Не знаю почему, но он не вызывает у меня симпатии. Скорее наоборот.
Худощавый, с глубокими залысинами, которые мужчина безуспешно пытается прикрыть челкой, в застиранной рубашке и неприветливым лицом. Вспоминаю, что именно он регистрировал нас той ночью. Помню его брезгливый взгляд, обращенный ко мне, и пиетет перед Денисом.
- Фамилия? – в голосе плохо прикрытое раздражение. Но на лице сохраняется вежливая безликая улыбка. Фальшивая и приклеенная.
- Мария Ворон.
- Документы?
Рука быстро ныряет в сумку и нащупывает паспорт. Тяну книжечку в яркой обложке администратору. Он долго, мне кажется, дольше, чем необходимо, разглядывает фото в паспорте и меня.
Под его колючим изучающим взглядом хочется съежиться, а еще лучше убежать.
Наконец, пытка молчанием и осуждением заканчивается. На стойку ложится мой паспорт, поверх опускаются ключи.
- Вам нужен носильщик?
- Нет, спасибо. Скажите, на каком это этаже?
Меня обдают еще одним презрительным взглядом, но предельно вежливо сообщают:
- На третьем.
Знакомый лифт плавно везет меня наверх. Коридор с мягкими ворсистыми дорожками, в которых тонут звуки шагов. Сверяюсь с брелком на ключах, 315 номер. Это мой.
Поворот ключа, щелчок механизма, и я оказываюсь в том самом номере. Воспоминания жаркой волной проходятся по телу, болезненно замирая внизу живота.
На входе опускаю сумку с вещами на пол. Сбрасываю ботинки и куртку и без сил падаю на огромную кровать.
Глубоко вдыхаю прохладный воздух, стараясь уловить нотки его парфюма.
Номер убрали. В воздухе пахнет чистящими средствами.
В поисках вдруг ставшего мне так необходимого запаха переворачиваюсь на живот и утыкаюсь в подушки. Глубоко вдыхаю.
Белье тоже перестелили. Нос щекочет цветочный аромат кондиционера для белья.
Сержусь сама на себя! Резко поднимаюсь и трясу головой. Пора выкинуть ненужные воспоминания. И о Денисе тоже!
Голова отдается болью. Тело отвечает волной жара и возбуждения.
- Только этого не хватает, - поднимаюсь и бреду в коридор.
Надо поставить телефон на зарядку. Вместе в зарядником из сумки выпадает краска для волос.
Поднимаю взгляд на зеркало. Передо мной измученная женщина, с лихорадочно горящими глазами и полным безобразием на голове. Прохожусь рукой по волосам, пропускаю пряди между пальцев. Да, пора с этим что-то делать.
Посуда для краски находится быстро. Вместо кисточки использую зубную щетку, благо их две в ванной.
Полчаса мучений и на моей голове формируется пучок, густо покрытый краской.
Пока действует краска, осматриваю номер. Той ночью мне было не до этого. Нам было не до этого.
Номер состоит из двух просто огромных комнат: гостиной и спальни. Еще есть ванная комната и небольшой закуток с буфетом, холодильником и чайником. Пока брожу, натыкаюсь взглядом на кровать королевских размеров. У меня предательски полыхает промежность.
Словно белый кит урчит голодный желудок, поэтому отправляюсь разорять буфет.
Вода весело бурлит в чайнике, на небольшой стол выкладываю шоколадки и печенья. Не густо, но уже что-то. Заказать что-то из местной еды мне не по карману.
Бокал горячего ароматного чая приятно согревает руки, а дорогой шоколад поднимает настроение. Быстро управившись с едой, я возвращаюсь в ванную.
Грязные темно-коричневые струйки стекают по душевой. Стараюсь промыть голову, чтобы не испортить белоснежных полотенец.
Подхватываю фен и расческу. Еще полчаса и я завершаю укладку. Каштановые волосы мягкими волнами распадаются по моим плечам. Меня окутывает уже знакомый мне аромат шампуня и бальзама, оживляя в памяти ту самую ночь. Невольно улыбаюсь себе в зеркале.
Гостиная встречает меня роскошным убранством. Светлые обои добавляют комнате объема. Панорамное окно выходит на улицу. К сожалению, осень вид из него не самый приятный: голые деревья, серые дома, безликие постройки.
Обрамляют окно невесомые гардины, волнами ниспадающие до самого пола.
На стене висит просто огромный плазменный телевизор. Или не плазменный? Я не особо в этом разбираюсь.
Напротив стоит помпезный диван в викторианском стиле. Старший брат тех, что стоят в холле.
Возможно, это не самое удобное место в номере, но оно очень элегантное. С выточенными ножками, частично скрытыми за золотистыми оборками, деревянными украшениями на подлокотниках и спинке.
Подхватываю телефон, наконец-то могу включить его.
Включаю и замираю: десять пропущенных от мамы. Бедная мамочка, она уже, наверное, не знает, что думать.
Выбираю родной номер, в трубке жалобно звучат гудки, жду ответа. Не знаю почему, но очень волнуюсь.
Я решила рассказать ей о Юре. Нет, не все. Ни в коем случае и никогда. Она этого не переживет. Скажу только, что мы расстались. И как только соберу вещи и решу вопрос с работой, сразу приеду домой.
Я знаю, что она расстроится из-за моей личной жизни. Всегда переживает, желает мне счастья, а я словно магнит для всякого дерьма. Но однозначно обрадуется тому, что я скоро приеду. Да и тому, что разошлась с непутевым Юрой, тоже не расстроится.
- Мамуль? Привет! – стараюсь, чтобы мой голос звучал весело и непринужденно.
- Надя, что случилось, я не могла до тебя дозвониться? – в ее голосе я слышу тревогу.
- Мамуль, все хорошо. Я просто была на работе, и телефон сел. Ты же понимаешь в кафе не до зарядки, - лгу, но стараюсь говорить уверенно.
- Ты же вроде должна была сегодня работать? – из ее голоса уходит тревога, но остается неясное напряжение.
- Да, но Ирка попросила поменяться. У нее ребенок приболел, а сидеть некому, - скороговоркой выдаю целый поток вранья.
- Понятно, - голос мамы дрожит. Я уверена, что она сейчас заплачет.
- Мам, что случилось?
- Миша разводится с Леной.
Ее новость как гром среди ясного неба. Миша с Леной живут вместе уже почти двадцать лет. Они для меня всегда были образцовой семьей, после мамы с папой.
- Как?
- Машенька, вот так, - мама уже плачет в трубку.
- Мамуль, успокойся. Может ты не так поняла или они …ну… погорячились?
- Нет, Миша пришел сегодня с вещами. Они разошлись, Лена подала на развод. Что ж это делается? – дальше мама уже ничего не могла мне сказать, только плакала и всхлипывала в трубку.
А я могла лишь просить ее успокоиться.
- Мам, а как Миша?
- Убитый, ходит из угла в угол. Не знает, куда себя деть. Ой, Машенька, что ж все напасти на нас сыпятся, - немного утихший было поток причитаний возобновляется вновь.
- Миша будет жить у тебя?
- Ага.
Я понимаю, что возвращаться мне пока некуда. И мамино сердце не выдержит еще одной такой новости. Закусываю губу, стараясь придумать выход из сложившейся ситуации.
- Как у вас?
- У нас все хорошо, мамуль. Не переживай.
- Юра на работе?
- Да, на работе. Ладно, мамуль, мне пора. Мише передавай привет.
- Ты позвони ему…
- Хорошо, мамуль, завтра позвоню, сегодня устала после работы.
- Хорошо, только позвони обязательно, он обрадуется.
- Хорошо, мамуль, давай…
- До свиданья, доченька, береги себя. Юре передавай привет.
- Пока, мам. Привет Мише.
Нажимаю на отбой. Тусклый экран еще несколько секунд горит в моих руках, а потом гаснет.
Ищу глазами часы, уже семь вечера.
Устраиваюсь на диване с ногами и включаю телевизор.
Не могу найти ничего путного. Сериалы, дурацкие фильмы или скандальные передачи. Щелкаю по кнопкам.
Вдруг мое внимание привлекает странная картинка. Советский мультик «Жил-был пес». Рука замирает, по экрану пробегает криво нарисованный пес. Миша в детстве любил этот мультик.
По щеке бежит слеза, за ней другая. Две влажные дорожки пересекают мои щеки. Я вспоминаю детство, старшего брата, папу, нашу квартирку и семейные посиделки после ужина за игрой в монополию или карты.
