– Я не понимаю тебя, Андре. О чем ты говоришь? Что довести до конца? – спросила я, а Андре вдруг схватил меня за руку и резко рванул на себя. Он развернул мою ладонь вверх и провел пальцами по следам от наручника.
– Сколько ты хочешь? – спросил он. Резкие слова почти совпали по времени с его прикосновением – таким нежным – к потемневшей, слегка поврежденной коже. Я вздрогнула, склонив голову на бок.
– Сколько чего?
– Сколько ты хочешь, Даша, в обмен на то, чтобы я не получил обвинения в изнасиловании и жестоком обращении?
– Что? – похолодела я, чувствуя, что все происходящее – чудовищная ошибка. – С чего ты взял, что мне нужны деньги?
– С того, птица, что сегодня утром, во время утренней пробежки, ты забежала – просто по пути – в полицейский участок. Не иначе, чтобы написать заявление. Или чтобы посоветоваться? Как твоя мама решила обставить это? Так удобно – богатый французский врач с причудами, он ведь не станет сопротивляться. Ему не нужны проблемы, верно?
– Андре! – отшатнулась я, чувствуя, как от лица отхлынула кровь.
– И знаешь, ты права. Мне не нужны проблемы. Так что, скажи, сколько, и я отдам тебе деньги. Только не будь слишком жадной, птица, а то это может вернуться тебе бумерангом. Я ведь, знаешь, как только услышал твой голос сегодня утром, сразу заподозрил неладное. И записал твое признание на телефон.
– Признание? – поразилась я.
– Да, в том, что ты находишься тут, в моей квартире, добровольно. И что получила эти синяки тоже добровольно. Я же просто дурак. Скажи, ты с самого начала смотрела на меня как на психа?
– Да! – крикнула я. – С самого начала. Но только до этого момента, Андре. А теперь я, к сожалению, вынуждена признать, что ты не псих. Ты просто сволочь.
И я, сама не зная, что со мной творится, вырвала руку из его ладоней и со всего размаху залепила ему звонкую пощечину. А затем, оставив его стоять в проходе с раскрытым ртом, вылетела на лестницу и побежала вниз.
* * *
Андре бросился за мной. Я пролетела сквозь гостиную, прижимая к груди только мамины деньги и документы. Мне было плевать на все, я хотела исчезнуть, провалиться сквозь землю. Я задыхалась, давясь рвущимися из груди рыданиями, мне не хватало воздуха. Руки дрожали, когда я открывала замок, и паспорт с деньгами упали на пол. Андре подлетел, схватил меня и прижал к стене, но в этот раз я сопротивлялась так яростно, что мне удалось вырваться и даже раскрыть дверь. До паспорта не дотянуться. Все равно! Я бросила все и побежала к лестничной площадке.
– Стой, Даша! – крикнул Андре. – Черт! Остановись! – Но я только бежала, цепляясь руками за перила, чтобы не упасть и не сломать себе ногу. Мне хотелось плеваться и кричать, и я кричала, пиная стены в безутешном отвращении к себе и своей наивности.
Я вылетела на улицу, совершенно забыв, что двор дома Андре закрыт и от высоченных кованых ворот у меня нет ключей, и теперь стояла у решетки, захлебываясь слезами, пока не услышала, как хлопнула дверь подъезда. «Как все глупо, глупо, глупо…» – отчеканивалось в моем сознании вместе со стуком сердца.
– Мадемуазель Даша́?
Удивленный голос окликнул меня с обратной стороны решетки. Я всхлипнула и бросила взгляд на улицу. Ко мне через дорогу шел кто-то смутно знакомый. Я, безусловно, видела его лицо раньше – смуглый мужчина невысокого роста смотрел на меня сквозь не слишком затемненные солнцезащитные очки. Он тоже явно узнал меня, раз обратился по имени.
– Здравствуйте, у вас нет ключа от ворот? – спросила я по-французски, и тут вспомнила, кто это. – Марко, верно?
– Почему вы плачете, Даша? Поссорились с Андре? – спросил он, доставая из кармана связку ключей. Я не была склонна делиться с малознакомым человеком своими проблемами, так что лишь коротко кивнула, надеясь – о, наивная – на то, что ключ отыщется раньше, чем до меня доберется Андре. Но он уже был тут.
– Марко! – с притворной радостью выкрикнул он, подлетая ко мне. Я дернула ворота, бессмысленно надеясь выскользнуть в последний момент, но Андре уже подхватил меня под локоть. Я повернулась, пытаясь выдернуть руку.
– Может, твоя хитрая запись и доказывает мое добровольное согласие на твои извращения, но точно не дает тебе права тащить меня в свою квартиру насильно.
– Ты пойдешь со мной, – прорычал Андре. Марко беспомощно переводил взгляд с меня на него и обратно и забавно изображал вежливую улыбку из серии «у нас тут не происходит ровным счетом ничего плохого». Я и забыла, что Марко не понимает по-русски. Что ж, тем лучше.
– Андре, что происходит? – спросил Марко у брата, когда я принялась вопить и пинаться. – Отпусти девушку.
– Ну уж нет!
– Помогите! – заорала я на весь двор, а Андре зажал мне рот рукой. Марко стоял рядом, вероятно, в полнейшем шоке. Впрочем, я недооценила юмор всей ситуации. Пока я пыталась укусить ладонь, удерживающую меня от очередного вопля, Марко вдруг произнес отчетливо и твердо:
– Андре, ты только осложняешь свое положение. Прошу тебя! Ты должен отпустить девушку.
Как ни странно, слова брата вдруг осадили Андре, и он – о чудо – разжал свою железную хватку, глядя на меня в каком-то слепом отчаянии. Я отступила на пару шагов назад, и мне хватило секунды, чтобы понять смысл сказанного.
– Вы знаете! – воскликнула я. К моему изумлению, Марко не стал ничего отрицать. Он грустно кивнул и развел руками.
– Прошу прощения. Я лишь догадываюсь, что именно вы имеете в виду, но если речь идет о вашем сегодняшнем визите в полицию, то да. Андре прислал мне сообщение буквально полчаса назад.
– Я не понимаю, – окончательно растерялась я.
– Почему бы нам не пройти в квартиру и не поговорить? – предложил Марко самым ровным и спокойным тоном на свете.
– О, только не это. Мало ли каких еще жучков вы понаставили там, чтобы нарушить мое право на личную жизнь! – выпалила я, и Марко нахмурился, что только подтвердило мою догадку. «Умнейшую» идею записать мое признание на телефон наверняка подал этот самый Марко, приятный мужчина с умными серыми глазами. Превентивный удар. Защита через нападение. Наверное, он чертовски хороший адвокат.
– Хорошо, тогда куда? – спросил он.
– Ты просто не имеешь никакого права так вести себя! – выпалил Андре, явно не желая держать себя в руках, сколько бы ему это ни советовал старший брат.
– Я имею все права!
Мы продолжали ругаться, а Марко взывал к нашему благоразумию, забавно переходя от одного к другому.
– Ты ходила в полицию! Что ты хочешь, чтобы я сделал в этой связи? Поблагодарил тебя? Денег дал?
– Да, ходила и что? Плевать мне на твои деньги. Оставь себе их все, и мои в том числе, можешь ими подавиться! Там на полу лежат около трехсот евро, наверное. Купишь себе новые наручники.
