– Нет. Я сама к нему пойду. Спрошу, как он понял.
– Соня…
Ловлю ее за руку. Она сразу сжимает мои пальцы, но продолжает шагать. Что я должен делать? Тормознуть ее силой? Вроде как неправильно. И все же я подхватываю ее на руки и закидываю себе на плечо. Проношу так через толпу студентов, через дверь главного входа, по фойе. Останавливаюсь и скидываю Соню на пол у одной из стен, только когда слышу ее смех.
– Что? Почему хихикаешь?
– Представила реакцию местного общества. Ты не поймешь! Ты же не знаешь, каким мрачным одиночкой ты выглядишь в наших глазах. А тут вдруг с девчонкой… Оу, даже сейчас, пока ты меня тут зажимаешь, тебе в спину все таращатся. Испоганила я все-таки твою репутацию, ледяной принц. Окончательно!
– Хватит рофлить, – одергиваю ее я.
И сам при этом смеюсь.
– Знаешь… – вздыхая, и правда прекращает веселье. Смотрит так, что у меня кровь в венах воспламеняется. – Я поняла. Дело не конкретно во мне. Мы оба после этой ночи изменились. И энергия между нами другая стала. Все совсем иначе, Саш… Интимнее, чувственнее, любовнее. Я сгораю, когда ты рядом. Я летаю. Я парю.
– Блядь, Соня… – с трудом выдыхаю я. Внутри уже все гудит и трясется. – Ты хочешь, чтобы я тебя прямо сейчас, на хрен, увез?
– На хрен? – повторяет с улыбкой.
Озорная, яркая, сладкая… Моя.
– На хрен, на хрен… – выдаю я.
Она снова смеется.
– Я должна идти в аудиторию.
Сама же обнимает меня за шею. Притягивает так близко, что выталкиваемый нами воздух трещать начинает. Почти сталкиваемся губами, но зрительный контакт дороже. Замираем и держим.
– Если я такой мрачный и ледяной, как ты тогда умудрилась в меня влюбиться? – зачем-то анализирую то, что она будто бы невзначай сказала.
– Мм-м… – прикусывает розовые губы. – На меня ты смотрел иначе. В тот вечер, когда Чарушин просил тебя присмотреть за мной… Антарктида таяла, Саш… Ты меня расплавил! Я влюбилась в тебя за секунду!
– Охренеть…
– А ты? Я тебе тогда понравилась?
– Нет, – толкаю почти беззвучно. Сглатываю и повторяю: – Нет. Тогда я уже по полной о тебе мысли гонял. Поэтому выглядел, наверное, как опиумный торчок, которому вдруг поручили охранять маковое поле. Я знал, как добыть из тебя сок. Я фантазировал об этом. Я уже мечтал об этом... А мне нужно было тебя оберегать, блядь. От себя же! На тот момент это был самый тотальный стресс, который мне когда-либо приходилось проживать. И ты еще со своим мармеладом! Что ты хихикаешь? Мне, блядь, вот совсем не смешно, – и как ни кусаю губы, ухмыляюсь.
– Прости… – отрывисто выдает Соня. Даже одно это слово без подрыва звуковой амплитуды не может произнести. – Не смешно, конечно… Я не смеюсь!
– Не смеешься? Ты издеваешься? – рычу и возмущаюсь.
– Я радуюсь! Счастлива, понимаешь? – голос по высоте на визг похож. Просто мои ладони у нее под блузкой. – А-а-ах… Щекотно!
Я не планировал гонять весь этот любовный цирк прилюдно. Но, блядь… Из головы все здоровые мысли выносит, когда напираю и захватываю Сонин рот. Слишком давно ее не целовал. Изголодался по вкусу.
Насыщение случается за секунды. Головной мозг взрывается от сумасшедшей дозы дофамина. И меня распирает от того самого ощущения счастья, о котором так любит говорить Соня. Она тоже разделяет, знаю. Зарывает в мои волосы пальцы. Жмется ко мне всем телом. Целует с той же страстной жаждой, что и я ее.
Когда же нам приходится разделиться и разойтись по парам, я больше не чувствую себя обесточенным. Я заряжен на полную. У меня все получается. Жизнь искрит. На тренировке тоже максимум выдаю. Особенно когда вижу, что Соня освободилась и пришла на стадион на меня посмотреть. Она ждет меня, и я уже горю. Целую ее, едва Кирилюк вольную дает. И похуй на всех.
Тоха молча мимо нас проходит. С ним беседу провел, чтобы не пошлил с моей Богдановой. Он, сука, лыбу тянет, конечно. Там по взгляду все понятно, что думает. Но, по крайней мере, не комментирует.
– Ты такой соленый… – шепчет Соня, украдкой полизывая мою шею.
– А ты такая сладкая… – упорно губы ее ловлю.
– Я в столовой была… Шоколадный батончик съела, – посмеивается она.
– Поедем, пожалуйста, ко мне? Хочу тебя… Хочу, – давление внизу шкалит. Член разрывает. Уверен, что Соня чувствует. Краснеет, как обычно. Румянится от удовольствия. – Хочу.
– Только без ночевки, Саш… А то мне завтра на работу.
– Когда ты уже бросишь эту чертову работу?
– Когда-нибудь… – отвечает неопределенно. – Иди скорее в душ. И поедем.
– Иду… – еще пару поцелуев срываю. – Ключ вынести? Посидишь в машине?
– Да зачем? В парке рядом побуду. Почитаю конспект.
– Окей.
Может, Соне, и правда, нужно время, чтобы поучиться, но я все равно моюсь как метеор. Тороплюсь Тохе на потеху. Похуй вообще. У меня свет клином смыкается. На ней… На моей Соне Богдановой.
