— Этим входом очень редко пользуются, — объявил Томас, а когда Сара достала фонарь, добавил: — Со светом больше риска. Прихвостням Алехандро он не нужен, зато, увидев его, они вмиг нас отыщут.
Сара кивнула, всем своим видом выражая безысходность, что Томаса ничуть не удивило. Путешествие по лабиринту во мраке мало кого обрадует. Впрочем, смотреть было особо не на что — изрезанный бороздами камень да глубокие черные дыры, и так до жилой части пещер. Да и зачем Саре раньше времени видеть то, что ждет их впереди?
Едва они вошли в туннель, Томасу стало трудно дышать: мешали высокое давление и какофония голосов, заполнивших сознание. Он ведь убивал и до того, как пришел к Алехандро: боролся против заморских захватчиков, отнявших у него родину. Но те убийства никогда его не тревожили, и совесть не мучила. Те люди заслужили свою участь, а сраженные в этих стенах — нет.
«„Сраженные“ — какое удобное слово!» — мрачно подумал Томас, а перед глазами с пугающей четкостью встали тела — бледные и смуглые, молодые и старые, переломанные и выпотрошенные. Кровь погибших впиталась в сухую землю потому, что сытые охотники транжирили ее, как воду. Те люди умерли не от естественных причин и не по воле Божьей, в результате несчастного случая. Нет, они погибли потому, что некто возомнивший себя богом, взмахнув рукой, объявил: «Этих уничтожить» — и перечеркнул чужие надежды и чаяния.
Нередко исполнителем кровавых приказов хозяина становился Томас. Подписанная кровью клятва лишала его права выбора, но почему-то от этого совесть меньше не мучила. Томас знал: вернуться будет трудно, но не ожидал, что настолько невыносимо. Словно само рабство пропитало воздух, сделав его рыхлым и тяжелым, по вкусу похожим на пепел.
Томас взглянул на спутников. Шрам казался совершенно невозмутимым и безразлично смотрел перед собой, а Фанатик безостановочно бормотал и перебирал ожерелье… неужели из сморщенных пальцев? Сара позеленела, словно мрачная обстановка угнетала и ее.
Томас нервно сглотнул и резковато спросил:
— Эй, ты как, ничего?
Сара кивнула, но не сказала ни слова, а в душу к ней Томас не полез: со своими бы воспоминаниями справиться! Вся компания молча двинулась дальше.
Как странно брести по знакомым залам! Изгибы и зазубренные края дверных перемычек отбрасывали густые, похожие на когти тени, непроницаемые даже для глаз Томаса. Он так старался забыть эти пещеры, но четырехвековое рабство не забывается. С каждым шагом воспоминания становились все ярче. С каждым шагом Томас все глубже погружался в свое прошлое. Он думал, что сумеет перевернуть страницу, а получается, она навсегда останется у него перед глазами.
«Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы не рабство? — подумал Томас. — Или если бы первый хозяин не похвастался мной при дворе, где я приглянулся Алехандро?» Когда-то он всем сердцем жаждал свободы, желал ее больше еды или женщин. Но сколько бы он ни терпел, какую бы силу ни набирал, история повторялась. У него было три хозяина, свободным он так и не стал. Прежнее желание напоминало старую фотографию, пожелтевшую настолько, что себя на ней не узнать. Сейчас Томасу хотелось одного — покончить со всем этим.
Сара вдруг застыла как вкопанная и, тяжело дыша, схватилась за стену так, что крупинки известняка вонзились в ладони. Перехватив взгляд Томаса, она попыталась улыбнуться — получилось фальшиво и неубедительно.
— Ну и жара здесь! — Она скинула куртку, повязала ее вокруг талии и убрала волосы в неопрятный хвост.
Томас изменения температуры почти не почувствовал. Как правило, в пещерах холоднее, чем на поверхности земли, хотя в это время года разница менее заметна. Однако Сарина рубашка взмокла от пота, лицо заблестело, а рука оставила на стене влажное пятно.
— Нам сюда, — объявил Томас, ведя спутников в самую дальнюю от главного коридора комнату, и вдруг словно примерз к месту.
— В чем дело? — Сара тотчас заметила его замешательство.
— Что-то не так, — тихо ответил Томас.
— А именно?
Наймиты выстроились треугольником и с оружием наготове оглядывали комнату. Но смотреть было не на что, за исключением крысиных костей и обломков древнего строительного материала.
— Здесь должны быть мумии.
— Вот здорово! — буркнула Сара. — А то жути нам не хватало…
— Здесь Алехандро хранил тела древних королей инка, — пояснил Томас.
Останки королей Алехандро захватил в качестве трофея вскоре после того, как одновременно с Писарро прибыл в Новый Свет. Определившись с постоянным местом жительства, он привез их с собой, но потом оставил плесневеть в сырых пещерах.
Томас был одним из немногих, кто видел мумии королей. Инки чтили их даже мертвыми. Короли оставались в своих дворцах и не теряли владений, которые имели при жизни. Каждому новому королю приходилось финансировать свое правление самостоятельно — для этого и развязывали завоевательные войны, — ведь собственностью предков они распоряжаться не могли. Целые армии слуг ежедневно облачали высохшие тела в самые лучшие одежды и готовили им еду, как для пира. В особых случаях мертвых королей приносили во дворцы живых, где они делились мудростью, а в праздники сажали на самые почетные места.
Томасу тела королей всегда казались жутковатыми: полупрозрачная бурая кожа, натянутая на старых костях, пустые глазницы, впалые рты, а внутри темные пятна — жалкое подобие человеческих органов. Томас пришел сюда, помня, что этой части пещер прихвостни Алехандро избегают. Видимо, это не изменилось, но тела королей исчезли, и Томас почувствовал тревогу — по спине пробежали мурашки.
— Меня больше волнуют живые, — заявила Сара, вглядываясь в его лицо. — Долго еще идти?
Томас нервно сглотнул: ну вот, воображение разыгралось! Тела королей просто переместили в другое место, или Алехандро наконец избавился от мрачных трофеев.
— Нет, старые камеры внизу. — Томас показал на небольшую, примерно два на два фута, квадратную дыру в стене.
— Внизу? — Стиснув пистолет, Сара всмотрелась во тьму. — Ты шутишь, да? — с надеждой спросила она.
— Нет. Есть и другой вход, но к нему нужно идти через заселенные пещеры. Этот куда безопаснее.
— Безопаснее, — с сомнением повторила Сара, секунду вглядывалась в черную дыру и буркнула что-то непристойное. — Стойте здесь и смотрите в оба! — велела она приятелям, спрятала пистолет в кобуру и вползла в туннель; Томас — следом.
Туннель круто спускался вниз: он вел мимо заплесневевших чультунов к настоящим пещерам. Томас сразу понял: камера пуста. Из нее не доносилось ни всхлипываний, ни криков о помощи, ни бешеных ударов сердца. Только Сару он предупредить не успел: она уже доползла до камеры. Едва Томас выбрался из туннеля, под ногами захрустели старые оленьи кости и обломки горшков. Он поскользнулся на высохшем черепашьем панцире и чуть не потерял равновесия. В следующий миг раздался страшный грохот, от которого задребезжал старый мусор.
