Олаф Смола как-то расспрашивал знающих людей про южные моря и южные торжища. Сам не был — но люди говорили, будто там когда девок продают, сначала весь срам на людях показывают. Голыми водят, на помостах держат… На что там глядеть? Дурь какая — как будто воин жену себе покупает! Настоящая жена воина в показной красоте не нуждается — ее дело кормить сытно и рожать героев. чтоб сильная была, высокая, чтоб волосы золотой волной… Чтобы сердце от корки ледяной иногда потрескивалось. Задумался. Сам не понял, чего сейчас надумал. Махнул рукой сам себе, а люди тоже не поняли, дружно затопали следом, взмах руки за команду приняв.
Ну, пошли так пошли. Толпа в толпу, в гам и выкрики, в клятвы всеми битвами Рагнарока, что это сукно даже морскую воду держит, а вон та кожа как есть снята с южного змея! К товару Олаф не лез — на то есть Сван Бунтарь, верный друг и кормчий с головного драккара по имени «Острый». Торгаш из него тоже никакой, однако воин бывалый, человек жизнью тертый, всяко повидал да послушал. Его на кривой коже не обкрутишь и жидким пивом не разбавишь…Да и мало нужды видел Олаф в здешнем товаре — свой, что хотел, загодя хорошим людям перепродал, остальное во фьорд везти надо — серьезные купцы к нему на домашний засек придут-приплывут. Уж договорено.
С небольшой группкой своих людей протолкался к бараку, где полон торговали. вроде и не торопился, а поспел вовремя — в очередную кучу сгоняли как раз добычу Свена Коряги. Поискал глазами — ее не было. Насторожился — может, уже уступил кому жадный Свен? по праву конунга, сам пошел в барак — в дни торга туда с дружинами не ходили, чтоб за товар никто не сцепился. Головы буйные, а торговля буйства не любит…
Нет, не продали. Просто очередь не дошла. Как раз люди Свена к выходу сгонять начали. Равнодушно глазел по сторонам, не уступая дороги, пока мимо него пинали к широким тесаным дверям людишек. Равнодушно на нее посмотрел — как раз кто-то древком стукнул, поднимая. Стукнул? Хм…
Древко о стенку стукнулась, девку не задев — а она словно сидела только вот, а теперь стоит, и пока рука в кожаной перчатке по ее круглому заду прицелилась, уже вперед пошла. Да так ровно, мера в меру, что рука воздух пляснула, на волосок от тугого тела… Сузил глаза Олаф. Не может девка так двигаться! Показалось в темноте с улицы… конечно, показалось! Вон, факелы все ископтились, бликами играют. Стукнул ее воин, точно. Не мог промахнуться с одного шага…
В дверях стоял, как стоял — равнодушной глыбой кольчужной брони, полукругом черной бороды, холодными глазами из-под тяжелого шлема. Мимо прошла, как насквозь широкой двери — разве что ветерком не повеяло на конунга. Гибко, шаг в шаг — ровно так, как плелись остальные и вроде не так… Не, чуть не сплюнул Олаф. Дерьмовое пиво у местных. Всю башку замутило. Надумал тут себе валькирию искать… Гы-ы… Шлем безголовый… среди куриц!!!
Показал своим — отбить в сторонку от кучи. Поняли, привычно согнали троих, чтобы явно интерес не выказывать, оградили древками копий — товар отобран, пусть конунги о цене говорят.
Но Свен Коряга не мальчишка — ему интерес хоть куда прячь. На золото даже не глянул:
— Ты вчера про белые камни хвастал? Давай на пригоршню и забирай!
— Ты перепил, храбрый Свен, конунг Хааннфиорда?! За трех полудохлых баб — пригоршню? Белых камней? Га-га-ага!!!!
Свен уперся, перепалка от торговой грозила перейти в топорную. Олаф рывком развернул к себе одну из отобранных — та от неожиданности на коленки стукнулась, Свен выругался, пинком поднимая — точно полудохлая! Вторую за плечо хватанул — пальцы только ткань и зацепили. Треснули гнилые нитки — оголилась спина, крест-накрест в багровой росписи.
— За бешеную кошку и дохлый придаток — пригоршню???? Гы-ы-ы…
— А вот ей и сыпь! — вывернулся от убытка Свен.
— А вот ей и насыплю! — проорал в ответ Олаф, сходясь в экономии. Пригоршня у этой дикой явно не в пару весел, как у Свена!
Жестом показал — мол, руки в горсть собери!
Нетерпеливо повел бровью — она внимательно, словно запомнить хотела, оглядела Свена — от шлема к подбородку. Так же медленно глаза на Олафа — и снова так же холодно, разборчиво… Но второго движения брови ждать не стала — молча сложила ладони, равнодушно глянула, как из мешочка дорогими искрами белые камни протекли… Даже губы в презрительной усмешке шевельнулись. Нет, показалось конунгу — тучи неровные гонит, вот тени и прыгают. За пригоршню таких камней можно четвертый драккар себе сколотить! Ухмыляется, курица…Сама и одного камушка не стоит! Куска весла от верного драккара!
Но слово сказано, цена уплачена. Надо делать вид, что таких камней — сундуки ломятся! Кивнул своим — ведите на «Острый»… Неспешно двинулся следом, опять не заметив, как перекидываются нехорошим взглядами те же — Свен да Вигвельд.
В трех шагах толкнул кто-то в плечо — несильно, чтоб не обидеть конунга. Обернулся — кто-то из людей Свена.
— Ну?
Тот разжал кулак — на кожаной перчатке свернулся узенький кожаный шнурочек с серебряным оберегом.
— Ну? — опять не понял Олаф Смола. — Я не покупаю безделушек.
Человек Свена скривил ухмылку:
— Это ее обережница. Сорвалась, когда плетей давали. Возьми.
Олаф почему-то даже не удивился. Ни тому, что его остановили ради такой ерунды, ни тому, что изрубленный шрамами воин сберег шнурочек с серебряной бляшечкой. И совсем не удивился, когда зачем-то все-таки принял оберег и услышал:
— Ты с ней… не как со всеми. Приглядывай…
— Угу. Уже боюсь. Зарубит меня с дружиной и на ужин скормит Локи… Запинает, как Рыжего… Гы-ы…
Тот пожал плечами: — Ты не мой конунг.. Мне нет до тебя дела… Но ты хороший воин, как от тебе говорят.
— И что?
— А ничего. — Сплюнул тот на землю, недалеко от сапога Олафа. Но и не так уж близко.
— Только хороший воин, он еще и умный…
Развернулся и ушел.
Олаф Смола тоже хотел сплюнуть, потом глянул через плечо на свои драккары. На сходнях с «Острого» уже виднелись поднимающиеся на борт фигурки купленных девок.
Она снова встретилась с ним глазами. Очень далеко. На полет стрелы. И почудилось Олафу, что стрела охладила висок — словно бил навскидку тренированный лучник. Бил, чтобы просто предупредить. Потому как вторая стрела может и меж глаз…
Вот теперь пришла пора и сплюнуть. Сильно и зло. Вот нажил себе видение… Курица глазастая… А может и не курица. Херта…
Ничего, медведь херты [1] не боится!
…Сравнивать было особо не с чем, но на драккаре Олафа трое «новеньких» разместились по-царски: их отвели ближе к концу вместительного трюма, указав место между кожаными тюками. Демократией на драккаре Олафа конечно не пахло, просто это был основной боевой драккар, людскую добычу и всякие другие неповоротливые вещи на него не грузили. Для этого у конунга были еще два…
