Сатоши издал недоверчивый смешок:
— Ну да. До тех пор, пока я не выйду из больницы. Жалость, Така. Это пройдет.
— Нет-нет! — говорил Фуджими между поцелуями. — Никогда. Я все понял, все понял. Разреши мне это только доказать.
«Где ты был, идиот, все это время?! Когда я признавался тебе в любви, когда разрешал тебе пользоваться мной, когда был твоей жилеткой?! Я выслушивал все твои истории, обо всех твоих девочках, даже о мальчиках. Я не ревновал и давал тебе советы. А ты упорно видел во мне лишь друга… Даже хуже, свою вещь, чьей жизнью ты был в праве управлять. Потому что я любил тебя, Така. Я любил».
— Прости, — сказал Сатоши вслух. — Я хочу быть с Йоичи.
— Забудь о нем! — Така зажал его лицо в ладонях, пристально глядя в глаза Тоямы. — Он просто трус! Он сбежал в Америку. Все! Уехал, понимаешь?! Теперь у тебя есть только я!
— Не лги себе, — улыбнулся Сатоши. — Тебя у меня никогда не было. Ты лишь только делал вид. Неважно.
Така был растерян, подавлен. Он не ожидал подобного ответа, такой реакции. Наверняка предполагал, что Сатоши обрадуется его признанию и тут же забудет Йоичи.
— Ты можешь потерять свой талант! — воскликнул он. — Из-за него ты сломал руку! Он забрал у тебя способность рисовать!
— Кто знает, — тихо произнес Сатоши. — А даже если и так, я рад, что он остался жив. Я люблю его, Така.
— Какой же ты придурок, черт бы тебя побрал! Упрямый придурок! — выругавшись, Така вскочил со стула и вышел из палаты.
Сатоши устало запрокинул голову. Удивительно, как все проблемы могут решиться за какие-то доли секунды! Толкая Йоичи, он понял, что всегда любил только его, а чувства к Таке были лишь заменой, альтернативой этой любви, когда Асано был к нему жесток. Именно тогда Сатоши убедил себя в том, что влюблен в Таку. Только так он смог на время заглушить то чувство, ради которого, не раздумывая, был готов отдать жизнь. Чувство, которое он испытывал к Йоичи.
— Придурок, — прошептал он одними губами. — Как ты мог сбежать от меня?! Неужели не понял, как сильно я тебя люблю?
Он ненадолго задремал, все так же прислонившись спиной к подушке. Но по-настоящему заснуть не удалось: голова раскалывалась, а во рту снова пересохло.
— Сатоши? — негромко окликнул его знакомый голос, и парень открыл глаза.
— Привет, Хаято, — улыбнулся Тояма. — Ты один? Где Тетсу?
Акимару отвел взгляд, а теплая приветливая улыбка на его лице сошла на нет.
— Пришел попрощаться, — сказал он.
Почему-то Сатоши все понял сразу. Почему Тетсу не пришел вместе с братом, и почему у его брата был такой тоскливый взгляд. Он положил руку Акимару на плечо.
— Когда ты уезжаешь?
— Самолет завтра в час. Сегодня ночую в отеле. Как узнал о том, что случилось, сразу приехал.
Он крепко обнял Сатоши.
— Ты вернешься, — сказал Тояма уверенно. — Обязательно вернешься, я верю.
Хаято покачал головой.
— Наверное, уже нет. Я никогда больше не смогу смотреть в глаза отцу.
Сатоши не стал спрашивать о подробностях, просто погладил друга по волосам. Он сейчас отлично понимал горе Хаято и мог полностью разделить его чувство.
— Если он зайдет, передай привет, — попросил Акимару, вставая.
— Обязательно.
— Будь счастлив, ладно, Сатоши?
— Я уж постараюсь.
Дверь за Хаято закрылась, и Тояма снова впал в задумчивую дрему. Вот и у этих двоих все закончилось. Сатоши никогда не был беспечным оптимистом и понимал, что рано или поздно их должны были застукать. Тетсу и Хаято вели свою игру на грани, на пределе, каждый раз, когда они целовались за углом в коридоре, когда занимались любовью в пустом классе, они приближали этот момент. Ничто не может скрываться вечно. Но, черт возьми, как же обидно было, обидно за их любовь, за самые нежные, самые искренние чувства, которые Сатоши когда-либо видел в жизни!
* * *
— Вот, вот он пошел! Видите?
— Акимару!
— Видели фотографию?
— Да-да, Фумико из второго «А» прислала мне!
— Всегда было понятно, что они какие-то ненормальные.
— Да уж, старшие братья не готовят младшим о-бенто!
— Может, они не родные?
— Родные! У них точно один отец!
— А, по-моему, отличная фотка, они так смотрятся вместе.
— Заткнись, дура, это же инцест!
Громкий шепот и любопытные взгляды преследовали Тетсу везде, куда бы он ни пошел. И парни, и девчонки показывали на него пальцем, хихикали, оживленно обсуждали их с Хаято. За несколько минут Тетсу стал самым популярным мальчиком в школе. Правда, от такой популярности он предпочел бы отказаться.
— Вот уроды! — возмущалась Шиори, сидя рядом с ним на лавочке в школьном парке. — Они тебе теперь прохода не дадут! И, главное, какое им до этого дело?
— Не обращай внимания, — рассеянно бросил Тетсу, гипнотизируя взглядом мобильный телефон. Мысли его были заняты совсем не сплетничающими одноклассниками — мальчик никак не мог дозвониться до Хаято: поначалу брат сбрасывал его звонки, а затем вовсе отключил телефон.
— Послушай, может, все еще можно исправить? — спросила Шиори.
— Думаю, он заранее все продумал, — ответил Тетсу с грустью в голосе. — Иначе, зачем эти разговоры про Америку? Он терпеть ее не может, так зачем ехать сейчас?
Мальчик разговаривал сам с собой, ему было абсолютно наплевать, что Шиори почти ничего не понимает из его слов. Он просто хотел понять, так сильно хотел понять, за что Хаято так обошелся с ним?
— Эта женщина… Все дело в ней.
Сорвавшись с места, он понесся в класс, надеясь застать там Мимиру. Она, как обычно, сидела за своей партой в окружении подруг. Увидев Тетсу, девчонки мигом притихли. Ясно было, что сплетничали о нем.
— Иватари, нам надо поговорить, — заявил мальчишка, бесцеремонно схватив Мимиру за локоть. Та нехотя поднялась и вышла из класса вслед за ним.
Прижав девочку к стене, Тетсу принялся ее допрашивать.
— Твоя мать в этом замешана, да?
— В чем именно? — девчонка усмехнулась. Ясно было, что Тетсу прав.
— Во всей этой историей с фотографией. Она вчера что-то видела, да?
Иватари нахмурилась.
— Да, она видела, как вы целовались прямо на улице. И поговорила с твоим братом…
— О чем?
— Пообещала, что ничего не расскажет Акимару-сану, если Хаято исчезнет. Я, кстати, говорила ей, чтобы не лезла не в свое дело. А теперь вашему отцу явно не до свадьбы.
— Твоя мать — идиотка, — злобно прошипел Тетсу.
— Сама знаю, — хмыкнула Мимиру. — По мне, так лучше б не трогала вас и спокойно вышла замуж. Дура.
