— Паршивка! — продолжал кричать тот. — От тебя одни проблемы! Из-за тебя все страдают! Все умирают! Да пропади ты пропадом!
Светловолосая услышала жалобный вой и даже не сразу поняла, что сама и взвыла от режущей боли глубоко внутри.
Спустя какое-то время Клайд отбросил попытки выбить дверь, хотя, Лив точно знала, мог сделать это с лёгкостью. Возможно, он просто не хотел оскорблять память Джулии и рушить то единственное, что от неё осталось в нетронутом виде — спальню.
Девушка слышала его тяжёлые шаги, когда, продолжая бормотать проклятия себе под нос, он всё же вернулся на первый этаж.
Это просто невозможно! Ну сколько ещё он будет винить Лив во всех невзгодах?! Как же больно! Как же неприятно и до жути обидно слышать это всё от родного отца!
Оливия обессиленно осела на пол, спрятав глаза за ладонями, и дала волю рыданиям, попутно жалобно скуля.
Насколько нужно было ненавидеть собственную дочь, чтобы говорить такие гадости? Чтобы всеми силами пытаться уколоть, задеть за живое? Дело даже не в побоях, дело в этих словах… Ведь что было хуже всего, Лив прекрасно понимала, что они были правдой. Без неё всем и правда стало бы в стократ легче. Лучше бы она вообще никогда не рождалась!
Превозмогая душевную боль, переросшую в физическую и распространившуюся по всему телу, девушка забралась в кровать и по привычке прижала к груди фоторамку, с которой ей улыбалась мама.
Жаль, не удалось стащить виски…
Оливия горько усмехнулась собственной мысли. Да уж, яблоко от яблони. Помнится, раньше она всегда была настроена против алкоголя и относилась к пьяным людям с неприязнью, но теперь отказалась от принципа и медленно превращалась в копию отца — такую же алкоголичку.
С другой стороны, она никогда не напивалась до состояния беспамятства, лишь до лёгкого охмеления, с целью заглушить боль.
А может, и Клайд хотел заглушить её тоже? Начинал с малого и теперь страдал от зависимости? Конечно, он был бездушной свиньёй, но наверняка всё же скучал по жене? И переживал из-за всех тех выкидышей, про которые рассказывала Кэссиди? Эх, ну почему именно Лив выпала доля появиться на свет? Не могла она тоже избежать этих страшных мук?..
Нащупав небольшую припухлость на задней стороне фоторамки, Тейлор неожиданно вспомнила про то, что спрятала туда когда-то. После встречи с Маусом на школьном матче.
Вскрыв рамку, Лив достала из неё небольшой мешочек с белоснежным порошком. Перед глазами тут же всплыл образ изуродованного тела Нэнси. Но может, это поможет почувствовать себя не так плохо?
Скорее достав из своего рюкзака, валявшегося в углу комнаты рядом с торшером, кошелёк и какой-то учебник, девушка высыпала весь порошок на книгу, после чего при помощи банковской карты сформировала две дорожки и, скрутив десятидолларовую купюру, вдохнула их через нос.
Слизистую будто обожгло огнём, и, скинув все принадлежности на пол, Оливия повалилась обратно на мягкие перины в ожидании прихода, не заставившего ждать слишком долго.
Лив ясно ощущала, как её сердце забилось с бешеной скоростью, едва ли не выпрыгивая из груди; всё тело тут же покрылось липким по́том, стало так жарко, и даже появилась отдышка, будто она пробежала марафон. Мышцы стали каменными, и Тейлор ощутила прилив невиданной силы, от которой хотелось бегать, прыгать и делать сальто, хотя Оливия этого даже не умела.
И наконец все мысли отошли на второй план. Рассортировались по полочкам, отчего хаос в голове прекратился, прямо как тогда, на вечеринке Лотти Риггз, и во время поцелуев с Томасом. Стало так легко! Все проблемы наконец отошли на второй… нет, даже на десятый план, и тело стало так приятно покалывать. Каждая мышца наконец расслабилась, и Оливия задремала — впервые за всё последнее время со спокойной душой.
И ей снился сон.
В нём была мама, казавшаяся абсолютно реальной: Лив даже могла услышать аромат её цветочного парфюма, купленного на разлив на ярмарке, и дотронуться до бархатной кожи, сжать её руку в своей руке.
Джулия словно бы сошла прямо с той самой фотографии, совсем не изменившись за все эти годы: её каштановые волосы длиной чуть ниже лопаток изящно развивались по ветру; аккуратными пальцами женщина поправляла непослушную чёлку и приветливо улыбалась, очаровательно морща слегка вздёрнутый нос, усеянный серыми веснушками. Прямо как и на фото, на руках она держала совсем ещё юную двухлетнюю Лив, облачённую в шерстяную кофточку, несмотря на тёплую осеннюю погоду с едва заметным ветерком.
Да, Джулия заботилась о Лив, и безумно её любила — считала идеальным ребёнком, настоящим ангелом, спустившимся с небес и благословившим женщину на то, чтобы стать именно тем, кем она всегда и мечтала стать — мамой.
Миссис Тейлор всегда старалась уберечь дочку от любых невзгод: от ожогов, ссадин, ударов, даже неловких падений с трёхколёсного велосипеда и особенно от отца. Ведь Клайд всё время пропадал на работе, после чего напивался со своими коллегами-собутыльниками и заваливался домой посреди ночи пьяный в стельку. Особенно его зависимость усугубилась после объявления о скором сносе завода и сокращении персонала. Куда он пойдёт? Как будет зарабатывать? Ведь он не умел ничего, всю жизнь проработав монтажником.
Джулия прекрасно знала, что её муженёк ходил налево, и что у него даже была дочь на стороне. Это было и неудивительно, учитывая, сколько выкидышей она пережила.
Но что она могла поделать? Женщина предпочитала не думать об изменах Клайда, ведь сама она ничего не умела. Чем бы она зарабатывала на жизнь и прокармливала дочку, если бы ушла от него?
Однажды хорошая знакомая Джулии подняла эту тему.
— Джулс, мужайся, — помнится тяжело вздохнула тётушка Агнес, жившая по соседству, сидя за столом и попивая чай с конфетами за дружеской беседой с хозяйкой дома, пока Оливия играла со старенькой неваляшкой, подаренной дедушкой на день рождения. — Вчера я видела Клайда с какой-то женщиной. Блондинкой с ребёнком лет семи. Кажется, она злилась и требовала какие-то деньги. Не алименты ли?
Шатенка сдержанно промолчала, хоть и заметно напряглась, а потом и вовсе сказала:
— Думаю, тебе лучше уйти.
С тех пор они не общались. Конечно, как миссис Тейлор могла смотреть в глаза соседке в счастливом браке, когда не ушла от мужа-изменника, громко хлопнув дверью? У неё просто не было выхода. Особенно когда за один год инфаркт унёс жизни обоих её родителей — бабушки и дедушки Лив, которых светловолосая даже и не помнила толком.
Вместо этого Джулия брала книги в местной библиотеке и читала дочери. Они лепили из пластилина, вырезали оригами, играли, веселились. Лив росла очень смышлёной, очень рано научилась говорить сложными предложениями и читать. Миссис Тейлор даже стала заниматься с ней арифметикой и системой быстрого счёта. С самого детства девочка увлекалась естественными науками и математикой, и даже могла бы стать настоящим вундеркиндом при должном образовании.
Но от одного оградить малышку Джулс не смогла — от извечных ссор родителей.
Лив вспомнила, как запиралась в своей комнате, закрывая уши руками, лишь бы не слышать ор отца, звонкие удары и рыдания мамы. Мольбы оставить её в покое. Это было больно. И невыносимо страшно.
Однажды эти перебранки переросли в нечто большее.
Поздней ночью шестилетняя Оливия проснулась от шума громких голосов, битья тарелок и ударов, раздававшихся с первого этажа. Кажется, отец снова был чем-то недоволен.
Лив скорее спряталась под одеяло, прижимая к сердцу излюбленную мягкую игрушку в виде совёнка, когда-то подаренную мамой, но даже это не помогло — настолько громкими были крики.
— Нет! Клайд, прошу тебя! — послышался голос Джулии в коридоре, и в тот самый момент дверь в комнату Лив распахнулась, с грохотом ударившись о стоявший неподалёку шифоньер.
Обезумевший Клайд, весь взъерошенный от ярости, сорвал одеяло с постельки дочери и резким движением схватил девочку на руки, оттолкнув жену на пол и выйдя обратно в коридор.
