Он потом звонил, кажется, раз или два. Хаято не брал трубку.
Он помнил, как сильно был заведен, помнил, как снимал напряжение в душе, а перед глазами почему-то стояло недовольное строгое лицо Тетсу. И как он кончил, думая о братишке. В первый же вечер. И каким шоком было для него это открытие: мелкий его возбуждал. Такой тоненький, нелепый, наверное, он целыми днями не смотрелся в зеркало. Но этот строгий взгляд из-под очков не давал Хаято покоя, как бы он ни старался подавить в себе странные чувства.
* * *
Аяко всегда любила художников. Кобаяши-сан был высокий, с прямыми черными волосами до плеч. Хаято обожал эти волосы, прямые аккуратные черты лица, странную, благородную бледность мужчины и его длинные пальцы с аккуратными овальными ногтями; мальчику нравилось разглядывать любовника матери, украдкой, пока она не видела. Кобаяши-сан учил его рисовать, и пророчил Хаято карьеру художника.
— Я организую тебе выставку, — обещал он. — А станешь постарше — отдадим тебя в высшую школу искусств. У тебя талант!
Почти все свободное время мальчик проводил за рисованием. Он отлично владел графикой и осваивал акварельную живопись, пытаясь копировать картины великих художников. А пределом его мечтаний было освоить технику укиё.
Все изменилось, когда Кобаяши-сан увидел его с мальчиком. Это был его первый парень, они даже и целоваться-то толком не умели, а чаще всего гуляли где-нибудь в безлюдных парках, держась за руки. Однажды им не повезло гулять по аллее, где Кобаяши устроил себе пленер.
Частные уроки рисования прекратились на следующий же день. Мужчина делал вид, что Хаято не существует, а через некоторое время порвал с матерью. Тогда Аяко поставила ему условие: они живут вместе, но в ее жизнь он не вмешивается и не общается с ее любовниками. Ведет себя так, словно его нет.
Хаято больше никогда не брал в руки карандаш и акварель.
* * *
Он стоял неподалеку, скрываясь за живой изгородью, и наблюдал, как избивают братишку.
«Неужто ты и правда возьмешь эти тетрадки?», — спрашивал себя Хаято.
Тетсу согнулся пополам от удара в живот, и тетрадки полетели в лицо. Парень изо всех сил сдерживался, чтобы не прибить всех этих ублюдков на месте. Ему было интересно, как поступит Тетсу в этой ситуации. Наверняка прибежит жаловаться и просить помощи. Не станет же он, в самом деле, решать домашнее задание за Накамуру и его дружков?!
Но Тетсу и не подумал обращаться к Хаято. Парень был удивлен. Заглянув в комнату братишки, он заметил, что тот действительно выполняет задание для хулиганов. Хаято стиснул зубы. Завтра он изобьет Накамуру до полусмерти… Никто не смеет так поступать с его милым маленьким братишкой.
* * *
В клубе было накурено и душно. Музыканты выкладывались на всю катушку, но Хаято почти не слышал музыки. Все его внимание было приковано к солисту: высокому блондину с ирокезом, в пирсинге и с татуировками в виде драконов, кусающих себя за хвост, вокруг каждого запястья. У парня был сильный голос, с хрипотцой, который очаровывал, обволакивал, заставлял дрожать в экстазе. Когда он говорил с залом в перерыве между песнями, Хаято чуть ли не кончал от звука этого сильного мужественного голоса.
Подходя к ребятам после концерта, он ни на что особенно не надеялся… Но все же рискнуть стоило.
— Я слышал, вы ищете клавишника, — окликнул Хаято солиста. Тот обернулся, окинул его пристальным, изучающим взглядом. У мальчишки душа ушла в пятки от этого взгляда. Он был так неуверен в себе: только-только решился сделать мелирование и проколоть губу и не знал, достаточно ли круто выглядит в этих новых драных джинсах, ботинках на платформе, обтягивающей майке-хаки и с шипастыми браслетами на запястьях.
— Кирито, — представился солист и протянул ему руку.
Кирито был парень без комплексов. Он отсосал Хаято в тот же вечер прямо у служебного выхода и почти довел мальчишку до обморока. Они встречались всего три месяца, но за это время жизнь Хаято круто изменилась: море алкоголя, травки, отвязного секса, иногда незащищенного, иногда группового. Мальчишка чувствовал себя таким взрослым, гордился тем, что был желанным для своего бога — Кирито, что даже не замечал, в какое дерьмо скатывается с каждым днем.
Однажды он, как обычно, пьяный, пришел домой под утро. Мать вышла ему навстречу из кухни.
«Должно быть, только выпроводила любовника», — отметил Хаято. Ему было абсолютно все равно, лишь бы она не лезла в его жизнь.
— Отец звонил, — сказала она.
— Ну и? — с трудом произнес мальчишка. — Чего он хотел?
— Прислал тебе на день рождения синтезатор, — женщина усмехнулась. — Представь себе, он искренне верит, что у тебя что-то выйдет с этой группой… Не понимает, что ты всего лишь мелкий педик, способный только трахаться, бухать и накуриваться со своими так называемыми музыкантами.
Мать снова ушла на кухню, а Хаято так и замер у двери, не в силах сделать и шага. Он мгновенно протрезвел, и ему стало противно от самого себя. Противно оттого, что каждое слово матери было правдой. Да, он обвинял во всем ее. Да, он был уверен в том, что это из-за нее он стал таким. Потому что она не обращала на него внимания, вечно заботилась только о своих любовниках, но факт был фактом: он действительно всего лишь мелкий, ничего не стоящий гомик, который прячется от реальности, заполняя ее бессмысленным сексом, алкоголем и дешевой наркотой.
А в комнате его ждала великолепная «Yamaha»… Профессиональный синтезатор, стоящий огромных денег. Хаято опустился рядом с ним на колени и зарыдал.
С Кирито он порвал на следующий день.
* * *
— Еще пара секунд — и я не смогу уже остановиться!
— Раз-два!
Тетсу отсчитал, и у Хаято голова закружилась от восторга. Ему казалось, что в целом мире остались только они с братом. Обнимать Тетсу, держать его, такого хрупкого и худенького, в своих руках — какое счастье, какое безумное блаженство! Хаято покрывал тело братишки бесконечными поцелуями и не мог остановиться, слушая сладкие стоны мальчика. Это тело… эта бледная кожа, эти тонкие синие струйки вен под ней… и запах Тетсу, тонкий аромат геля для душа и его собственный, такой приятный и невероятно сладкий — все это сводило Хаято с ума. Он уже с трудом понимал, что делает.
«Нельзя-нельзя-нельзя» — билось в висках, когда он дрожащими пальцами расстегивал молнию на джинсах братишки. Но лишь только он приспустил трусы и увидел возбужденный член Тетсу, как все сомнения покинули его голову: он должен попробовать братика на вкус. Дрожа от возбуждения, Хаято облизывал головку, посасывал ее, наслаждаясь исступленными стонами Тетсу. Братишка не выдержал долго и кончил, наполнив рот своей восхитительной спермой, которую Хаято проглотил, не задумываясь.
